Потом мужчины отправляются в экспедицию. Позже Мишель рассказывает мне, что втроем они пересекли границу нашей земли и попали в небольшую долину, отделяющую наш участок от узкой дороги, что спускается к деревне и к морю. Посреди этой долины стоит небольшое каменное строение, похожее на хижину пастуха.
— Вот ваша водопроводная станция, — торжественно провозглашает месье Ди Луцио.
Этот неведомый нам сарайчик был построен нашим славным предшественником синьором Спинотти в том же году, что и сама «Аппассионата». Тогда в имение входила и долина и холмы за ней. Теперь долиной владеет какой-то синдикат в Марселе, но право собственности на сарайчик, вмещающий электрощит, счетчик воды и электрический насос, а также право прохода к нему навсегда закреплены за хозяевами виллы. Толстая деревянная дверь заперта, но Ди Луцио, особо не церемонясь, взламывает ее и гордо демонстрирует Мишелю толстую трубу, тянущуюся к сараю со стороны городка. Первым делом мужчины пускают воду. Она с шумом вырывается из трубы и быстро заполняет небольшой каменный колодец в полу.
— Теперь включай электрический насос, — командует водопроводчик, и месье Дольфо торжественно жмет на кнопку.
Насос начинает трястись и дергаться, будто толстушка, исполняющая танец живота.
— Отсюда вода накачивается в резервуар на вершине холма, а уже оттуда течет вниз к дому, — объясняет электрик.
Мишель с двумя нашими спасителями запирают дверь и, довольные, спешат домой, чтобы выпить по второй бутылке вполне заслуженного холодного пива.
Ди Луцио делает долгий глоток и, прищурившись, вглядывается на верхушку холма. Мы толпимся вокруг него, как массовка вокруг главного героя, и с надеждой смотрим туда же. Большая черно-белая бабочка садится мне на плечо.
— Deux heures[56], — уверенно произносит наш эксперт.
Два часа. Мы шепотом, как заклинание, повторяем эти волшебные слова. Через два часа у нас будет вода!
— Quelle heure est-il?[57] — спрашивает любящая точность Ванесса.
Кларисса пожимает плечами. Она потеряла часы, пока собирала свои букеты или искала причудливые ветки среди мусора, выброшенного мной и Ванессой.
— Половина седьмого.
— Значит, в половине девятого? Ура!
* * *
Половина девятого наступает и проходит, а воды как не было, так и нет. Каждые полчаса один из нас, тяжело пыхтя и задыхаясь, взбирается на вершину холма, чтобы проверить, не начала ли она поступать в резервуар. И каждый раз посыльный возвращается, сокрушенно качая головой. Pas encore[58]. Пять часов спустя, когда мы ложимся спать, воды все еще не видно.
На следующее утро возвращается месье Ди Луцио. Он вооружается косой и садовыми ножницами и в сопровождении Мишеля, который уже наизусть знает каждый сантиметр здешних зарослей, отправляется на поиски лопнувших труб и протечек. Ничего подобного они не находят. Теоретически нет никаких причин, по которым вода не должна поступать в резервуар. В конце концов они опять добираются до каменного сарая и там обнаруживают, что насос, вчера так бодро заработавший после нажатия кнопки, сегодня мертв. Видимо, после стольких лет простоя это одно-единственное усилие доконало его. Нам нужен новый насос. Во время ланча происходит совещание с участием месье Дольфо, и мы узнаем, что стоимость нового насоса вместе с установкой составляет примерно десять тысяч франков. Это очень плохая новость: таких денег у нас уже нет, а мы ведь еще не расплатились с месье Парковка. Мы благодарим Дольфо и Ди Луцио за помощь и обещаем, что свяжемся с ними в следующий приезд. Они с сочувствием пожимают нам руки и, огорченные, уходят.
* * *
Ближе к вечеру из Англии на двух машинах приезжают мои друзья и привозят с собой несколько предметов обстановки: два больших глиняных горшка с Крита, которые будут дивно смотреться по сторонам ведущей в бассейн лесенки, другие полезные мелочи и, самое главное, мою почту. Мы даже не пытаемся скрыть своего огорчения из-за фиаско с водопроводом. Пока Мишель кормит их салатом и рассказывает всю водяную сагу в подробностях, я ухожу в нашу спальню, чтобы прочитать письма. В большинстве из них рекламные листовки, некоторые пришли от дальних друзей, из вторых рук узнавших о последних событиях в моей жизни — «звучит просто изумительно, дорогая!» — а кроме того, есть и письмо от моего агента. В нем может быть одно из двух: либо полученные на мое имя письма от поклонников, либо чек. Конверт совсем тоненький, и у меня в груди загорается надежда. Трясущимися руками я открываю его и про себя молюсь, чтобы это не был чек на какую-то смешную сумму вроде сорока семи пенсов, которые я недавно получила от Би-би-си за продажу моей программы одному карликовому кабельному каналу в Ботсване. В конверте оказывается банковское извещение о том, что на мой счет переведены деньги за несколько продаж моего фильма «Все существа, большие и маленькие». Этой суммы вполне хватит на новый насос. И еще на то, чтобы сделать первый взнос за очистительную систему для бассейна. Теперь я точно знаю, что у нас все будет хорошо!
Словно победным флагом, размахивая письмом, я выбегаю на верхнюю террасу. Семья и друзья, сидящие внизу, шумно радуются счастливой новости и поднимают за нее бокалы.
Мишель садится в машину и мчится в деревню звонить месье Дольфо, а мы тем временем накрываем стол и меняем кассету в магнитофоне. Ликующая музыка эхом отражается от склона. Проблема с водой решена!
Сколько важных вещей мы в городах принимаем как должное. Простейшая радость умыться и почистить зубы. Неземное блаженство намылиться с головы до пят и взбить на голове пышную шапку шампуня… Ванесса находит течь в одной из труб — из крошечной дырочки, как из гейзера, вырывается фонтанчик. Девочка прыгает в нем, скользит по намокшей земле, вопит и хохочет. Ее восторженные крики заставляют замолкнуть даже цикад.
* * *
— Видите, дом выходит на юго-запад. Из окон виден Каннский залив и гавань Фрежюса. А если встать на цыпочки на верхней террасе или по приставной лестнице подняться на нашу плоскую, посыпанную гравием крышу, можно ясно увидеть два дремлющих у каннского берега острова-ящерицы, Леренские острова.
По вечерам вдоль дороги, бегущей по самому краю берега, зажигаются фонари, и с нашей верхней террасы она кажется бесценным бриллиантовым ожерельем, небрежно брошенным на берег чьей-то рукой. А иногда горы Эстерель бывают дымчато-голубыми и напоминают японскую гравюру. На закате небо над ними становится нежно-розовым и похожим на стаю фламинго из какого-то миража.
Наши друзья вслед за нами начинают проникаться очарованием этой заброшенной фермы, а значит, мы теперь не одиноки. И, возможно, не такие уж сумасшедшие.
Благодаря нашим гостям отель месье Парковка теперь полон. Он с удовольствием вывешивает табличку «Complet» и отныне готов навсегда забыть о случаях незаконного пользования душем. Мы рассчитываемся с ним, а Ванесса и Кларисса собирают свои вещи, чтобы перебраться к нам на виллу. И — самое главное! — они делают это с радостью.
* * *
— Papa! Papa, viens içi![59] — кричит Кларисса.
Мы бросаем инструменты и спешим к ней. Сестры стоят на коленях и смотрят в темную гладь пруда.
— Il у a des poissons![60]
Я так и знала! С того знойного, комариного утра, когда мы обнаружили пруд, я часто возвращалась к нему и пытливо вглядывалась в непроницаемую, как черное стекло, поверхность. Кларисса, всегда занятая маленькими тайнами живой природы, весь последний час банками набирала воду под краном — какая невероятная роскошь! — и таскала ее в пруд. Свежая вода взбаламутила тину и тех, кто жил в ней. И вот почти на самой поверхности плавают три большие рыбины — каждая не меньше фута в длину.
— C’est incroyable![61]
Мы все вчетвером, точно страдающие от жажды мартышки, склоняемся к пруду и разглядываем его обитателей. Это либо карпы, либо огромные золотые рыбки. Со дна поднимается еще одна. И еще. Всего мы насчитали их пять или шесть. А может, и семь — трудно сказать точно, потому что они то появляются, то снова уходят на глубину. Но первые три были самыми большими.
— И как же они здесь выжили? — вслух удивляюсь я.
— Наверное, питались планктоном и водорослями. Но все равно это чудо.
И правда, чудо. Еще одно свидетельство того, что «Аппассионата» жива. Интересно, какие диковины ожидают нас завтра?
* * *
Откуда ни возьмись у нас объявляется еще один и на этот раз не слишком приятный гость — пожилой джентльмен, у которого дело к Мишелю. Он писатель и хочет продать ему свой сценарий. Мы не в силах понять, как ему удалось отыскать нас. К счастью, наши примитивные жилищные условия избавляют нас от необходимости предлагать ему ночлег, но вежливый и добросердечный Мишель все-таки приглашает его остаться на обед. Еду мы готовим на барбекю все вместе и получаем от этого огромное удовольствие.
