— Я не верю ни одному его слову, это все вранье, — взорвался Джадсон.
— Вранье — плохое слово, — сказал Билли.
— И вы думаете, что американское общество поверит в эту ложь? — возразил Джадсон.
— Это не ложь, — сказал Билли. — Это правда. Я был там. Я слышал, как вы сказали…
— Хосе, это возмутительно… — воскликнул Джадсон.
— А по мне, так это звучит вполне правдоподобно, — сказал Джулиа — Ханна, вы помните, именно такой состоялся разговор?
— Я не колеблюсь ни секунды, — твердо сказала я. — Именно так все и было. У Билли действительно фантастическая память.
— Спасибо, Ханна! — радостно подхватил Билли.
— О, ради всего святого, — взревел Джадсон. — Разве вы не видите, что они заранее сговорились?
— Я не виделся с Ханной с 1974 года, — вознегодовал Билли. — И вам не следует произносить имя Господа всуе…
— Как вы можете принимать на веру слова умственно отсталого человека? — завопил Джадсон.
— Это несправедливо! — Билли побагровел. — Я не слабоумный. Я просто немного другой, вот и все. Но я умею говорить правду, Хосе. И сейчас я говорю правду.
— И мы верим вам, Билли. Мы действительно вам верим. Что ж, друзья, еще одна ложь нашла свое опровержение на шоу Хосе Джулиа! Но не переключайтесь — впереди еще много интересного!
Убрали яркий свет. Джадсон уже был на ногах, срывал с лацкана микрофон.
— Если вы думаете, что есть хотя бы малейший шанс на то, что это шоу выйдет в эфир…
— Я прямо дрожу от страха, — ответил ему Джулиа. — Но если ты горишь желанием подать на нас в суд, милости прошу. Наша команда юристов с превеликим удовольствием обанкротит твою лживую задницу. Спасибо, что пришел на шоу, Тоби.
Джадсон пулей вылетел из студии.
Джулиа повернулся к Билли и сказал:
— Ты был великолепен.
— Правда?
— Лучше, чем можно было ожидать. И к тому же ты помог своему другу избежать больших неприятностей.
— Ты не сердишься на меня, Ханна?
— Конечно нет.
— Даже притом что я нарушил клятву, которую дал тебе…
— Все нормально, Билли.
Пришла Джеки и проводила нас обоих из студии. Когда я подошла к Джулиа попрощаться, он коротко пожал мне руку и снова уткнулся в свои записи, готовясь к встрече с новым гостем. Для него я уже была историей.
Спустя полчаса я сидела на заднем сиденье лимузина с Марджи и Билли (Рита по-прежнему рядом с водителем). Билли остановился в том же отеле, и я вызвалась показать ему город и вообще опекать его до отъезда. Завтрашним вечером он должен был улететь в Мэн. Впереди открылся знаменитый манхэттенский пейзаж. Зрелище впечатляло.
— Вау, ну не чудо ли? — воскликнул Билли.
— Нам тоже нравится, — сухо сказала Марджи.
— Я никогда не летал на самолете, — продолжил он. — Да и вообще почти не выбирался из Мэна, разве что в Нью-Гемпшир, и однажды, еще в школе, ездил в Фенвей-парк. Даже не знаю, как тебя благодарить, Ханна.
— Не стоит меня благодарить, Билли. Благодари детектива Лиари. Это ведь он тебя разыскал?
— Конечно.
Он снова зарделся, и его глазки забегали.
— Ты не будешь сердиться на меня за то, что я стоял под дверью и подслушивал? — спросил он.
— Нет, не буду, — ответила я.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Как ты понимаешь, я не дословно воспроизвел ваш с Джадсоном разговор, но я ведь точно передал суть, правда?
Вмешалась Марджи:
— Малыш, ты всех нас спас.
Он расплылся в своей широкой чудаковатой улыбке и спросил:
— Так мы по-прежнему друзья, Ханна?
— Да, Билли, мы по-прежнему друзья.
Звонок раздался часов в десять вечера. Это было незадолго до Дня благодарения. Я была дома. Я только что заказала билет на рейс до Парижа и как раз составляла список дел, которые нужно было завершить, прежде чем исчезнуть на три недели. Я методично вносила пункт за пунктом, сокрушенно качая головой, недовольная тем, что приходится составлять списки, когда в мою жизнь ворвался этот телефонный звонок.
Я потянулась к трубке.
— Ханна, это Патрик Лиари.
Прошло месяцев пять с тех пор, как я в последний раз разговаривала с детективом Лиари. Он звонил мне вскоре после моего появления в шоу Хосе Джулиа — узнать, как дела. В то время я испытывала тройственное чувство по отношению к нему — мне по-прежнему было стыдно за тот эмоциональный выпад, меня по-прежнему влекло к нему, и я все еще надеялась на то, что он совершит чудо и отыщет Лиззи. Когда он сделал мне комплимент, отметив, как здорово я вспылила в программе, я сказала:
— Я боялась, что все испорчу.
— Нет, злость сработала, поскольку все увидели, что это праведная злость.
Праведная злость. И это говорит иезуит…
— На самом деле меня спас Билли. Спасибо, что разыскал его.
— Это моя работа.
Потом он сменил тему, сообщив, что готовится к помолвке — со школьной учительницей, с которой встречается уже больше года. Он произнес это будничным тоном, как если бы рассказывал, что за окном его офиса в Бруклине идет дождь. Я ответила так же непринужденно:
— Как я рада за тебя… Надеюсь, ты будешь очень счастлив.
А что еще я могла сказать? В конце концов, пьяную выходку на углу бостонской улицы нельзя было причислить к пантеону смертных грехов. Я вдруг перестала испытывать смущение. Скорее, я была разочарована… и снова накатила грусть одиночества, которое я все сильнее ощущала в последнее время.
Собственно, больше говорить было не о чем. Он сказал, что появилась пара новых зацепок в деле Лиззи, но следы оказались ложными. На днях у них состоялась очередная «беседа» с Маккуином, и он в очередной раз убедился в том, что парень невиновен. «Как я и говорил в самом начале — он, конечно, мерзавец, но не убийца».
— Выходит, остается или самоубийство, или похищение инопланетянами? — спросила я.
— Или она живет где-то под чужим именем, — сказал он. — Страна у нас большая, и затеряться есть где. В любом случае, если будут какие-то новости, ты первой о них узнаешь.
И вот, спустя несколько месяцев, звонок:
— Ханна, это Патрик Лиари. Я не вовремя?
— Нет, все нормально. Но если ты звонишь в столь поздний час…
— Да, есть новости. И как я обещал, тебе сообщаю первой…
— Новость хорошая?
— Нет.
Долгое молчание.
— Лиззи нет в живых? — наконец произнесла я.
— Мы еще не знаем наверняка. Но вчера в реке Чарльз выудили труп. Женщина, около тридцати, как говорят судмедэксперты. Предварительный осмотр показал, что тело находилось в воде более семи месяцев.
— Понимаю, — еле слышно произнесла я.
— Пока ничего нельзя утверждать, тем более что в нашей базе пропавших без вести около тридцати женщин примерно того же возраста, что и Лиззи. Тем не менее ответь мне на один вопрос — она носила какие-то украшения?
— Бриллиантовый крестик, который сама купила.
— Это колье?
— Да.
— Мне очень тяжело говорить об этом, но у женщины, которую нашли, тоже колье с бриллиантом.
Я с трудом сглотнула.
— Завтра будут проводить анализ ДНК и вскрытие. Было бы неплохо, если бы ты смогла приехать и взглянуть на этот крестик и остатки одежды, которые были на ней.
— Хорошо.
— У тебя завтра какие-то дела?
— Нет, мои дни теперь совершенно свободны.
— Мне позвонить твоему мужу или ты сама это сделаешь?
— Может, лучше ты?
— Нет проблем.
Через полчаса, когда я сидела в кресле у камина, смотрела на огонь и пыталась осмыслить все, что услышала от Лиари, снова зазвонил телефон. Я сняла трубку и поймала себя на том, что впервые за последние пять месяцев слышу голос бывшего мужа.
До этого мы встречались лишь однажды — в офисе Грега Толлмена, в конце июля, когда Дэн вместе со своим адвокатом приезжал обсуждать детали нашего развода. Идея встречи принадлежала Грегу — собственно, это уже был конкретный разговор о том, кому и что достанется, поскольку детали были заранее оговорены нашими адвокатами. Дело оставалось за малым — скрепить подписями договор о разделе имущества бывшими супругами. Мне в собственность переходил дом, Дэну оставался портфель акций и все остальные инвестиции. Никаких алиментов (на этом настояла я сама, мне не требовалась его помощь), но договорились, что проценты с общего трастового счета, который мы открыли в начале восьмидесятых, будут составлять мой доход. Были кое-какие мелкие разногласия, но, в общем и целом, это был равноценный дележ, и ни одна сторона не осталась ущемленной в финансовом плане.
Адвокат Дэна не тяготела к светской беседе. Напротив, Грег Толлмен, как всегда, блистал красноречием, хотя и оказался дотошным в мелочах, настояв на некоторых изменениях в формулировках, которые были направлены в защиту моих прав в том, что касалось ответственности за медицинскую практику Дэна (он обнаружил, что наш дом служил финансовым обеспечением в обязательной страховке от медицинской небрежности).
