— Доброе утро, миссис Дайер, — поздоровался он, как ему казалось, приятным, ободряющим голосом. — Я только что прочел, что в старое время людей следовало хоронить в шерстяной одежде.
— Ничего про это не знаю, — отрезала она. — Сроду такого не слышала.
— Конечно, конечно. Это было в семнадцатом веке, а точнее, в конце семнадцатого века, — продолжал Том. — Энтони à Вуд говорит об этом в своих дневниках.
Она подозрительно оглядела лежащую на столе у Тома книгу.
— Если вы готовы, миссис Дайер, — сказала Дафна, — я помогу вам передвинуть мебель.
Ее возмущало, что Том впустую тратит время миссис Дайер, да и свое собственное, ибо только тратой времени можно назвать эти беседы с ней о прежних временах, записывавшиеся им на магнитофон в надежде вынести что-то интересное из ее рассуждений и болтовни. Миссис Дайер довольно часто высказывалась, даже разражалась речами о «прежних временах», о том, как люди жили тогда, выдавая одну глупость за другой. Но под «прежними временами» она подразумевала не далее, как конец тридцатых годов нынешнего столетия, что ничуть Тома не интересовало.
— Ты не забыл, Том, что сегодня нам предстоит уборка твоего кабинета? — еле сдерживаясь, спросила Дафна. — Я ведь тебя предупреждала.
— О, господи… — Том вдруг почему-то заволновался, причем так нелепо, как это обычно демонстрирует на сцене какой-нибудь комический персонаж или рассеянный профессор, и начал перекладывать бумаги у себя на столе, роняя страницы в попытке собрать их воедино. — Неужели сегодня? Тогда мне придется уйти.
— Да, лучше уйди, если не хочешь прятаться от пыли под простыней. Тебе есть куда пойти, не так ли? Сходи, например, к кому-нибудь в гости.
— Утром? — Том был в нерешительности, поскольку ходить по гостям и в положенное-то время большой радости ему не доставляло. Утром же это было просто немыслимо, хотя и меньше вероятность отвлечь людей от телевизора.
— Пойди к мисс Ховик. Она ведь не работает, — раздраженно бросила Дафна, которой не терпелось выдворить брата из дома.
— Она занята какими-то изысканиями, — продолжал сомневаться Том. — По утрам, наверное, работает, пишет…
— Если это можно назвать работой, — фыркнула Дафна. — Тогда сходи в «Дом с яблонями». — В ее голосе явно звучал вызов, и Том отлично понимал, чем это объясняется. Обитатели «Дома с яблонями», недавно туда переехавшие сравнительно молодые супруги-ученые, казались жителям поселка пришельцами с другой планеты. На вид — типичные представители богемы, сад их — в запустении, ленч проводят в баре и в церковь ни ногой… Том выстроил эти фразы так, как они до него доходили, и решил, что утренний визит к этой паре — не слишком удачная идея.
— Ну ладно, — согласился он, поднимаясь из-за стола. — Пойду. — Его, приходского священника, увидят в поселке, когда он будет шагать по главной улице.
Адам Принс, вернувшись из исключительно напряженной инспекционной поездки, нашел у порога пинту молока. На сей раз молочник, по крайней мере, соблаговолил прочитать оставленную ему записку, хотя — тень неудовольствия скользнула по лицу Адама — молоко было не цельное, а явно снятое, в котором гораздо меньше сливок. Кроме того, у него из головы не выходили два-три пустячных обстоятельства, касающиеся ресторанов, которые он только что посетил и о которых следовало доложить в отчете начальству. Сельдерей, ловко припрятанный под густым соусом, консервированный он или натуральный? И действительно ли домашнего приготовления майонез, поданный к первому блюду в весьма привлекательном горшочке из португальской керамики? Телячья вырезка, замаринованная в перно с гарниром из грибов, миндаля и ананасов в сметанном соусе, оказалась чересчур сытной, и теперь он начинает жалеть, что выбрал именно это блюдо. Правда, по долгу службы очень часто выбора у него не было. И что теперь? Кофе пить уже поздно, а что-нибудь из алкогольных напитков еще рано. Хотя когда это рано для стакана чуть охлажденного «Тио-Пепе»? А вот и священник — и тут мысли Адама обратились к мадере с куском тминного кекса или с печеньем. Старая добрая еда, не говоря уж о питье.
— Доброе утро! — крикнул он Тому. — Входите, выпьем по стаканчику мадеры.
Том вздрогнул, не видя, кто его окликнул, но, услышав слова «по стаканчику мадеры», сразу догадался, что приглашение исходит от Адама Принса. В его присутствии Том чувствовал некоторую неловкость, ибо он не мог забыть о том, что Адам был священником англиканской церкви, прежде чем сомнения в истинности англиканских догматов побудили его принять католичество. А это означало, что порой он был склонен порассуждать о положении дел в приходе, о том, что он мог бы сделать или сделал бы, таким тоном, который смущал Тома своей наглостью. Кроме того, его познания в гастрономии и умение ценить вкусную еду представлялись Тому неуместными и от этого ему тоже становилось не по себе. Поэтому принять приглашение Адама никак не входило в его намерения, особенно сейчас, когда он собрался было с силами нанести визит своим прихожанам. Тем не менее куда приятнее сидеть у Адама в его изысканно обставленной гостиной, держа подле себя стакан мадеры, нежели выполнять обязанности приходского священника. Он даже испытывал определенное удовольствие, слушая рассказ Адама о ресторанах, где тот только что побывал, о чересчур сытных или дурно приготовленных блюдах, которые тому довелось отведать, о винах, поданных либо слишком теплыми, либо слишком охлажденными, которые тот обязан был дегустировать.
— Нынче вечером, — говорил Адам, — я способен съесть лишь тарелку спагетти, — он произнес это слово на утрированно итальянский манер, — спагетти на скорую руку — по моему рецепту варить двенадцать с половиной минут, посыпать пармезаном и положить кусочек масла.
— Масла? — ухватился Том за то, что было знакомо. — Какого масла? — решился он спросить, ибо знал, что существует много разновидностей масла.
— В спагетти я предпочитаю датское или нормандское.
— А что вы будете пить? — спросил Том, представляя себе чай в пакетиках, растворимый кофе или просто воду.
— Что пить, когда ешь спагетти, не имеет значения, поэтому я сделаю себе сюрприз. Я спущусь в погреб и, закрыв глаза, схвачу первую попавшуюся под руку бутылку, и кто знает, чем она окажется? — Бесцветные глазки Адама, похожие на отмытые морем камешки, засияли, а мягкое, пухлое тело, казалось, раздулось от нетерпения. — Вы когда-нибудь так поступаете? — спросил он у Тома. — Спускаетесь в погреб и, не глядя, берете бутылку?
— К сожалению, такого погреба у меня нет, — ответил Том, ибо, естественно, в доме приходского священника был погреб, занимающий весь подпол.
— Но разве вы в вашей работе не пользуетесь вином? — удивился Адам.
— Нет, конечно, пользуюсь, — согласился Том, который никогда не ставил свою деятельность в зависимость от наличия или отсутствия вина. Да и представление о полном бутылок погребе как-то не вязалось с полдюжиной бутылок вина для причастия, хранящихся в сейфе в ризнице. — Боюсь, приходский совет стал бы категорически возражать, если бы это вино оказалось не из самых дешевых, — добавил он.
— Неужели? А в мое время, — Адам не мог удержаться от воспоминаний о своем прежнем положении, намекая при этом, что в своей церкви совет он держал в руках куда крепче, чем Том, — нам удавалось пользоваться довольно приятным на вкус Vino Sacro, а один раз мы даже попробовали белое вино — ничего страшного, поскольку, как вам известно, это всего лишь перебродивший виноградный сок.
В римско-католической церкви, припомнилось Тому, миряне во время причастия к чаше не прикладывались, а Адам был теперь «мирянином». Потому, наверное, и вспоминал свою службу в англиканской церкви с известной долей сожаления. В поселке римско-католической церкви не было, поэтому Адаму и приходилось в своем ярко-красном «рено» совершать довольно длительное путешествие, чтобы попасть на убогую провинциальную мессу, которая едва ли могла служить утешением человеку, воспитанному на англокатолическом возрождении[8] девятнадцатого века с его яркой обрядностью. Том позволил себе чуть заметно улыбнуться:
— Посмотрим, не удастся ли мне заказать вино получше, — сказал он.
— Наверное, не так уж трудно обвести вокруг пальца вашего казначея, — усмехнулся Адам.
— Да, тем более что она очень милая женщина. Попробовать, во всяком случае, не возбраняется.
— Дам в некоторых вопросах легко обмануть, — сказал Адам. — Я убедился в этом на личном опыте.
Том почувствовал, что наступила та минута, когда пора уходить, и встал с мыслью о том, каким образом Адам Принс обманывал дам.
— Мне еще предстоит навестить Бэрраклоу, — объяснил он.
— С утра? — удивился Адам. — Хотите приостановить стук пишущей машинки?
