— Надо же: Сэнд припрятал такие деньжищи, а живет со скво!
Остальные загоготали. Макс сердито принялся швырять сено наверх.
* * *
Первой их услышала Канеха. По субботам она привычно прислушивалась к звукам, доносившимся с дороги, потому что именно в этот день Макс возвращался из школы. Подойдя к двери, она выглянула наружу и сказала:
— Едут три мужчины.
Сэм встал из-за стола и тоже выглянул в дверь.
— Точно. Интересно, что им нужно?
Канеха вдруг почуяла беду.
— Запри дверь и не впускай их, — попросила она. — Они скачут, как апачи, которые вышли на тропу войны, а не в открытую, как честные люди.
Сэм рассмеялся.
— Ты просто отвыкла от людей. Наверное, они просто ищут дорогу в город.
— Они скачут из города, — возразила Канеха.
Но было уже поздно. Сэм вышел на крыльцо.
— Привет, — поздоровался он, когда всадники остановились у дома.
— Ты Сэм Сэнд? — спросил тот, что ехал первым.
— Да, — кивнул Сэм. — Что вам нужно?
— У нас груз, который нужно переправить в Виргинию, — сказал все тот же мужчина. Он снял шляпу и вытер лицо рукавом. — Ну и жарища.
— Да, припекает, — кивнул Сэм. — Зайдите в дом, прохладитесь. Заодно и поговорим.
Всадники спешились, и Сэм прошел в дом.
— Принеси бутылку виски, — сказал он Канехе и повернулся к гостям. — Садитесь. Так что у вас за груз?
— Золото.
— Золото? — удивленно поднял брови Сэм. — Откуда здесь столько золота, чтобы везти на повозке?
— А вот мы слышали, что есть, — заявил один из приезжих, и у них в руках вдруг появились пистолеты. — Говорят, что у тебя припрятан целый воз золота.
Сэм секунду смотрел на них, а потом рассмеялся.
— Уберите оружие, парни. Неужели вы верите этим дурацким слухам?
Предводитель медленно направился к Сэму, а потом резко ударил его рукояткой пистолета. Сэм отлетел к стене и ошеломленно уставился на мужчину.
— Ты нам скажешь, где оно, — напряженно пообещал ему предводитель.
* * *
Воздух в хижине был невыносимо горячим. Трое мужчин отошли в угол и перешептывались там, изредка поглядывая на своих пленников.
Сэм бессильно обвис на веревках, перекинутых через бревно, поддерживавшее крышу хижины. Его голова опустилась на голую грудь, кровь стекала на седеющую рыжую бороду. От побоев у него заплыли глаза, нос был сломан и свернут на сторону.
Канеха была привязана к стулу. Она сидела, не сводя немигающих глаз с мужа. Она пыталась повернуть голову, чтобы услышать, о чем говорят у нее за спиной, но ее привязали слишком крепко.
— Может, у него правда нет золота, — прошептал один из гангстеров.
— Еще как есть, — возразил предводитель. — Просто он крепкий. Знаю я этих охотников на бизонов.
— Но так ты ничего от него не добьешься, — заявил коротышка. — Он скорее сдохнет.
— Заговорит, — пообещал первый.
Он подошел к плите и щипцами вытащил из нее тлеющую головешку. Схватив Сэма одной рукой за волосы, он поднес уголь к его лицу.
— Где золото?
Сэм открыл глаза и прохрипел:
— Нету его. Бога ради, неужели я не сказал бы, если бы оно у меня было?
Бандит ткнул пылающей головешкой в шею и плечо Сэма. Сэм закричал от боли.
— Нет золота!
Предводитель убрал уголь, и из прожженного места хлынула кровь. Взяв со стола бутылку виски, он хлебнул из нее и приказал:
— Ну-ка, окатите его водой. Если не хочет говорить ради себя, может, скажет ради скво.
Третий, самый молодой, взял ведро и плеснул в лицо Сэма.
Сэм вздрогнул и открыл глаза. Предводитель подошел к Канехе и снял с пояса охотничий нож. Его спутники наблюдали за его действиями. Он разрезал веревки и приказал:
— Вставай!
Канеха молча встала. За спиной Канехи мелькнуло лезвие, и разрезанное платье упало на пол. Молодой жадно облизнулся. Он протянул руку к бутылке и сделал большой глоток, не отрывая от нее глаз.
Предводитель схватил ее за волосы, приставил нож к ее спине и подтолкнул к Сэму.
— Последний раз я свежевал индейца лет пятнадцать назад, но не забыл, как это делается.
Он быстро встал перед ней и стремительно взмахнул ножом. Тонкая полоска крови прошла от горла, между грудей, вниз по животу — и остановилась у волос лобка.
Сэм заплакал, забыв про собственную боль. Его тело сотрясалось от горьких рыданий.
— Отпустите ее! — взмолился он. — Пожалуйста, отпустите! Нет никакого золота.
Канеха протянула руку и нежно коснулась лица мужа.
— Мне не страшно, муж мой, — произнесла она на языке кайова. — Духи вернут зло тем, кто его приносит.
— Прости меня, любимая, — сказал Сэм на ее родном языке. По его окровавленным щекам текли слезы.
— Привяжите ей руки к ножкам стола, — распорядился старший.
Это было сделано быстро, и гангстер опустился рядом с ней на колени, приставив нож ей к горлу. Он снова посмотрел на Сэма.
— Золото?
Сэм покачал головой. Говорить он больше не мог.
— О, Боже, у меня встал! — изумленно объявил молодой.
— А это идея, — сказал старший, глядя на Сэма. — Думаю, он не будет возражать, если мы немного попользуемся его скво, прежде чем порежем ее на ремни.
Положив нож на стол, он расстегнул брюки. Канеха подобрала ноги и лягнула его. Он тихо выругался.
— Держите ей ноги. Я первый.
* * *
Ближе к семи Макс подъехал к дому на гнедой лошадке, которую одолжил ему Ольсен. Было тихо, а из трубы не шел дым. Это было странно. Обычно мать в это время готовила.
Соскочив с лошади, он направился к дому и вдруг замер, увидев, что дверь открыта. Охваченный страхом, он перешел на бег.
В дверях он остановился в шоке. У привязанного к столбу мертвого отца были открыты рот и глаза, затылок разнесло выстрелом из засунутого в рот пистолета.
Взгляд Макса медленно переместился на пол. Там в луже крове лежала бесформенная масса, сохранившая очертания того, что прежде было его матерью.
В ту же секунду его оцепенение прошло, и он закричал, но крик захлебнулся в поднявшейся к горлу рвоте. Его выворачивало снова и снова, пока в желудке ничего не осталось.
Шатаясь, он вышел из дома, упал на землю и заплакал. Спустя какое-то время слезы кончились. Он с трудом встал, подошел к бочке и окунул голову в воду. Потом смыл блевотину с лица и одежды и, не вытираясь, осмотрелся.
Отцовский конь исчез, но шесть мулов и повозка были на месте, равно как четыре овцы и с десяток кур — гордость матери.
Он подумал, что надо что-то сделать, однако не мог заставить себя похоронить то, что было в доме. Это были не его родители: отец и мать не могли так выглядеть. Оставалось только одно.
Он взял охапку хвороста и положил их в доме на пол. Ему понадобилось почти полчаса, чтобы покрыть весь пол растопкой.
Секунду постояв в центре дома, он подошел к полке, на которой отец хранил ружье и пистолет, но их там не оказалось. Пытаясь их нашарить, он наткнулся на что-то мягкое. Это оказался новый костюм из оленьей кожи. Глаза его снова наполнились слезами. Спрятав костюм под мышкой, он пошел к двери.
Чиркнув спичкой, он поднес ее к промазанной дегтем палке, и она ярко запылала. Он бросил ее в центр комнаты и отступил от двери.
Оказалось, что на улице уже наступила ночь, и звезды злобно смотрели на него с неба. Из двери повалили тяжелые клубы дыма. Потом вдруг раздался низкий звук, похожий на раскаты грома, и в дверном проеме плеснуло пламя. Макс сел в повозку и поехал в сторону города. Оглянулся он только через три мили, когда оказался на небольшом холме.
Там, где был его дом, высоко в небо поднималось ярко-оранжевое пламя.
Он поставил повозку на конный двор Ольсена, прошел к стоящему рядом дому и постучал в заднюю дверь.
— Мистер Ольсен! — позвал он.
Окно затенила чья-то фигура, и через секунду на пороге появился Ольсен.
— Макс?! Почему ты вернулся?
— Они убили маму и папу.
— Убили? Кто убил?
На голос мужа пришла миссис Ольсен.
— Трое мужчин. Я сказал им, как проехать к дому. А они их убили. — Его голос сорвался. — И они украли папиного коня и забрали его ружье и пистолет.
Миссис Ольсен увидела, что за внешним спокойствием мальчика прячется глубокое потрясение. Отстранив мужа, она потянулась к Максу.
— Заходи в дом, я дам тебе выпить чего-нибудь горячего.
— Нет времени, мэм! Мне надо за ними. — Он повернулся к Ольсену. — Там, у вас во дворе, повозка с мулами, а в ней четыре овцы и шестнадцать кур. Не купите ли вы все это у меня за сто долларов и не дадите ли мне пеструю лошадь?
— Ну, конечно, парень, — кивнул Ольсен. Одна только повозка с мулами стоила втрое больше. — Я даже дам тебе гнедого — он лучше. И седло в придачу.
— Нет, спасибо, мистер Ольсен. Мне нужна лошадка, на которой я мог бы ехать без седла, привычная к нашим равнинам. Она не будет уставать, и я смогу ехать быстрее.
