ЧУЖАЯ: Мужчины, а холодильник не работает!
ПЕРВЫЙ КАЗАХ: Зачем нам холодильник?
ЧУЖАЯ (капризно): Я шампанского хочу. Холодного.
ВТОРОЙ КАЗАХ: Ну, значит, не будет холодного. Иди сюда, Таня, выпьем за знакомство. Где твоя подружка? Куда она ушла?
ЧУЖАЯ: Да сейчас придет, ей позвонить надо домой, маму успокоить. Давайте я бутылки в ванну поставлю, под холодную воду. (Берет со стола бутылку водки, открывает ее, наливает всем в бокалы, на дно.): За знакомство!
Казахи поднимают бокалы, чокаются, пьют.
ЧУЖАЯ: Нет, теплое все, не могу такое пить. Я водку тоже сейчас под воду поставлю. Через десять минут остынет. Я пока умоюсь.
(Берет со стола водку и шампанское, уносит в ванную. В ванной достает из сумочки шприц с жидкостью и вливает в водку.):
Лежащие на полу, без сознания, голые казахи, голая Чужая быстро обыскивает вещи, находит пакеты, вынимает деньги из портмоне одного из казахов.
В дверь негромко стучат, не в дверь, а по ручке двери, три раза.
Чужая открывает дверь, за ней – два пацана, они хотят войти, но Чужая, приложив палец к губам, их не пускает и выходит сама из номера, голая, держа свою одежду, сумочку, туфли в охапке.
Выйдя в коридор, быстро одевается.
Один из пацанов берет сумку, куда она положила пакеты с порошком, и уходит.
Второй остается с Чужой, нагло разглядывает ее. Она замечает это, изображает ему пальцами «рогатку» в глаза.
ЧУЖАЯ (шепотом): Не на меня пялься, смотри туда (показывает в сторону освещенного холла в конце коридора).
Пацан смотрит, куда ему сказали.
Чужая надевает туфли и, взяв под руку пацана, быстро уходит.
ШУСТРЫЙ: Красиво.
ЧУЖАЯ: Ага. Только чурки эти не простые оказались. Не знаю точно, кто: то ли мусора чурбанские, то ли еще хуже. Видно, связались через своих с нашими мусорами. Пресс начался, пиздец какой-то. Зайца закрыли, а меня в том кабаке знали многие, нельзя было в городе оставаться.
Рашпиль мне дал тогда трешку зелени – и отправил в Чехию, к Карасику. С понтом, перетыриться, пока шум не утихнет. Я теперь понимаю, избавиться хотел, – а завалить не решился, Артур как раз в то время себя показал, в бойне там одной.
ШУСТРЫЙ: Да. Со зверями. Прямо на стрелке Майкопа завалил.
ЧУЖАЯ: Ну да. Рашпиль решил его до конца использовать, пока не завалят или не закроют.
ШУСТРЫЙ: Во ты ядом на деда дышишь.
ЧУЖАЯ: Знаю его, потому что.
ШУСТРЫЙ: Ну, а как ты к сутенерам попала?
ЧУЖАЯ: Карасик, сука лагерная, подсуетил. Я у него жила, в доме, он стал яйца подкатывать, я в отказ, на хуй он нужен, старый. Говорит: «Жена моя приезжает из Австрии, она чешка, непривычная, охуеет, тебя увидев. Вот есть нормальные пацаны – поживешь у них, поработаете».
Ну встретились – вроде нормальные пацаны. То – се, переехала к ним. А они паспорт забрали, типа – иди работать, на панель. Мы тебя купили у этого старого пидора. Деньги тоже забрали – да у меня всего-то и оставалась к тому времени штука.
ШУСТРЫЙ: Блядь. Ну и мразь этот Карасик.
ЧУЖАЯ: Да и Рашпиль не лучше.
ШУСТРЫЙ: Давай поговорим с Малышом – что за хуйня, на хуя это надо.
ЧУЖАЯ: Бесполезно. Малыш мне забыть не может одной шутки… Да и не пойдет он никогда против Рашпиля.
ШУСТРЫЙ: Почему?
ЧУЖАЯ: Малыш – фраер.
ШУСТРЫЙ: Не гони, Малыш – красавец.
ЧУЖАЯ: Ну я в хорошем смысле слова. Фраер – в смысле, преданный очень, себе во вред. Военный, бля, солдафон. Рашпиль его раз с хуя снял – когда монголовцы друг друга мочили, и здесь, и дома, Малыш попал в руки там к одним, к Давиду. Пизда б ему была, если б Рашпиль не заступился, с живого б шкуру сняли.
ШУСТРЫЙ: Я не знаю про это.
ЧУЖАЯ: Ну, так знай. А второй пацан, этот, Гиря – это друг твой?
ШУСТРЫЙ: Да какой друг! Голимый черт, только что здоровый, как трактор. Малыш его всегда берет в такие дела, где надо кому-нибудь голову открутить. Пошел он на хуй, друг, бля.
ЧУЖАЯ: Слушай, Женя, давай свалим? Во Францию.
ШУСТРЫЙ: Куда?
ЧУЖАЯ: Во Францию, охуенная страна. «Трех мушкетеров» читал?
ШУСТРЫЙ: Читал… А там что делать?
ЧУЖАЯ: Посмотрим. Если что, – я поработаю чуть-чуть. Попутаню, пока определимся.
ШУСТРЫЙ: Чтобы я больше не слышал такого. Не будешь ты путанить.
ЧУЖАЯ: Это я на крайняк, если совсем безнадега. А так – посмотрим, у меня там знакомая есть пута, приезжала, говорила, что лучше страны на свете нет.
ШУСТРЫЙ: Давай. Мне это все не нравится. Гниловатый какой-то расклад с тобой получился… И Буйный пропал странно… А как свалим? Отсюда, из Чехии?
ЧУЖАЯ: Надо домой вернуться, сделаем визы, паспорта настоящие. Только не к Рашпилю – он визу только на кладбище может дать. (Задумчиво.): А можно и к Рашпилю в гости. За общаком.
ШУСТРЫЙ (изумленно): За чем?
ЧУЖАЯ: Ну да. А ты чего так охуел?
ШУСТРЫЙ: Как же мы его за общак уберем? Там денег – немерянно. Если попалимся, – нам пиздец, за общак Рашпиль нас в пиздарез запустит.
ЧУЖАЯ: Я знаю жида одного, у него общак и хранится.
ШУСТРЫЙ: Какого жида?
ЧУЖАЯ: Барыгу старого. В своем доме живет, собаки, техстанция в гараже – все дела. Никогда не скажешь, тихий такой барыга, запчастями торгует. С Рашпилем в лагере торчал. Дедушка повкладывал деньги куда мог – но часть всегда держит в наличке. Это из выручки с казино, доляхи, что пацаны носят. Там тысяч сто зелени.
ШУСТРЫЙ: Сто тысяч? Я таких денег не видел никогда. Ну и как мы это сделаем? Завалимся в хату – и под волыну жида поставим?
ЧУЖАЯ (смеется): Точно! Ты красавец, не хуже Малыша шаришь.
ШУСТРЫЙ: Ты еще меня в деле не видела.
ЧУЖАЯ: Посмотрю еще, чего-чего – а делов теперь хватит.
ШУСТРЫЙ: Так как мы это сделаем? Свалим от Гири с Малышом?
ЧУЖАЯ: Надо домой приехать, чтобы никто не знал – лишний гимор, если нас раньше времени искать будут.
ШУСТРЫЙ: Так как?
ЧУЖАЯ: Побазарим в мотеле с этими двумя – заберем волыны и лавэ. Паспорта тоже заберем.
ШУСТРЫЙ: И чего им делать без лавэ и паспортов?
ЧУЖАЯ: Пусть они думают, чего им делать. Пока будут кого-нибудь искать, чтобы деньги и паспорт достать, – мы уже дома все порешаем.
ШУСТРЫЙ: А если их мусора примут?
ЧУЖАЯ: А если нас?
Стук в дверь купе.
ЧУЖАЯ: Момент, момент! (Шустрому.): – Давай паспорта и билеты. Это пограничники.
Заходит пограничник и таможенник, берут паспорта.
ТАМОЖЕННИК (на чешском): Есть что предъявить?
ЧУЖАЯ: Нет ничего, нет товара, мы туристы.
ТАМОЖЕННИК: Счастливого пути.
Пограничник возвращает документы, отдает честь, выходит, тихо закрывая за собой двери.
ШУСТРЫЙ: Смотри, как у них. Вежливо. Наши черти перевернули бы все или доебались бы к чему-нибудь.
ЧУЖАЯ (протягивает руку за паспортом): Дай-ка мой.
Шустрый протягивает паспорт, видно, что у Чужой дрожат руки.
ШУСТРЫЙ: Что с тобой?
ЧУЖАЯ: Да так, ничего. Ты вообще понимаешь, что было-то?
ШУСТРЫЙ: Что было? Сейчас?
ЧУЖАЯ: Мы первую границу по фуфловому паспорту перешли. Волыну провезли.
ШУСТРЫЙ: Бля, я и не подумал, как-то не раздуплился, что это граница.
ЧУЖАЯ: Хороший ты пацан, Женя, фартовый. Я тоже прушная. Мы с тобой еще всех раком поставим, и здесь и там.
* * *
Малыш переезжает границу на микроавтобусе. Пограничники проверяют документы, смотрят на мокрый паспорт, просят предъявить права. Права тоже мокрые.
МАЛЫШ (показывает черные от грязи руки, потом на колесо): Менял колесо – выпали документы в грязь.
ПОГРАНИЧНИК (возвращает документы): Можете ехать.
Малыш садится в автобус, переезжает к другому посту, словацкому. Там смотрят паспорт мельком и быстро отпускают.
Малыш едет в автобусе, разговаривает сам с собой.
МАЛЫШ: Это все потому, что у них к власти патлатые пришли. Актеры, бля, писатели. Пока научатся, пока гайки зажмут, – можно у них работать. Наши эту ебучую страну за два дня захватили, в шестьдесят восьмом. (Включает магнитофон.):
Мотель «У Кукушки». Это не мотель, а скорее кемпинг – десяток сборных домиков, машины стоят у домов, стоянки и охраны нет.
Малыш подъезжает к конторе, заходит туда и через несколько минут выходит с ключами. Потом подъезжает на машине к домику, паркуется и заходит внутрь.
Внутри – достаточно просторно, две комнаты, душ, кухня. Заперев дверь, Малыш осматривает комнаты, потом идет в душ.
* * *
Шустрый и Чужая продолжают разговор.
ШУСТРЫЙ: Так просто они волыны и лавэ не отдадут.
