- Не печальтесь так, дядя, - снова по-венгерски успокоила Мари, - мы не вернёмся туда, где те злые люди. Да ведь уже и нет многих из них... А нас всё больше.
- Да, больше, больше, - осклабился старик. - Ты становишься сильнее, Марица. Не тратишь время на обольщения, как прежде, притянешь - так не отпустишь. Жаль, твоя сестра пока не умеет так. А уж младшенькая-то и вовсе... - он не договорил, только недовольно поморщился.
- Да, время тратить ни к чему, - кивнула Мари. - И сейчас - тоже. Нам сегодня ещё нужно на сцену.
Офицера поразило, как отвратительный горбун мог быть воспитателем Мари и её сестёр. Он уже почти сказал об этом вслух, но опомнился: ведь такие слова оскорбят её!
Оглянувшись, Заряжнев увидел, как с разных сторон приближаются Александра, Шарлотт и Нерящев.
- Мари, а что здесь делают... они все?
Ответа не последовало. Старик тоже поднялся с места и пошёл прямиком к офицеру. Но оказалось вдруг, что это уже и не старик, а человек совсем молодой, огромного роста и силы. Исчезли лохмотья, вместо них появился щегольской, но очень уж старомодный костюм. И странное лицо у этого человека... Бледное, с тонкими чертами, будто и красивое, но хищное не по-человечески. Чёрные как смоль волосы сменили недавние седые космы. А вот взгляд остался всё тот же, острый. Глаза не просто блестят - светятся изнутри. Всё ближе... ближе...
И тут Мари опять стала смеяться. Она смеялась, смеялась, и безумный хохот летел к небу, низко нависшему над площадью свинцовыми тучами.
Серёжу искали до позднего вечера, помогали и друзья семейства Зорницких, и прислуга. Софья Михайловна и Натали крепились до последнего, но когда наконец Серёжа нашёлся, рыданий сдержать уже не могли. Отыскали его в парке у цирковой площади, в полуобморочном состоянии, бормочущего в бреду про какие-то белые занавески и про грозу. Вызвали доктора. Тот заключил, что с мальчиком от перемены климата приключилась лихорадка, прописал холодные примочки на лоб и полный покой.
Только несколько дней спустя, когда достаточно поправился, смог Серёжа рассказать о случившемся. Прежде всего, честно признался, что сопровождал Заряжнева в цирк. Почему вызвался сопровождать, умолчал, хотя все и так поняли.
По словам Серёжи, помогая Заряжневу найти среди "циркового лагеря" сестёр Блохиных, он пошёл между рядами кибиток и фургонов. Никого из циркачей видно не было. Вокруг сделалось необыкновенно темно, тишину нарушало тревожное лошадиное ржание. О странных видениях призрачных занавесей Серёжа говорить не стал. Сам уже отнёс это на счёт лихорадки, которая, видно, тогда уже начала его одолевать. Впрочем, и из того, что мальчик считал действительными событиями, кое-что осталось недосказанным.
Блуждал Серёжа долго. Вдруг неизвестно откуда появилась перед ним младшая из артисток, Ирина. Она была так ужасно бледна, что лицо её, казалось, распространяло вокруг себя белое сияние. И голубое платье тоже словно светилось, отчего девушка была похожа на бестелесный мираж. Длинные чёрные волосы её были распущены и струились по плечам, спадая до самого пояса, а глаза... В глазах Ирины скрывалась глубокая печаль, тёмная, страшная, неизбывная тоска переполняла их...
Серёжа, и до того не имевший представления, что сказать Ирине при встрече, теперь вовсе онемел. Поймал её взгляд - и будто нож вонзился в сердце, так поразила его печать тяжкого горя на юном лице.
- Уходи отсюда! Уходи сейчас же, слышишь? Беги, беги! - быстро зашептала девушка.
Голос её шелестел в тишине как листы старой пожелтевшей бумаги, как сухие осенние листья на ветру.
- Н-но... - с трудом выдавил из себя Серёжа, - я ведь пришёл ради вас... - он ещё не успел испугаться произнесённых слов, как Ирина закричала:
- Беги! Умоляю тебя! Я хочу избавить тебя от ужасной участи, от этой вечной не-смерти! Хочу спасти твою жизнь, но у меня нет сил! Нет сил... Я ничего не могу одна против них всех...
Крик девушки словно бы разрушил окружающий их нереальный мир. Она протянула к Серёже худые руки, голос её вновь упал до шёпота:
- Если не хочешь быть погубленным, проклятым навеки, сейчас же уходи.
Слова Ирины, и как она их говорила, и каким невыносимо горестным был её взгляд - всё это потрясло Серёжу до глубины души. Ему стало до того страшно, что он бросился бежать прочь.
Ирина за его спиной с криком отчаяния упала на колени.
Земля под Серёжиными ногами ходила ходуном, сердце колотилось как сумасшедшее. Налетевший внезапно ураганный ветер трепал одежду и волосы.
"Найти выход, выход из этого фантастического лабиринта", - металась в голове единственная мысль. И лишь один раз Серёжа обернулся, и тут ему померещилось совсем уж невероятное. Видимо, к тому времени лихорадочный бред сделался очень сильным.
К рыдающей и бьющейся в истерике Ирине будто бы подходили обе её сестры, а с ними два старика, у одного из которых лицо отдалённо знакомое. И офицер Заряжнев, и ещё какая-то девушка, а следом другие люди в цирковых костюмах. Но на некоторых эти костюмы были старые и рваные.
Завёрнутые в чёрные плащи фокусники держали в руках куски разбитых зеркал, жонглёры - горящие факелы, силачи - тяжёлые чугунные снаряды. Размалёванные клоуны щерили красные рты, в которых сверкало белое, острое...
И все как один, вся толпа, кричали: "Предательница! Ты опять предала нас! Предала наш род!" Следом за людьми, рыча, крались леопарды, неуклюже переваливались медведи, с громким шипением ползли змеи и, взбрыкивая в воздухе копытами, скакали лошади.
Картина эта представилась Серёже в один момент, а отвернулся он как раз когда надвигающаяся грозная лавина циркачей сомкнулась вокруг Ирины. Больше он не оглядывался, но слышал за спиной чей-то властный окрик:
- Нет! Достаточно! Представление заканчивается. Скоро наш выход.
После этих слов землю и небо сотряс оглушительный громовой раскат. Мальчика охватил такой ужас, что он не помнил, как нашёл дорогу в парк.
- Как вы думаете, маменька, - спросила Натали, когда они с княгиней, выслушав сбивчивый Сережин рассказ, вышли из его комнаты, - что случилось на самом деле?
Софья Михайловна покачала головой:
- Думаю, он к этой девушке, Ирине, вздумал с признаниями подступиться, и она прогнала его от себя прочь, дерзким мальчишкой посчитала. А он уже был болен, да ещё расстроился - вот и напридумывал невесть чего... Нет ведь перед цирковым шатром никаких фургонов. А для чего циркачам на свою же артистку нападать? И а что это за "ужасная участь", что за "не-смерть" такая, прости господи? Ну а гроза? Откуда он грозу взял, когда и в помине никакой грозы не было? В бреду-то, Наталья, чего себе в голову не вобьёшь. Вот мне Марфа Кузьминична рассказывала...
- А Заряжнев?
Тут княгиня только пожала плечами - ответить было нечего.
А офицера Заряжнева после того случая больше никто не видел, по крайней мере, в местечке N*** на юге Франции.
***
Когда Серёжа выздоровел окончательно, к Зорницким опять стали приходить гости.
Как-то вечером все снова собрались за чаем на террасе. Из знакомых, с которыми в первый раз обсуждали цирк, были только граф и графиня Лацкие да господин с незапоминающимся именем. Зато явились старая приятельница Софьи Михайловны, очень немолодая и очень знатная дама по фамилии Неверова, недавно прибывшая на курорт, и её племянник. А ещё князь Щепкин, приходившийся Зорницким дальним родственником.
Беседа опять обратилась к цирку. Любопытствовали всё больше новые гости. Сами Зорницкие говорить на эту тему были мало расположены, Серёжа и вовсе сидел молчаливый и хмурый. Но остальные этого словно не замечали.
- Знаете, - заметил безымянный господин, - меня очень заинтересовал этот... х-мм... цирк. Давно коллекционирую сведения о таких вот странных феноменах.
- Чего же в нём странного, в цирке? - капризным голосом осведомилась Неверова.
- А вот если бы вы там побывали, мадам, может, поняли бы. Здесь словами не объяснишь. Здесь - как бы сказать - ощущение...
Неверова проворчала что-то неразборчивое. А Натали Зорницкая тут же догадалась: наверное, господин этот (как же его имя?) почувствовал во время представления то же самое, что и она.
- Что за "ощущение" такое, мсье? - спросил князь Щепкин. - Расскажите-ка нам, будьте любезны.
- Извольте, - согласился господин. - Но только начать придётся издалека.
Возражать никто не стал.
- Путешествую я много, имею знакомства в разных странах. Бывал и в Венгрии. Один тамошний мой друг от какого-то своего не то двоюродного дедушки, не то троюродного дяди унаследовал дом. Осматривать наследство поехали мы вместе. Прежде мой приятель дома этого не видел никогда, как, впрочем, и своего покойного родственника. Наследство оказалось неожиданным.
Сопровождал нас поверенный, занимавшийся дядюшкиными или дедушкиными делами. Путь лежал из Будапешта на восток. И заехали мы там в ужасную глушь, в городишко такой захолустный, что правильнее назвать деревней.
