Помню, однажды папа вернулся с коробкой для обуви на багажнике. Он принес ее в дом, поставил на стол в столовой, а затем открыл. Там было полным-полно рожков с кремом. Штук двадцать, не меньше. Мы жили впятером, так что каждому досталось по четыре рожка.
А в другой раз папе подарили брикет сливочного масла, его он тоже привез на багажнике. В те времена и слиток золота не мог сравниться с брикетом масла. День только начинался, но уже парило. К вечеру масло совсем растаяло и потекло по велосипеду прямо на цепь. Никогда еще цепь папиного велосипеда так хорошо не смазывали.
За ужином, намазывая на хлеб маргарин, мы думали о велосипеде.
Папа хранил у себя пулемет, потому что был участником Сопротивления. Ночью вместе с друзьями он уходил и брал пулемет с собой. Мы думали, он играет в скаута.
Обычно папа прятал пулемет под диваном в гостиной. Нам не очень нравилось, что у папы есть оружие, потому что порой его посещали безумные идеи.
Несколько раз он грозился убить маму. Мы думали – грозится ради шутки, но выглядело это не как шутка.
Бабушка боялась за свою дочь, а мы – за нашу маму.
Помню, как-то в четверг мы сидели дома. Папа сказал бабушке, что его люди поджидают маму на улице. А потом еще вернулся днем и спросил, приготовила ли бабушка гроб. Бабуля попросила его прекратить болтать глупости. Мы слышали это, нам было не до смеха, мы боялись, что это не глупости.
Вечером мама пришла с работы, папа пришел очень поздно усталый. Ничего плохого не случилось.
Наверное, папа забыл, что собирался убить маму.
Однажды во время войны папа купил на черном рынке настоящее марсельское мыло. Прежде чем отнести его маме, папа в кафе проверил – мылит ли оно. Затем проверили его приятели. Постепенно все посетители кафе по очереди вымыли руки.
Каждому новому человеку папа сперва показывал, как правильно намыливать руки, потом давал попробовать самому, потом они вместе принимали на грудь за мыло.
К концу дня завсегдатаи кабака по-черному напились, зато руки сохранили чистыми.
Вечером папа вернулся домой усталым, и мыло, которое он принес маме, выглядело крохотным, меньше пятифранковой монеты.
Поскольку маму приглашали в гости, она тоже должна была иногда принимать гостей. Для этого она устраивала вечеринку. Думаю, она любила вечеринки, но всегда побаивалась, как бы не нагрянул папа и все не испортил.
Помню, однажды она пригласила командира подвижной национальной гвардии и его офицеров с женами.
Папа в тот день вернулся рано. Он устал и еле держался на ногах. Мама отправила его на кухню, чтобы о нем позаботилась кузина.
Мы стояли на самом верху лестницы в пижамах и смотрели, как приглашенные проходят в гостиную. Помню, картина нас разочаровала, полковник был даже не в военной форме.
Мама соврала гостям. Сказала, что папа еще не вернулся, что у него много работы. Подав напитки, она удалилась в кухню.
Папа спал, положив голову и руки на стол. Он напоминал боксера в нокауте. Родственники пытались его реанимировать: кузина прикладывала лед к папиной голове, мама отпаивала крепким кофе, затем убегала в гостиную – расточать улыбки гостям, обещать, что супруг вот-вот появится, и снова возвращалась на кухню к папе.
Наконец удалось поставить папу на ноги, и мама проводила его в гостиную, крепко держа под руку. Позже мама рассказала нам, что папа произвел хорошее впечатление, хоть и выглядел немного сонным.
Мама победила. Гости ничего не заподозрили. Напротив, они сказали, мол, неудивительно, что папа так устает, учитывая, сколько у него пациентов!
Маме хотелось им ответить, что учитывать надо не пациентов…
А вылаканные литры Бира[21].
Папа работал врачом в казарме гвардейских офицеров, и они приглашали его вместе с мамой на балы.
Папа с удовольствием отправлялся туда, потому что любил веселье и любил выпить. Маме тоже нравились балы, потому что она редко бывала в обществе. Но она все время боялась, как бы папа чего не натворил.
Офицеры развлекались на полную катушку, но не совсем так, как папа.
Однажды, крепко выпив, папа спел им песенку на патуа. А для тех, кто слов не понимал, папа воспроизвел смысл пантомимой с женой полковника. «Животом ты ко мне прикоснись, Филомена, взад-вперед поелозь! То любовь – не измена!»
С того дня офицерские балы для мамы с папой прекратились.
Иногда мама с папой ходили в кино, но не часто. Помню, однажды они были в кино в Лилле, и на следующий день мама пересказывала нам фильм «Доктор Джекил и мистер Хайд», историю об очень умном и добром докторе. Днем он работал, а по вечерам перевоплощался, становился монстром и нападал на людей.
Я никогда не видел этого фильма, мама говорила, мол, он недетский и нас бы испугал, но содержание она пересказала так хорошо, что мне казалось, я знал доктора Джекила лично. По ночам порой я думал о нем, и меня охватывал страх.
Понимала ли мама, что история доктора Джекила напоминает папину? Я это сразу понял. Днем папа был добрым доктором, как доктор Джекил, но по вечерам он делался злым, как мистер Хайд, на людей вот только не нападал. Но мы его боялись, он переставал быть папой. В нем уживались два человека.
Я бы хотел, чтобы с папой все произошло как в фильме. Там мистер Хайд исправляется[22].
У нас дома всегда показывали кино. Сначала диафильмы: помню «Волк и семеро козлят». Потом появился проектор 9,5 мм, и картинки задвигались.
По воскресеньям мы брали напрокат немые фильмы. За показ отвечал папа. Когда он устанавливал проектор, путаться у него под ногами не следовало.
Так мы пересмотрели кучу фильмов. Помню «Тараса Бульбу» с Гарри Бором, «Понкарраля, полковника Империи» с Пьером Бланшаром, серьезные фильмы, во время которых можно запросто расплакаться.
Но мы с братьями больше всего любили смешные фильмы: Лорела и Харди, Гарольда Ллойда, Дядюшку Оскара… Впрочем, нередко проектор ломался, несколько раз даже вспыхивал, и тогда мы уже больше не смеялись.
А однажды, помню, мы смотрели уморительный фильм, и когда включили свет, увидели на полу гору кинопленки. Весь фильм оказался на полу, как свернувшаяся змея, и смотать его обратно было невозможно.
Когда мы увидели папино лицо, сразу поняли: веселье закончилось…
Однажды папа исчез. Мама была уверена, что из дому он не выходил, но найти его не удавалось.
Искали повсюду, дом перевернули вверх дном, каждую комнату проверили, и под кровати заглянули, и платяные шкафы пооткрывали, и книжные полки обшарили – ничего, папа испарился.
Кому-то пришло в голову сунуть нос в его кабинет. В углу кабинета стояло пианино. А за пианино с сигаретой в зубах лежал папа. Он улыбался, и на лице у него было написано: «Вот как я вас обдурил».
Мой папа любил играть в прятки, ничего не скажешь.
Папа очень любил футбол, особенно по радио. По воскресеньям он спал перед орущим приемником. Я знал имена игроков Лилля и Ленса. Хотя запомнить их было не так-то легко, слишком много поляков попадалось.
Помню, что Соммерлинк пасовал мяч Баратту, который принимал мяч, чтобы паснуть Темповски, затем Рюмински отбивал мяч, Марек пасовал Станису, который в свою очередь пасовал Левандовскому… Или наоборот.
Иногда мы подходили и убавляли звук. Иначе работать было невозможно.
Тогда папа просыпался и гневно заявлял, что ему мешают слушать матч.
Затем он прибавлял звук и тут же засыпал снова.
Однажды после ужина, когда папа еще не вернулся, в дверь позвонили. Мама пошла открывать. Мы услышали, как дверь отворилась и как мама вскрикнула.
Мы бросились в коридор. Перед дверью в темноте на тротуаре неподвижно стоял китаец и улыбался зловещей улыбкой. Затем китаец положил руку на подбородок и содрал с себя кожу. Это был папа в маске китайца. Не в смешной маске, а в очень страшной. Мама, увидев в темноте зловещего китайца, порядком испугалась, потому и закричала.
Но папа не понимал. Он думал, что отлично пошутил.
Помню, мама, рассвирепев, схватила маску, разорвала ее и бросила в огонь. Может быть, она расстроилась, что зря струсила.
На маске были специальные резинки, чтобы цеплять ее за уши. К несчастью, их мама тоже сожгла, а я мог бы их использовать, когда делал мотор.
Папа отправился спать, наверное, он решил, что у него чертовски скучная жена.
Однажды ночью мы услышали шум во дворе, а потом кто-то вскрикнул. Мама поднялась и открыла окно в сад. Там был папа.
Ему показалось, что в постели слишком жарко, и он решил спать на свежем воздухе, поэтому разлегся прямо на поленнице и захрапел.
Посреди ночи папа проснулся, шевельнулся, и поленница рухнула. Дрова летели папе на голову, он кричал и сквернословил хуже капитана Хэддока.
