Что это?
Гулко стучит сердце, будто мне нужно сейчас прыгнуть вниз, лететь мимо этой башни и разбиться.
А может, и насадиться на нее, как на кол…
Что это за башня? Что – она? Кто – она?
Почему облеплена окаменевшей грязью?
Вдруг входят, ударив в сердце, слова:
– Это ты.
Я?!.
– Ты.
Кто – я?!
– Присмотрись.
Смотрю. Там… мое?
Самое главное в тебе.
Я чувствую, – и это чувство входит в меня как нож – что облепленный каменной глиной хрустальный стержень… в самом деле – я…
Хрустальный? Я что же – хрустальный?
Можешь не гордиться. Все – такие. Теперь – смотри.
Замерев в своем воздухе, вижу…
Как кто-то невидимый, огромный, взмахивает молотом и начинает бить по облепленному каменной грязью стержню.
Зачем? Кто! Нет!
Гулкие, тяжелые удары, освобождающие стержень от налипшей на него грязи.
– Вот ты кто! – грохочет в каждом ударе. – Вот кто ты, вот! – удары трясут, рвут, и с меня отваливается грязная, бетонная, старая, твердая, гнилая окаменевшая оболочка…
Когда отлетает последний кусок, тот, кто крушил меня, отбрасывает молот.
Куски падают вниз. Они, как гниющее мясо – мясо потуг на значительность, раздражения, злобы, пренебрежения, исключительности, избранности, жажды, черной депрессии, ноющего уныния, жалости к себе, упоения собой, ненависти к… неверия в…
Я смотрю на оставшийся голым сверкающий стержень, вижу:
Так вот ты какая, хрустальная…
Вот, значит, какая ты – моя душа… бывшая когда-то солнечной медузой, обитавшая где-то в районе моего солнечного сплетения… ты…
Вот она – ты.
Голая, как и я.
Впервые мы – наедине.
Что же мне делать с тобой?
Узнаешь.
Узнаю?
Воздух вновь становится как вода. Так было уже когда-то, давно, на солнечной подводной поляне, в окружении кораллового амфитеатра и молчаливых зрителей-рыб. Я плыву куда-то, почти что в полной тишине. Слышен лишь звук поднимающихся со дна и лопающихся пузырьков воздуха. Мне легко, вода меня приятно колышет, она меня убаюкивает. С замирающим сердцем я наконец спрашиваю:
Что это – смерть?
В ответ – пустота.
Я опускаюсь глубже, плыву, здесь какое-то течение. Вокруг – приятное ничего. Вода или воздух вокруг? Плацента вечности… Там, где вверху нет поверхности, снизу нет дна. Слева и справа – нет берегов…
Я умер уже?
Нет, ты еще жив.
Почему же…
Ты на границе жизни и смерти.
Что мне?..
Скоро.
Что – скоро?
Выбор.
Две половины?
Да.
Жизнь или смерть?
Да. Я или он.
Ну так… могу я выбрать прямо сейчас?
Все гораздо серьезней.
Серьезней?
Да. Все очень серьезно.
…Всегда?
От начала и до конца.
Так… когда же?
Сейчас. Молись.
Вспенился воздух-вода, качнулся амфитеатр, завертелось солнце поляны. Меня вкрутило, ввинтило в пенный поток внезапно возникшего сильнейшего течения – и понесло. Я схватился за траву пальцами – а она оказалась воздухом. Тогда я стал рыть яму руками в воздухе и содрал их до крови. Я хотел удержаться – но меня сорвало и понесло. Вспышками, мгновенными картинками я видел сидящую возле костра Лизу, скрючившуюся, спрятавшую лохматую голову среди своих длинных ног. Меня рядом уже не было. Меня будто вытерли виртуальной резинкой, нажали на кнопку «delete». Что видела сейчас там одна Лиза? Куда несло ее? Где мои родители? Есть ли они? Где друзья мои, любови, дети? За что мне уцепиться, чтобы меня перестало нести? За что, чтобы хоть как-то почувствовать себя? Моя хрустальная душа оказалась пустой, сдернутая с нее кожа гниет на земле и ее поедали черви. Чем наполнить мне душу? Была ли она хоть когда-то наполнена чем-то? Где же оно? Где?!
Навстречу мне вынырнуло нечто, напоминающее темное скопление каких-то слов. Как ручное животное, это окружило меня и стало влезать мне в рот, в уши… И я стал говорить этим – получился какой-то птичий, похожий на китайский, язык. Тут же в меня впрыгнули новые слова – и я быстро заговорил и ими, напоминающими латынь… Так значит, я все-таки еще соображаю, если вижу человеческую разницу этих языков?
Но это не важно, не важно, – входило в меня ощущение… Продираясь сквозь планктонную завесу влетающих в меня языков, я выплевывал их изо рта и что было сил греб по течению дальше, дальше…
Это – не то… И это – не то… Где же я? Где мне найти, отыскать себя?
Книга! – вдруг вспомнилось мне. – Адаптация? Я же писал ее… И услышал ответный смех. Кто смеялся – я? Или некто, вошедший в меня?
Ты же сам знаешь, что и это не важно.
Что же тогда?
Узнаешь.
Я летел.
Сжимая в кулаках клочки вырванной воздушной травы. Как же мне уцепиться хоть за что-то! Хоть за что-нибудь… Нет! Я не хочу туда… не хочу…
Поздно уже.
Я хочу быть Я!
Сейчас будешь.
Полет вдруг прервался – сила, несшая меня, вонзилась в мягкую подушку из воздуха. Удар без боли. Я упал на траву, которая оказалась прохладной, шелестящей. Вокруг все тот же лес – только сейчас почему-то немного волшебней. Густая зелень, тропические лианы, платаны, эвкалипты, сосны, лиственницы. Красная земля, ярко-зеленые листья, лимонные цветы, красные, золотые цветы на них. Все слишком реально, объемно. Все слишком живое. Я вновь могу без усилий рассмотреть каждую прожилку на просвечиваемом светом листе. Но появилось и что-то новое… Прозрачные секции, разделяющие лес на несколько зон. Лес, разделенный, как офис, на секции – смешно! Но это было. Только стены секций были прозрачные, словно сделаны из застывшей воды. И тонкие, как бумага… Одна такая стена начиналась прямо из травы возле меня. Мне не хотелось протыкать эту стену рукой или переходить ее границу. Что-то мне опять показалось тревожным на той стороне… Хотя там росли такие же деревья, кусты, трава. Но… лес был все-таки разный. Справа от меня был один лес, слева – совсем другой. Я не видел, но чувствовал, что это так. Слева тянуло теплотой, негой, солнцем. А справа… веяло Антарктидой страха… Казалось, что справа, там, в чаще, притаился какой-то огромный зверь. Я сижу. Слышу справа далекий, едва слышный гул. Может, кто-то там уже встал и начинает сюда идти? Мне бы найти себя… Смотрю на свои руки, ноги, тело. Я не чувствую их тяжесть и боль – но я вижу их. Они есть, существуют. Выходит, я жив. Еще? Или…
Вновь что-то глухо, утробно сдвинулось в правой части леса. А потом – я это почувствовал – это сдвинувшееся и начало идти. В мою сторону. Страх мгновенно откуда-то выполз, подполз ко мне, заскулил, прислонился, дрожа, ко мне…
Что же там, что? Что надвигается?
Где?
Справа! Там!
А… Не бойся. Это ничего.
Ничего?
Я сказал – ничего.
Ты… не так говоришь, как раньше, не так!
Как так не так? Ты слышишь, чувствуешь? Это же я.
Нет…
Или да?
Да…
Ну вот видишь. Не бойся. Я здесь.
Кто ты здесь?
Скоро поймешь.
Ты… усмехаешься?
Нет, я серьезен. Помнишь мои слова?
Какие?
О том, что все очень серьезно.
Да…
Ну так что же?
Я боюсь… того, что там, справа.
Посмотри лучше влево.
Куда?
Налево.
Я смотрю. Слева, пригибая к земле стебли трав и растений, течет узкая, размером с ручей, река. Желтая, прозрачная вода, выходящая ключом из земли прямо у моих ног.
Откуда здесь река? Почему я раньше ее не видел? Похоже на текущее время. Но это не время. Это… что-то, вытекающее из меня.
То, что справа, продолжало приближаться ко мне. Шум нарастал. Это был даже не шум, а гул, скорее, скрежет, рев, словно далекие еще трубы или звери вопили, рычали. Это шло тяжело, ломая деревья. Казалось, будто через лес волокут тело исполинского мертвеца.
Почему – мертвеца? Мне просто так кажется. Слышишь? Не молчи… Оно движется прямо на меня… Мне… страшно!
Страх, до этого лишь испуганно жавшийся ко мне, вдруг вскочил, распрямился, заорал и влетел ко мне внутрь.
Что это! Нет… Что делать, что? Должно же быть спасение…
Гул приближался. И вот – это нечто, огромное, тяжелое, ломая ветки, как спички, вывалилось на поляну…
Нет! Только не смотреть на него, не смотреть…
