Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— Паша! Паша! Успокойся! Возьми себя в руки! Возьми себя в руки! Паша! Надо бежать! Надо срочно бежать! Вставай! Фельдман надеялся успокоить Клюфта. Он прижимал его тело к земле — не давая Павлу биться о землю. Но тот, дергался и выл,… выл:

— Аааа!.. Я убийца!.. Убийца!.. Я не хочу убивать!.. Я не хочу убивать!.. Я, ненавижу! Ненавижу себя!.. Я ненавижу вас!.. Я убийца! Аааа… Фельдман понял, что уговоры не помогут. Борис Николаевич, зло, посмотрел на Клюфта, и влепил ему сильнейшую пощечину. Затем ударил по щекам еще несколько раз. Павел затих. От неожиданности и боли даже перестал дышать. Он лежал и смотрел: на трупы конвоиров, на Бориса Николаевича. Он смотрел и молчал…

— Паша! Паша! Что бы, тебе, было легче,… легче,… это я, я убил и второго! Я воткнул ему заточку в спину! Не, ты! Не, ты! Успокойся! Надо вставать… и идти,… идти,… пока, шумно… пока нас не схватились… Павел растер грязной ладонью на щеках и губах подтаявший снег. Собрал последние силы и всхлипнув — медленно поднялся с земли. Он стоял, шатаясь и как пьяный, смотрел, на тела двух, только, что, убитых людей. Угрюмо и зло поднял голову, взглянул на штабеля мертвых зэков, в глубине — этого страшного сарая, без крыши… Он стоял молча. Минуту…

Фельдман поднял винтовки. Стащил с мертвых конвоиров полушубки и валенки, снял с солдат шапки, и тяжело вздохнув — сказал:

— Одевайся,… надо идти,… идти,… туда, в сторону колючки… нас не заметят. Не заметят,… нас не заметят,… есть шанс,… хватятся, под утро,… у нас есть время! Есть время…

Павел вздрогнул и посмотрел на Фельдмана равнодушно и обречено. Он понял — что стал другим человеком. Совсем другим человеком…

Ветер играл с верхушками сосен. Он их гнул и раскачивал из стороны в сторону. Ветер веселился. Холодные потоки воздуха вздымали вверх кучи снега. Метель подпевала этому шутнику. Она швыряла мелкую ледяную крупу на почерневшую и нахохлившуюся зимнюю тайгу. Разметала поземку между высоких елей и корявых берез. Ветер давал ей силы. Он давал ей власть. Он давал ей свободу. И она этим гордилась. И она это знала. Уставшее и замороженное солнце лениво вывалилось из-за синей горы. Лес насупился и неохотно проснулся. Но радоваться — не было сил. Впереди была такая долгая зима. Такая долгая и холодная…