Но Виктор не любил и не умел откладывать выполнение намеченного. Пробормотав свою излюбленную фразочку "уж если я чего решил, то выпью обязательно", Виктор, не дрогнув, позвонил Тане и бесстрастно предложил прогуляться за город.
— Погода чудная, — поделился он. — Золотая осень. Пушкинско-левитановская. Поэтому есть прямой смысл прошвырнуться.
— А куда намыливаешься? — спросила практичная Таня.
Отважный Виктор на мгновение замялся.
— А в незабвенный Муми-дол твоего детства! — дерзновенно выпалил он. — Ты мне его и покажешь! Идет?
— Идет, — удивленно протянула Таня. — Но почему именно туда?
— Хочу устроить для тебя не просто приятную прогулку, но и воскресить приятные воспоминания, — заявил Виктор. — Пройтись дорогами твоих детских впечатлений!
— Какой альтруизм! — пропела Таня. — Забота необыкновенная! Даже подозрительно.
Но, несмотря на подозрения, Таня поехала с Виктором за город.
Замызганная субботняя электричка тащилась по рельсам полупустая — осень не располагала к загородным экскурсиям, и почти все дачи стояли притихшие и наглухо заколоченные на зиму. Таня приютилась у окна, сосредоточенно вглядываясь сквозь грязное, заплеванное осенними дождями стекло в желто-красные леса, медленно и плавно проплывающие за окном. Осень — смутное желтое время…
Виктор часто убегал в тамбур покурить, чтобы оттуда без помех разглядывать уставившуюся в окно Татьяну. Он очень нервничал, абсолютно не готовый к дальнейшим действиям.
— Ты авантюрист по натуре, Витька, — нередко повторяла Тата.
Она была совершено права.
Сегодняшняя авантюра готовилась провалиться. Едва ступив на знакомый перрон, Таня радостно засмеялась и шлепнулась на влажную, темную от сырости скамейку, собиравшуюся вот-вот развалиться.
— Как здесь хорошо! — сказала она, закинув назад голову.
Вязаная шапочка забавно съехала набок.
Серое низкое небо нависло над землей, будто собираясь слиться с ней в любовном, но холодном объятии. Проносился леденящий недобрый ветер, на ходу обрывая листья и терзая одежду на редких смельчаках, по той или иной причине отважно устремившихся на природу. Виктор рисковал сегодня ничуть не меньше их.
— "Какое небо голубое", — задумчиво констатировал он, с отчаянием глянув вверх. — Боюсь, что я переоценил наши возможности и чересчур доверился утверждению, что "у природы нет плохой погоды".
Он зябко поежился и сунул руки в карманы. Добраться бы поскорее до Таткиной дачи, включить отопление, слопать что-нибудь, выпить… Припасы хранились у Виктора в объемистой сумке. Но Таня, как оказалось, не смущалась непогодой, поэтому счастье было невозможным. Она неторопливо прогулялась по пристанционному лесочку, а затем двинулась в густой, мокрый, глухо и угрожающе шумящий лес.
По данным, полученным Виктором, Таткина дача находилась в прямо противоположной стороне. Виктор стиснул зубы и, проклиная самого себя, вяло поплелся вслед за Таней.
— Эй, осенняя девушка! — окликнул он ее. — Куда движемся?
— А куда глаза глядят! — беззаботно отозвалась Таня. — Они у тебя куда глядят?
— Как раз не туда, куда ты идешь! — решительно заявил Виктор. — Там холодно и грязно.
Таня остановилась и посмотрела с недоумением.
— Но ты сам звал меня в лес, — удивленно сказала она. — Кстати, под деревьями совсем нет ветра. А грязно… Ты же в резиновых сапогах! Или ты предполагал, что здесь с опережением графика наступила весна?
Виктор понял, что окончательно зашел в тупик, влип, как последний дурак, олух, попросту зарвался. На что он рассчитывал, выклянчивая ключи от этой паршивой дачи? Обвести вокруг пальца сразу и Татку, и Геру, и Таню?.. Не многовато ли? Кажется, он наколол только себя. Да, он глуп. И нахален. Самоуверен. Валенок сибирский… Мрак!
Виктор снова нервно закурил, обжег пальцы о спичку и выругался сквозь зубы. Таня спокойно шагала вперед по скользкой, грязной дорожке, и под ее ногами послушно втаптывались в сырую раскисшую землю размокшие листья. Теперь уже Крашенинников начинал злиться на Татьяну. Он ее ненавидел. Что за странная, взбалмошная девица: в лес предложил прогуляться — пожалуйста! С превеликим удовольствием! Чумовая какая-то! Лезет в грязь. Прет, как трактор, по бездорожью! Куда, зачем? Ни о чем не спрашивает, ничем не интересуется… Кажется, готова здесь и поселиться в чистом поле, уж заночевать во всяком случае…
— Таня! — в отчаянии крикнул Виктор. — Ну, остановись хоть на минуту! Послушай меня!
Таня остановилась. Она безмятежно повернула к Виктору разрумянившееся от ветра, очень довольное лицо и улыбнулась. Глаза с рыжими крапинками…
— Я слушаю тебя, Витя, — весело сказала она.
Что он мог ей сказать? О чем поведать? Виктор злобно осмотрел ее — сама не своя от счастья! Девка с прибабахом! И чего она нашла в этой промозглой сырости и слякоти?
— Ты еще не придумал, что хочешь мне сказать? — усмехнулась догадливая Таня. — Тогда напиши пейзажик. Видишь, я вполне овладела твоими терминами. Смотри, как красиво!
И она повела вокруг рукой. Виктор глянул мельком: и впрямь ничего. Только вот задача у него на сегодня поставлена несколько иная.
— Я обманул тебя, — мужественно бухнул Виктор.
Врать дальше не имело ни малейшего смысла.
— Это как? — не поняла Таня. — Заманил в лес, чтобы съесть, как Красную шапочку?
— Почти, — с трудом признался Виктор. — Я хотел не в лес…
— А куда же? — Таня в недоумении наморщила маленький нос. — Ничего не понимаю… Ты бы лучше выкладывал все сразу, Витя. Иначе нам не разобраться. Мне давно уже кажется, что ты как-то странно себя ведешь. И слишком много куришь.
Виктор посмотрел на нее. Глаза цвета подсолнечного масла… Напрасно он затеял экскурсию, лапоть! Бесполезняк! Таня ни за что не согласится жить с ним на пустой даче. Обманул всех, всем наврал… Дубина!
— Я хотел… предложить тебе погреться, — неуверенно пробормотал Виктор.
Таня озадаченно качнула головой.
— Выпить, что ли? Мне не холодно. Но попозже можно. Да что с тобой, в самом деле? Ты опять чего-то недоговариваешь!
— У меня ключи от Таткиной дачи! — выпалил Виктор. — Там можно бывать когда угодно!
— Сначала врать научись, — доброжелательно посоветовала Таня. — У тебя очень неважно получается.
— Это правда, Таня! — закричал Виктор. — Чистая правда! Хочешь, пойдем туда прямо сейчас? Я замерз, устал, ну его к чертям собачьим, твой холодный промокший лес! Я негодяй, подлец, но я собирался не гулять, а пить с тобой вдвоем на Таткиной даче!..
Виктор опустил голову и умолк. Если бы только пить… Он ждал любых гадостей: взрыва, негодующего крика, мордобоя, немедленного ее отъезда в город и разрыва едва начавшихся отношений навсегда…
Таня с большим интересом и удивительно хладнокровно выслушала его, не перебивая, а потом подошла близко-близко и остановилась рядом. Она с детским любопытством заглянула снизу ему в лицо и невозмутимо спросила:
— Дорогу знаешь?
— Какую дорогу? — не понял Виктор.
— К Таткиной даче, облапошник! Ты и впрямь умом не вышел, только ростом.
Таня прошла мимо Крашенинникова и, не оборачиваясь, двинулась по направлению к поселку. Виктор тупо поплелся следом, плохо сознавая, что происходит.
Дача, до которой они дошли в полном молчании, оказалась очень симпатичным и ухоженным срубовым домиком на кирпичном фундаменте. Ярко-зеленые наличники окон чуть виднелись сквозь доски, наглухо забившие их на зиму. Мокрые яблони в саду сбросили на плечи нежданных гостей прозрачные капли и захлопали уцелевшими листьями.
— Как давно я здесь не была… — сказала Таня и провела ладонью по сырой стене. — А окна можно открыть?
— Посмотрим, — неопределенно ответил Виктор, не глядя на нее и доставая ключи.
Он чувствовал себя отвратительно: впору самому себе набить морду, все бросить и вернуться в Москву. Таня тихо стояла рядом и ждала. Замков было немало, но справился Виктор с ними без труда. Дверь открылась, слегка скрипнув, и сразу потянуло нежилым запахом, пылью и деревом. Виктор блаженно втянул в себя чистый, свежий аромат.
— Так пахнет тишина и пустота… — прошептал он. — Жить в деревянном доме — это сказка!
— А жить с тобой — тоже сказка? — деловито поинтересовалась Таня, истинное дитя своего времени. — И про что же? Про теремок или царевну-лягушку? Про художников сказок не писали.
— Это ты узнаешь попозже, — вновь обретая утраченное нахальство, заявил Виктор. — Сначала осмотрим наше будущее жилище.
Они вступили в дом, как в храм, осторожно ступая по крашеным половицам. Полы тихонько поскрипывали под ногами, почти глухую темноту едва прочеркивали слабые полоски тусклого света, кое-где пробивающегося сквозь щели. Постепенно из мрака стали выступать очертания мебели. Виктор различил лестницу наверх, обнаружил кухню с холодильником, а в комнате увидел маленький радиоприемник и телевизор.
