— Даша, не хочешь сходить на открытие органного зала?
— Хочу.
— Значит, договорились?
— Договорились.
Ваня Печко почти без сожаления достал из пакета теплое шампанское, снял с пробки проволочку и, подняв бутылку вверх, встряхнул ее. Пробка выстрелила и высоко взлетела вверх, вместе с пробкой фонтаном полусладкой пены вылилось полбутылки на рукав Вани, на туфельку Даши и на черный с отливом бархатный пиджак Сафиуллы.
Грогину не хотелось идти к Романовой Светлане, но звание любовник обязывало иногда появляться в ее просторной квартире, пить кофе из маленьких чашечек, иногда коньяк из плоских рюмок, шептать когда— то страстные предложения, искать губами осточертевшую родинку на правом плече и стараться уйти домой до прекращения работы общественного транспорта. Грогин купил Романовой ее любимые соленые орешки и безалкогольное сладковатое пиво.
Романова Света сначала запрещала девчонкам курить в комнате и выгоняла всех на балкон, но потом махнула рукой, и сизый дым повис под потолком.
Лялька обняла Морозову Юлю и поцеловала ее в губы:
— Ничего, Юлька, я два раза замужем была, и, смотри, — хоть бы хны. Могу и третий раз выйти. Если не понравится — разводись, с этим добром нельзя церемониться.
— Дашка, у тебя-то как жизнь?
— Не спрашивай — не надо.
— У всех какая-то ерунда. К черту всех этих глупых, жадных, самоуверенных мужиков!
Алла в пятый раз поставила пластинку Пугачевой с песнями о безвозвратности любви и до предела вывернула уровень громкости.
Девчонки приглашали девчонок и, придавая лицам томные выражения, танцевали, тесно прижавшись друг к другу.
— Юрлова, кто из нас мужчина: ты или я?
— Лучше ты будешь.
Юля Морозова сильно ударила кулачком по столу.
— Сделайте потише — я ничего не слышу. Дайте мне с Дашей поговорить!
— Молчи, Юлька, твоя жизнь кончилась — читай поваренную книгу, запасайся стиральными порошками и средством от потливости мужских ног.
Грогин слышал за дверью шум сильной гулянки и соображал, по какому поводу она могла бы быть. Звонок надрывался, иногда даже похрипывал от напряжения, но Грогину никто не открывал.
Даша крикнула Романовой Свете:
— Света! Кажется, звонят!
— Светка, прежде чем открывать, посмотри в глазок!
— Светка! Не смотри в глазок, я всю жизнь мечтала, чтобы меня изнасиловали бандиты!
Романова открыла дверь, и Грогина пристально осмотрели выскочившие в коридор Алла Кротова, Лида Бубнова, Вильданова Оля, Ковалева Софья и Хунафина Влада.
— Девчонки, мужик какой-то пришел.
— Давай его сюда!
— Это же Грогин, хахаль Светкин.
Грогин растерялся, смутился и еле сдержался, чтобы не взглянуть, застегнута ли у него ширинка.
— Здрасьте. Света, я не знал, что у тебя гости, я, наверно, лучше в другой раз как— нибудь…
— Проходи на кухню, я тебя покормлю. У нас девичник, мы Юльку Морозову замуж выдаем.
— Ну что там, девчонки?!
— Светка увела своего на кухню кормить.
— Вот, Юлька, для них главное пожрать. Надо ему еще газетку под дверь просунуть, чтобы не скучал.
— Да перестаньте вы.
— Дашка, не защищай мужиков — они наши враги.
Грогин дал Светке в левую руку орешки, а в правую — безалкогольное пиво, Светка пьяно растрогалась и мокрыми губами впилась в губы Грогина, и Грогин вдруг понял, что у него слегка заложен нос, и что как бы ни разболеться в ближайшее время.
— Петя.
— Что?
— Петя…
Светка заплакала, нос ее стал лиловым, глаза покраснели, а нижняя губа оттопыренно повисла.
— Перестань, ты слишком много выпила — тебе надо умыться, пойдем в ванную.
Грогин вывел Романову из кухни и сразу же завернул ее в ванную комнату.
— Грогин, ты зачем ее обидел, мерзавец?!
Грогин закрыл дверь на шпингалет и пустил шумную водопроводную воду.
— Эй! Ты там не утопи нашу Свету!
— Что случилось-то?
— Да Светка что-то разревелась от впечатлений и переживаний.
Грогин смыл с лица Романовой слезы, пудру, помаду и тушь. Романова успокоилась, села на край ванны и уткнула лицо в большое полотенце.
— Петька, ты смыл с меня всю косметику, я теперь некрасивая.
Грогин поцеловал Романову в переносицу и погладил мягкие волосы, недавно освобожденные от пружинок химической завивки.
— Не завел себе еще кого-нибудь помоложе?
— Нет, не завел еще. У тебя как дела — зарегистрировала свое общество ограниченной ответственности?
— Без проблем.
— Молодец, я рад за тебя.
— Спасибо. Дай мне, пожалуйста, с полки помаду и тушь.
— Подожди, сначала поцелуемся — у тебя невкусная помада.
— А у кого вкусная?
Грогин обнял Романову и, слушая через дверь плавную мелодию, покружился на маленьком пятачке между ванной и зеркалом.
— Грогин! Ты что там делаешь с нашей Светой?
— Петь, перестань, — неуверенно сказала Романова.
Романова чертыхнулась и помогла Грогину расстегнуть хитрую застежку лифчика.
— Эй, вы там!
Грогин на полную мощь включил воду, заглушая все голоса, кроме стука собственного сердца.
Ляля подошла к ванной и, отыскав между дверью и косяком самое широкое пространство, пустила туда струйку табачного дыма.
— Грогин, ты кончил или опять начал?
Вильданова Оля и Юрлова захихикали, а Грогина уже ничего не могло остановить.
— Петь, я достала два билета на органный концерт, а?
— Когда?
— В среду.
— Подумаем.
Грогин и Романова вышли из ванной комнаты. Романова прошла в комнату и стала рассказывать, что ей стало немного нехорошо, но Петр ей помог обрести себя.
Грогин, не прощаясь, как и просила Романова, прошел в коридоре мимо стоящей к нему спиной и говорящей по телефону Даши, открыл входную дверь и захлопнул ее с обратной стороны. Даша обернулась на шум и увидела краешек плаща Грогина.
Анастасия Конникова еще раз со всех сторон оглядела Диму Конникова: пиджачок сидел хорошо, брючки были чуть-чуть коротковаты, зато черные лакированные ботиночки и белые носочки над ними были великолепны.
— Веди себя хорошо, мы идем слушать органную музыку, там будет много взрослых людей, не позорь меня перед ними.
— Угу.
Анастасия Конникова взглянула на часы: муж достаточно давно ушел в гараж за машиной, но до сих пор не вернулся, хотя мог бы и поторопиться, зная, что она нервничает, и, вообще, мог бы тоже послушать неповторимого Баха, а не ссылаться на надуманную занятость.
— Наконец! Что так долго?! Я уже не знала, что и думать!
— Все нормально, более чем успеваем — времени навалом.
— Опять, наверно, лясы точил с шоферами, одни железки в голове!
— Да ладно.
Грогин подошел сзади к сидящей на скамейке Романовой Светлане и пощекотал ее слегка оттопыренное ушко нежным влажным лепестком большой белой розы.
— Давно ждешь?
— Нет, не очень. Розочка кстати, подарим органисту после концерта.
— А вдруг не понравится?
— Все равно подарим, человек же в первый раз к нам приехал.
— Как хочешь.
Даша протянула Сафиулле руку:
— Привет, мы не опаздываем?
— А черт его знает.
Сафиулла встал на левое колено и поцеловал Дашины пальчики.
— Бог мой, Сафиулла! Ты напился?!
Берг Карл Иванович за полчаса до концерта брал могучие аккорды, вслушивался в звук и в собственные пальцы. Педаль западала, несмотря на подсунутый под нее толстый кусок черной резины.
К Бергу Карлу Ивановичу подошла Агния Платоновна и аккуратно кашлянула в кулачок.
— Все в порядке, Карл Иванович?
Карл Иванович не хотел скандалить перед концертом, поэтому вымученно осклабился, сказал, что все в порядке, и ушел в свою гримерную.
Карл Иванович быстро ходил из угла в угол маленькой гримерной подпрыгивающей журавлиной походкой, неприятно ощущая тоненькие струйки под мышками.
Агния Платоновна постучала толстым обручальным кольцом по блестящей круглой ручке и тут же ее повернула.
— Карл Иванович! У нас полный аншлаг! Я так рада!
— Я тоже рад. Извините! Мне надо сосредоточиться.
— Понимаю, понимаю.
Даша удивленно повернулась к вдруг вставшему как вкопанному Сафиулле:
— Сафиулла, что опять?
Сафиулла постоял в раздумье, потом резко отбежал на газон к старой березе и резко согнулся пополам. Даша покачала головой и пошла по мягким лужайкам скверика имени Матросова к ближайшей автобусной остановке.
Агния Платоновна медленно выплыла на середину сцены, приняла на себя первую волну аплодисментов (смысл которых Грогин не совсем понял, но тоже два раза хлопнул в ладоши) и объявила начало концерта.
