Настроение у всех после этого испортилось. Беседа оборвалась. Отдыхающие разбрелись по палатам, через каждые пять минут поглядывая на часы в томительном ожидании обеда. Хотел бы я знать, сказал Новый Друг, будут ли в раю подсыпать в святой дух антисексуальные порошки и выдадут ли святым часы, чтобы они хоть как-то могли скрадывать скуку в ожидании обеда и ужина? А вообще, я, кажется, начинаю понимать самую глубокую основу всей нашей жизни и всех наших проблем: в нашем народе уже много веков свирепствует эпидемия шизофрении. И теперь мы заражаем ею всех окружающих. «Железный занавес» теперь нужен не нам, а для нашего окружения от нас.
Еще чрезвычайные происшествия
Сразу же после бегства Инженера досрочно выписали из дома отдыха Студентов «за поведение, недостойное морального облика советского отдыхающего», как было написано в приказе директора. Напившись, они повздорили с массовиком из-за какой-то ерунды, устроили дебош в клубе, оскорбили тех, кто пытался их унять. Потом кто-то пришиб собаку, сторожившую дачу Петина. Правда, собака сама совершила необдуманный поступок — выскочила за пределы дачи на дорогу. Но милиция проявила к делу интерес. Валявшийся на дороге кирпич увезли на экспертизу в Москву. Следователь сказал, что современная криминалистика позволяет обнаружить на нем микроскопические капли собачьей крови и шерсти. Любопытствующие отдыхающие спросили следователя, зачем это нужно. Вот если бы капли крови и шерсти преступника! Следователь сказал, что это положено согласно современной криминалистике. Вернувшаяся из города внучка Петина велела вечно пьяному мужику, исполнявшему функции сторожа, садовника и истопника, зарыть пса в клумбе перед парадным входом и посадить на могиле цветы. Потом во втором корпусе сломалась канализация. Хорошо, что кончается срок, сказал по сему поводу Старик. А не то еще неделя, и начнется поножовщина.
Поездка в Горки Ленинские была обязательным элементом отдыха, и отказаться от нее можно было лишь в исключительных случаях. С утра на территорию дома отдыха въехала целая вереница автобусов. Отдыхающие набились в них битком. Но в тесноте — не в обиде, как сказала Членкорица, заняв своими телесами по крайней мере два места. Было весело и радостно по-праздничному уже от одной только мысли, что за поездку платить не надо. А известие о том, что в Горках Ленинских будут выданы бесплатные бутерброды и чай, встретили громовым «Ура!». С утра пьяный Универсал тискал всех женщин подряд, дыша в них винным перегаром, а они повизгивали от удовольствия. МНС удалось улизнуть от Дамочки (он якобы по ошибке сел в другой автобус) и пристроиться к Брюнетке. Но по прибытии в Горки Дамочка отшила Брюнетку, сказав ей какую-то гадость. А та в ответ погрозилась сообщить «куда следует».
Сначала осмотрели парк, потом — сам ленинский дом. Экскурсовод водил притихших отдыхающих из комнаты в комнату, показывая, где была гостиная, где столовая, где кабинет, где спальня, рассказывая массу интересных подробностей. В каждой комнате Универсал довольно громко ругался матом и шептал, что в таких шикарных условиях и он не отказался бы руководить государством. Услышав ворчание Универсала, экскурсовод сказал, что Владимир Ильич был очень скромным человеком, что сейчас даже заурядный министр, академик или маршал имеет куда более шикарную квартиру и дачу. А вообще-то говоря, верно, сказал он. У академика Петина дачка не меньше этого дворца. Участок, правда, меньше и хуже...
МНС бродил в самом хвосте группы, не слушая экскурсовода и очень живо представляя события той страшной ночи, когда грузовики с чекистами окружили усадьбу, как Сталин со своими людьми вошел в кабинет Ленина, грубо оттолкнув Крупскую, как он сообщил Ленину решение Политбюро, то есть его, Сталина, решение. Хотя исторические факты, здравый смысл и психология деятелей той эпохи восставали против его вымысла, он уверовал в него, как в самоочевидную аксиому. Он на минуту представил себя на месте Сталина. И не столько понял умом, сколько ощутил всем своим телом, что он поступил бы точно так же. Если хочешь узнать правду о поведении человека в трудной ситуации, поставь себя на его место и доверься своему здравому смыслу, подумал он. Да, я поступил бы точно так же.
Потом ели бесплатные бутерброды и пили бесплатный чай, гуляли по окрестностям усадьбы, пели песни, рассказывали анекдоты с участием Ленина. Оказалось, что их огромное количество, что Ленин в них выглядит очень смешным и нелепым. Обратите внимание, сказал Старик, про Сталина анекдотов до сих пор мало, причем в анекдотах он никогда не выглядит смешным. Как вы думаете, почему? Если над человеком можно смеяться, он еще человек, сказал МНС. А если смех над человеком не получается, он уже не человек, а сверхчеловек или недочеловек. Впрочем, это суть одно и то же.
Пока ехали обратно, МНС сделал важное социологическое открытие. Надо различить, думал он, власть волюнтаристскую или деспотическую и власть бюрократическую, действующую в рамках некоей законности. Кроме того, надо различать власть, идущую сверху, и власть, идущую снизу, то есть народовластие. В эпоху Сталина имело место сочетание крайнего деспотизма и крайнего народовластия. В эпоху Хрущева и Брежнева ограничение деспотизма власти было одновременно и ограничением народовластия. Сейчас совершенно очевидным становится то, что именно народ заинтересован больше в уничтожении народовластия, чем власти. Бюрократические же власти заинтересованы в его сохранении, ибо это — их оплот, но в ограниченных и подконтрольных им формах. Ограничение же народовластия и контроль за ним имеют неизбежным следствием ослабление власти деспотической и усиление власти бюрократической. Возрождение сталинизма невозможно без возрождения народовластия. Но народ уже не хочет и не может пойти на это. Нового Сталина не будет!!
— С чего начинается цивилизация? С принципа: и в поте лица будешь добывать хлеб свой насущный. И если это цивилизация, в основе ее лежит этот принцип. А что обещает коммунизм? В завуалированной форме — райское безделье. Труд признается, но какой? Как развертывание неких способностей, заложенных (кто их туда заложил?!) в людях, как удовольствие, как творчество. Да еще в перспективе — как разумное использование свободного от труда (!!) времени. И мы идем к этому идеалу. Но как? Путем ужасающей халтуры, очковтирательства, безделья. Лишь низшие слои трудятся, да и то шаляй-валяй. И мечтают, как бы отвертеться, уйти на «чистую работу», «устроиться». И хоть убей, я не вижу иного выхода, кроме принудительного рабского труда. Коммунизм — это государственное рабство, и ничего другого. И людей выведут таких, которых это рабство будет устраивать. А если о них проявят некую заботу, какую заботливый хозяин проявляет о скотине, так они будут этот строй и его руководителей боготворить.
— Но работать будут все равно плохо.
— Это очевидно. Пока мы питаемся творческими соками Запада. И как-то еще тянемся из-за него. А что начнется, когда Запад будет разгромлен и покатится туда же?
— Может начаться безудержная деградация или на много веков застой.
— Давай лучше не думать об этом. Так мы доберемся до гибели Солнечной системы и даже Галактики.
— Так ради чего все?
— Если брать «^все», то понятие цели лишено смысла.
— Что значит «по потребности», — говорит Старик. — Возьмем, например, баб. Кому из присутствующих этого добра не хватает? Нет таких? А кто из присутствующих удовлетворен вполне? И таких нет? Странно. И Универсал тоже.
— А чем я хуже других? — говорит Универсал. — Баб у нас действительно хватает. Даже в избытке. Но что это за бабы? Хочется что-нибудь стоящее найти. Одну, но такую, чтобы... чтобы... ну, чтобы от нее к другим бежать не захотелось. Говорят, бывают такие. И в книжках о таких пишут. Иной раз на улице такую встретишь, что за одну ночь с ней всю оставшуюся жизнь отдашь. Да все это не про нас. Нам, как и во всем остальном, достается и тут второсортное, подержанное, уродливое. Мы, извините за выражение, и е..ем так же, как и жрем, как и пьем, как и одеваемся.
— Иногда попадаются стоящие, — говорит Кандидат, — но мы привыкли к дерьму и не замечаем их. И не верим, что это — стоящее, боимся остановиться. Надеемся на лучшее, да лучшего уже никогда не будет.
— А сами-то мы лучше, что ли? — говорит Универсал. — Знаете, что про нас говорят бабы? Мне пришлось однажды выслушать сполна.
— И что же они говорят?
— А то, что настоящих мужчин теперь почти совсем нет. Мужик пошел трусливый, лживый, ненадежный. Сам старается за счет баб устроиться. Никакого чувства ответственности. Ничего святого. Пьянство, мат, скабрезности, пошлости. Хватит?
