— Пропустите его, — бесстрастно проговорила беременная.
Кое-кто отнесся с большим сочувствием. Кто-то даже крикнул, что он имеет право здесь находиться, но Гарп слышал и другие выкрики, в которых не было и намека на сострадание.
Продираясь между женщинами, Гарп вдруг почувствовал, что кто-то заехал ему в грудь. Он протянул было руку к Роберте, но увидел, что она, как говорят в футболе, вне игры. Поверженная наземь Роберта пыталась отбиться от четверки молодых женщин в пальто горохового цвета. Гарп подумал: они, видно, и ее приняли за переодетого мужчину. Каково им будет узнать, что Роберта женщина.
— Беги, Гарп! — крикнула Роберта.
— Беги, беги, маленький блядун! — прошипело одно гороховое пальто.
И он побежал.
Он уже добежал почти до конца зала, когда кто-то ударил его прямо в пах. Он давно забыл, какую силу имеет этот удар, с тех пор как занимался в Стиринге вольной борьбой. Скорчившись, Гарп упал на бок и прикрылся руками. Кто-то рвал у него из рук парик, кто-то схватил сумку. Он старался выстоять, как на тренировке. Несколько раз его пнули ботинком, дали две-три затрещины. Пока он не ощутил на своем лице мятное дыхание пожилой женщины.
— Постарайтесь встать, — мягко сказала она.
Это была медсестра. Настоящая медсестра. На ее груди не было модного красного сердечка; всего лишь небольшая голубая табличка с именем и фамилией.
— Меня зовут Дотти, — сказала сестра. Ей было не меньше шестидесяти.
— Привет, Дотти, — сказал Гарп. — Спасибо.
Она взяла его за руку и быстро повела сквозь расступившуюся толпу. И никому больше в голову не приходило ударить его или как-то еще обидеть — рядом с ним шла сестра милосердия, и они спокойно покинули зал.
— У вас есть деньги на такси? — спросила его сестра по имени Дотти, когда они оказались за пределами Актового зала.
— Думаю, что есть, — сказал Гарп. Он заглянул в свою кошмарную сумочку — бумажник на месте. Из-под мышки у него торчал растерзанный парик. Одежда его осталась в сумке у Роберты, и он тщетно высматривал какие-нибудь признаки ее появления с первых феминистских похорон.
— Наденьте парик, — посоветовала ему Дотти, — а то вас примут за гермафродита. — Гарп стал напяливать парик, и Дотти помогла ему. — Гермафродитов очень не любят, — добавила Дотти. Вытащив несколько шпилек из седой головы, она попыталась привести парик в божеский вид.
— Царапина на щеке, — сказала она, — скоро перестанет кровоточить.
На ступенях Школы медсестер высокая чернокожая, точное подобие Роберты, погрозила Гарпу кулаком, но не сказала ни слова. Возможно, еще одна джеймсианка. Тем временем на крыльцо вышли еще несколько женщин, и Гарп испугался — уж не готовятся ли они к новому нападению на него.
Рядом, не смешиваясь с ними, стояла похожая на призрак девушка, совсем молоденькая, с давно немытыми белокурыми волосами, огромными пронзительными глазами кофейного цвета и взглядом наркомана или долго плакавшего ребенка.
Гарп съежился под ее взглядом; ему представилось, что она из тех безумных девочек-подростков, которые убивают мужчин во славу женского движения. У нее в руке была огромная сумка, в которой наверняка ружье. Гарп сжал свою крошечную плетенку, вспомнив, что бумажник набит кредитными карточками, а значит, дорога в Бостон в объятия семьи обеспечены. Ему захотелось избавиться от чудовищных грудей, но они были так крепко приделаны, точно он с ними родился в этом самом костюме, который в одних местах жал, а кое-где и болтался. Но другой одежды не было. А по шуму, доносившемуся из зала, было ясно, что сейчас там происходит выяснение отношений, то бишь потасовка: кого-то вынесли — избитую или потерявшую сознание. По ступенькам поднялось несколько полицейских.
— Ваша матушка была первоклассной медицинской сестрой и женщиной, которой можно гордиться, — говорила ему сестра по имени Дотти. — Не сомневаюсь: она была и хорошей матерью.
— Совершенно верно, — сказал Гарп.
Дотти подозвала такси, последний раз он увидел ее, когда она, сойдя с тротуара, шла обратно в Школу медсестер. Женщинам на ступенях было не до нее: появилось еще несколько полицейских. Гарп поискал взглядом странную девочку с глазами кофейного цвета, но она куда-то исчезла.
Он спросил таксиста, кто избран новым губернатором Нью-Гэмпшира. Гарп старался изменить голос, но таксист, в силу своей профессии сталкивавшийся еще и не с таким, не был удивлен ни голосом Гарпа, ни его внешностью.
— Я только что вернулась в страну, — пояснил Гарп.
— Ну и ничего не потеряла, дорогуша, — ответил таксист. — Эта девка провалилась.
— Сэлли Девлин? — спросил Гарп.
— Разнюнилась прямо на экране. Убийство ее сразило. Никак не могла опомниться. Начала говорить, а сама ревет, представляешь? По-моему, просто идиотка. Какой из нее губернатор, если она не умеет держать себя в руках.
И Гарп вдруг увидел, как легко умная и обаятельная женщина может проиграть борьбу. Подонок-губернатор где-то вскользь обронил, что мисс Девлин не умеет справляться со своими чувствами, это и понятно — она женщина. А продемонстрировав симпатию к Дженни Филдз, она потеряла расположение многих консервативно мыслящих избирателей — мужчин и женщин. И вот уже ей вынесен приговор. В самом деле где ей тянуть лямку губернатора, заключать сомнительные сделки и давать лицемерные посулы!
Гарпу стало стыдно.
— По-моему, — продолжал таксист, — как раз и требовалось что-то вроде этой пальбы. Все убедились — женщина не может управлять штатом.
— Заткнись, — зло бросил Гарп.
— Послушай, малышка, — обиделся таксист, — я оскорблений не потерплю.
— Придурок и жопа, — сказал ему Гарп. — Если не закроешь пасть, скажу полицейскому, что ты меня лапал.
Таксист нажал на акселератор и какое-то время вел машину в злобном молчании, надеясь, что рисковая езда образумит пассажирку.
— Не сбавишь скорость, скажу, что ты пытался лишить меня девственности, — пригрозил Гарп.
— Сучка долбаная, — ответил таксист, но скорость все-таки сбавил и довез Гарпа до аэропорта, не прибавив больше ни слова.
Гарп положил чаевые на капот, и одна монета скатилась в щель между капотом и крылом автомобиля.
— Долбаные бабы, — сказал таксист.
— Долбаные мужики, — ответил Гарп со смешанным чувством; вот и он внес свою лепту в войну полов.
В аэропорту у Гарпа попросили документ, подтверждающий личность. И, разумеется, заинтересовались инициалами Т. С. Кассирша явно была далека от литературы и не знала, кто такой Т. С. Гарп.
Он объяснил ей, что Т. означает Тилле, С. — Сара.
— Тилле Сара Гарп? — уточнила кассирша, молодая женщина, которая откровенно не одобряла более чем легкомысленный наряд Гарпа. — Никакой ручной клади? — переспросила она.
— Никакой, — подтвердил он.
— А где ваше пальто? — спросила в свою очередь стюардесса, снисходительно глядя на него.
— У меня нет пальто, — ответил Гарп. Услыхав его голос, стюардесса вздрогнула. — Нет сумок и нечего вешать, — сказал он, улыбаясь.
Единственное, что у него было, — чудовищные груди, сооруженные Робертой; он неуверенно шагал по проходу, опустив плечи и сгорбившись, чтобы уменьшить их пышность. Что ему плохо удавалось.
Как только Гарп выбрал себе место, рядом уселся какой-то тип. Гарп смотрел в окно: к самолету все еще спешили пассажиры. Среди них была похожая на призрак девушка с грязными белокурыми волосами. У нее тоже не было пальто. Только огромная сумка, в которую вполне поместится бомба. И Гарп вдруг остро ощутил присутствие «Прибоя». Он посмотрел в сторону прохода — интересно, куда сядет девушка, но увидел перед собой только похотливое лицо мужчины, сидевшего рядом.
— Может, когда мы взлетим, заказать тебе выпивку? — со значением спросил мужчина. Его маленькие прищуренные глазки не отрывались от золотого зигзага на бирюзовом костюме Гарпа.
В нем вдруг все возмутилось. Какая кругом несправедливость! Он не виноват, что так дико выглядит. Как бы ему хотелось сейчас спокойно поговорить — всего лишь поговорить — с этой умной, миловидной женщиной Сэлли Девлин, потерпевшей поражение на выборах в губернаторы. Он сказал бы ей, что она слишком хороша для такой дерьмовой работы.
— Костюмчик у тебя что надо, — сказал, прижимаясь к Гарпу, его сосед.
— Катись ты в задницу, — ответил Гарп. Все-таки он был сыном женщины, которая ранила скальпелем пристававшего к ней в кинотеатре солдата. Как это было давно!
Мужчина хотел было вскочить, но не смог: держали привязные ремни. Он беспомощно смотрел на Гарпа. Тот склонился над его попавшими в западню ляжками, задыхаясь от запаха духов, которыми обильно полила его Роберта; он дотянулся до замка на привязных ремнях и с резким щелчком освободил пленника. Затем угрожающе пророкотал в пылающее ухо перепуганного малого:
