Было довольно тепло, так что мы могли идти и после заката, и иногда мне удавалось уговорить Роберто на позднюю ночевку. Даже на исходе сил мы не могли не любоваться красотой дикой природы. На почти черном небе переливались россыпью бриллианты звезды. Снег мягко серебрился в лунном свете, и горы казались не столь грозными.
Утром 18 декабря, на седьмой день похода, мы вышли на участок, где снега было меньше, местами проглядывали серый лед и даже каменистая земля. Я быстро слабел. Каждый шаг теперь требовал огромного усилия воли. Думал я только об одном — как пройти еще пару метров. Я забыл об усталости, о боли, о страданиях. Я даже забывал о Роберто и вспоминал о нем, только когда он меня окликал. Так шли час за часом, километр за километром.
Я вдруг заметил, что у меня отрывается подошва на ботинке, и представил, как побреду босиком по острым камням, пока нога не сотрется в кровь. Потом поползу, обдирая ладони и колени. А потом буду только подтягиваться на локтях. Меня эти мысли даже успокоили. Я знал, что буду делать, если ботинок порвется окончательно. Я смогу сопротивляться смерти.
Иногда я все-таки видел красоту окружающей природы. Я смотрел на горы, думал о том, сколько веков они так стоят, молчаливые и равнодушные. Меня поражало то, что и горы не вечны. Когда-нибудь и они рассыплются в прах. Какая мелочь по сравнению с этим человеческая жизнь. Зачем мы боремся? Зачем страдаем? Что заставляет нас цепляться за жизнь? Ведь можно просто нырнуть в тень и обрести покой.
Ответа на эти вопросы у меня не было, но, когда они слишком начинали меня беспокоить, я напоминал себе об обещании, данном отцу. Я решил, что потерплю еще немного — как когда- то решил он на той реке в Аргентине. Я сделаю еще хотя бы один шаг, скажу себе, что каждый мой шаг украден у смерти.
Днем я услышал впереди какой-то шум, который становился все громче. Подойдя поближе, я сообразил, что это вода. Я ускорил шаг: меня пугала мысль о бурном потоке, через который нам не перебраться. Я спустился по холму. Передо мной была высокая гора. Долина вела к самому ее подножию и там раздваивалась, огибая гору с двух сторон.
Это была та самая развилка, которую мы увидели с вершины, понял я. Мы на пути домой.
Я свернул налево и пошел туда, откуда доносился шум. И оказался перед обледеневшей скалой высотой метров пять. Из расщелины в скале струилась вода. Через несколько сотен метров ручей превращался в бурный поток.
— Это исток реки, — сказал я Роберто, когда он нагнал меня. — Река выведет нас отсюда.
Мы пошли по берегу, решив, что река приведет нас к людям. Наконец снег кончился, и мы оказались на сухой земле. Но путь не стал легче, потому что весь берег был усеян валунами, многие из которых были выше человеческого роста, и нам приходилось то перелезать через них, то их обходить. Так мы шли несколько часов. Наконец валуны закончились.
Река с каждым километром становилась шире и полноводнее, и вскоре шум воды заглушил все остальные звуки. В тот день мы шли до заката, а когда устроились на ночлег, Роберто показал мне камень.
— Я сохраню его на память — для Лауры, — сказал он. Лаура Суррако была невестой Роберто.
— Она, наверное, очень за тебя переживает, — сказал я.
— Она чудесная девушка. Как я по ней истосковался!
— Завидую я тебе, Роберто. У меня никогда не было девушки. Я никогда еще не влюблялся по-настоящему.
— Правда? — рассмеялся он. — А те девушки, за которыми вы с Панчито бегали? Ни одной не удалось сразить тебя?
— Да я им не давал такой возможности, — сказал я. — Я думал, что где-то есть девушка, которая станет моей женой. Она живет своей жизнью, может, иногда мечтает о том, кто станет ее мужем, думает, где он сейчас, чем занимается. И не догадывается, что именно сейчас он идет через Анды, чтобы добраться до нее. Если мы отсюда не выйдем, я с ней так никогда и не встречусь. Она меня не узнает, даже не будет знать, что я жил на этом свете.
— Не волнуйся, — успокоил меня Роберто, — мы вернемся домой, и ты обязательно с ней встретишься.
Я улыбнулся, но слова его меня не утешили. Я думал о женщине, которая могла бы стать моей женой, о том, что она живет своей жизнью и близится тот момент, когда мы повстречаемся, когда для меня начнется новая жизнь. Этот момент наступит, но меня рядом не окажется. Она не встретится со мной. У нас не родятся дети. Мы не построим свой дом, не состаримся вместе. Горы украли у меня мое будущее.
Восемнадцатое декабря было обычным днем, таким же, как все предыдущие. Мы шли несколько часов, а потом приметили несколько деревьев впереди.
— Вон там! — закричал Роберто, показывая на горизонт. — По-моему, я вижу коров.
Из-за близорукости я не мог ничего разглядеть на таком расстоянии и подумал, что у Роберто начались галлюцинации.
— Может, это олени? — предположил я. — Идем дальше.
Через несколько часов Роберто нашел на земле ржавую консервную банку.
— Здесь были люди! — воскликнул он.
Но я не хотел тешить себя надеждами.
— Может, она уже много лет здесь валяется, — сказал я. — Или с самолета упала.
— Идиот! В самолете иллюминаторы не открываются.
Потом мы нашли лошадиную подкову, натолкнулись на несколько навозных куч — Роберто утверждал, что это коровьи.
— Что, скажешь, и коровье дерьмо с самолета упало? — сказал он.
— Иди давай, — ответил я. — Вот когда фермера увидим, это будет другое дело.
Дальше дугой тянулась долина, и, обогнув горы, мы увидели наконец стадо коров, которых еще раньше заприметил Роберто.
— Я же говорил! — воскликнул Роберто. — Значит, где-то рядом есть и ферма.
— Мне не верится, что здесь могут жить люди.
— Доказательство у тебя перед глазами, — сказал Роберто. — Мы спасены. Завтра мы повстречаем и того крестьянина, что пасет этих коров.
На девятый день путешествия мы рано вышли в путь и выбрали тропинку, что бежала вдоль берега.
Роберто быстро устал, и мне дольше, чем обычно, пришлось ждать, пока он отдохнет. Однако мы прошли довольно много и ближе к полудню добрались до огромного, высотой с двухэтажный дом, валуна, который преградил нам путь.
— Придется на него взобраться, — сказал я.
Роберто изучил валун и обнаружил узкий выступ, нависавший над рекой.
— Я пойду вон там, — заявил он.
— Слишком опасно, — сказал я. — Один неверный шаг, и ты улетишь в воду.
— У меня нет сил лезть на камень, — ответил он. — Так что я попробую пробраться тут.
Он пошел по расщелине, а я полез наверх. Когда я слез с камня, Роберто нигде не было видно, хотя путь, который выбрал он, был гораздо короче моего. Я начал волноваться. Наконец он появился. Он шел, согнувшись пополам, и держался за живот.
— Что с тобой? — спросил я.
— Живот… — пробормотал он. — У меня понос. Прихватило прямо на камне.
— Идти можешь? Тут дорога ровная.
Роберто мрачно покачал головой и сел на землю.
— Не могу… Очень болит.
Я боялся, что он потеряет остаток сил, но оставить его одного я не мог.
— Давай пройдем еще немного, — попросил я.
— Нет… Мне надо отдохнуть.
Я посмотрел на горизонт. Вдалеке виднелось огромное плато. Оттуда наверняка открывается вид на всю округу.
— Я понесу твой рюкзак, — сказал я. — Давай поднимемся на плато, там и отдохнем.
Не дожидаясь ответа Роберто, я взял его рюкзак и пошел вперед, а ему пришлось тащиться за мной. Он быстро отстал, но я все время на него оглядывался.
— Держись, друг, не сдавайся, — шепнул я тихо, но понимал, что он долго не выдержит.
Под вечер мы дошли до плато и все-таки поднялись на вершину. Перед нами расстилался зеленый луг. Там были и цветы, и деревья, виднелась даже каменная ограда загона. Теперь мы стояли высоко над рекой — бурным потоком метров тридцать пять шириной. Роберто почти не мог идти, мы добрались до небольшой рощицы, где решили устроиться на ночлег.
— Ты отдохни, — сказал я, — а я пойду обследую округу. Может, здесь где-нибудь рядом есть жилье.
Роберто кивнул. Он был очень слаб, и я понял, что дальше он не пойдет. О том, что будет, если мне придется его оставить, я думать не хотел.
Смеркалось. Я шагал по берегу реки, и через несколько сотен метров я увидел то, что и предполагал. Слева в нашу реку вливалась еще одна широкая река. Мы оказались отрезанными от мира. Нечего было и думать, что удастся перебраться через одну из них. Так что наш поход подошел к концу.
Я вернулся к Роберто, рассказал о второй реке, о животных, которых видел. Мы оба были очень голодны. Мясо, которое у нас было с собой, портилось, и мы думали, не убить ли одну из коров, но Роберто считал, что у нас не хватит сил завалить такое крупное животное, и мы отказались от этой идеи. Стемнело окончательно, стало холодно.
