ШУСТРЫЙ: С теми, что на переходе? Наглые пидорасы.
ЧУЖАЯ: Наглые. Недолго им осталось банковать, увидишь. Хуйнут их с перехода, уж больно сладкое место.
ШУСТРЫЙ: Нам бы так. Захватить переход – и получать со всех. Чуть что – пулю в глаз.
ЧУЖАЯ (ласково): Да хватит гнать, Аль Капон… Если контрабандой тайник не загрузили, – повезут.
ШУСТРЫЙ: Машину здесь бросим или поедем, а у границы – к ним?
ЧУЖАЯ: Не здесь. Проедем вперед километров пять, чтоб мусора не поняли, куда мы делись. На стоянке оставить – допрут, будут фуры шмонать.
ШУСТРЫЙ: Вон «Спутник» заезжает.
Два дальнобойщика, Чужая и Шустрый возле камиона, разговаривают. Водители делают отрицательные жесты.
Шустрый показывает водителю пачку долларов.
Те совещаются между собой, потом соглашаются. Шустрый и Чужая садятся в машину, едут, через минуту фура трогается за ними.
Шустрый и Чужая лежат в тайнике. Места практически нет, доски прямо перед лицами.
ШУСТРЫЙ: Блядь, как в гробу.
ЧУЖАЯ: Ты бывал?
ШУСТРЫЙ: Да. Мы пошутили раз. Приехали к похоронщику, за деньгами. А у него прямо в бюро выставка гробов. Ну, залезли туда, пока Малыш с ним в кабинете базарил. Тут пришли какие-то лохи, венки покупать или хуй знает, что там у них. Ну, мы и повыскакивали из гробов, у лошицы одной сердце схватило… Но попустило, не померла, даже «скорую» не вызывали.
ЧУЖАЯ: Ну и как в гробу?
ШУСТРЫЙ: Как здесь.
* * *
Кабина камиона.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Ты видел, какие пассажиры?
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Странные. Пацан и девка, а какие-то непростые.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Так везешь – и не знаешь, кого. Да что за это может быть. Может, они из ЦРУ?
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Да какое там ЦРУ. ЦРУ все в правительстве сейчас. Ни хуя за них не будет. Видал, сколько у них денег?
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Тысяч десять. А может, и побольше, наверно, телка заработала.
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Пиздой заработала. А этот пидорченок помогал, вставлял, если так не попадали.
Смеются.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Вот у меня соседка, блядь, я ее иногда поебываю… Так ездила в Германию, в Гамбург, в публичный дом.
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Ну и чего привезла?
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Наколку привезла – из пизды змея выползает.
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Недохуя.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Она у госпожи работала. Госпожа Мишель. Фотографии показывала. У меня глаза повылазили.
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Что там такое было?
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Как в порнухе – плетки, всякий приспособ – дыба, гири какие-то… Светка в ошейнике, в наморднике, вся в синяках от плетки.
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Вот это да… И выйдет же, сука, за кого-то замуж, будет из себя целку строить.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Прикинь, фотки муж найдет.
Смеются.
* * *
Чужая и Шустрый.
ЧУЖАЯ: Не скучай, Женя. Хочешь, я тебе стихи почитаю?
ШУСТРЫЙ: Давай, если прикольные.
ЧУЖАЯ: Мне не обидно, я совсем не стерва, Но раз назвали – видимо, похожа. На репутацию не стоит тратить нервы, Для всех не станешь одинаково хорошей. И легче от козлов услышать «сука», Чем целовать они мне будут руки.
ШУСТРЫЙ: Прикол. Ты сама написала?
ЧУЖАЯ: Да, еще в интернате. Я бухала, потом винтом двигалась, потом съебалась с интерната. Я, кстати, отличницей была.
ШУСТРЫЙ: Давай еще стихи.
ЧУЖАЯ: А я залепить и по роже могу. И смогу отвечать за базар. Терпеть ненавижу, когда лезут в пизду, не глядя при этом в глаза.
Вчера кувыркалась, сегодня – хуйня, С трудом отрываю башку от постели. Обидно – бухаешь каких-то три дня, А после трезвеешь неделю.
Но я не жалуюсь, и на хуй ту печаль – Жалеть о времени, когда себя не жаль. Я стих напишу, как меня заебало Всю жизнь зарабатывать деньги и баллы, И бедный помрет, и отъедет богатый, Но помнят лишь тех, кто не склеился гадом.
Но если б жизней дали хоть бы две, Одной бы я рискнула за лавэ, – это я давно написала, не понимала тогда, что надо не о двух жизнях мечтать, а одной распорядиться.
ШУСТРЫЙ: Ни хуя се, Анжела, ты поэтесса, я таких стихов и не слышал никогда. Резких таких.
ЧУЖАЯ: Я их не пишу. Мне диктуют.
ШУСТРЫЙ: Кто?
ЧУЖАЯ: Да хуй его знает. Голос какой-то. Редко сейчас стихи диктует. (Неожиданно приподнимается, смотрит на Шустрого.): Он и без стихов приходит. Сейчас в основном без стихов. Подсказывает иногда.
ШУСТРЫЙ: Ну, и чего он тебе сейчас подсказал?
ЧУЖАЯ: Что зря ты все лавэ засветил. Приготовь волыну.
* * *
Кабина камиона.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Слушай, Коля, а может, перевезем этих да в лесу и разгрузим за деньги?
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Сопляку дать по ебалу – он с перепугу обосрется.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: К ментам они не пойдут, рады будут, что мы их не сдали…
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Давай! Что ж это за хуйня такая – пашешь, из шкуры рвешься, под сроком ходишь, а какой-то сопляк с блядью в кармане квартиру носит…
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Давай сделаем, бабки сами в руки идут.
* * *
КПП на границе. Много полиции, у будки пропускного пункта на доске объявлений висят фотороботы Малыша, Шустрого, Гири и Чужой.
Полицаи и пограничники с автоматами, в касках и бронежилетах. Фура «Спутник» проходит контроль.
Зверь, который шептал молитву, когда пацаны выбросили в грязь венок по пути в Чехию, смотрит на фуру, потом передергивает плечами, как будто попал в порыв ледяного ветра.
Лес, водители выходят из кабины, у одного в руках монтировка, у другого нож.
Первый водитель открывает кузов, возится внутри. Голос второго водителя: «Вылезай, приехали, поезд дальше не идет».
Из кузова вылезают Чужая, Первый водитель и Шустрый. Шустрый разминает плечи. Приседает.
ЧУЖАЯ: Где это мы? Не похоже на город. У нас гор нет.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ (Шустрому): Хорош зарядкой заниматься. Давай деньги.
ШУСТРЫЙ: На хуя они тебе, черту? Корову купишь?
ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ (замахивается монтировкой): А ну не пизди ни хуя, сынок!
ЧУЖАЯ (стоя за спинами водителей): Эй вы, бляди! Первый водитель поворачивается, видит Чужую с «чизеттой» в руках.
ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Не понял?!
Чужая стреляет, одновременно с ней стреляет Шустрый.
Кабина камиона, Шустрый за рулем.
ЧУЖАЯ: Этих тоже зря?
ШУСТРЫЙ: Нет, не зря. Ни хуя ж себе быки борзеют – братву штопорить.
ЧУЖАЯ: Блядь, вся жизнь так. Жизнь – борьба. Или ты, или тебя.
ШУСТРЫЙ: Сами нарвались, черти проклятые.
ЧУЖАЯ: Эту машину бросить надо. Поедем на поезде домой.
ШУСТРЫЙ: Вон что-то светится, город какой-то.
ЧУЖАЯ: Там и сойдем. А машину местные спиздят – тут народ толковый, не успеем оставить, как уйдет. Хорошо, что чертей там прикопали, а то б получил кто-то фуру с начинкой.
ШУСТРЫЙ: Блядь, ну ты и гонишь. «С начинкой»…
ЧУЖАЯ: Ну да. Типа фаршированная.
Смеются.
* * *
Совещание в полиции.
ГЕНЕРАЛ: Итак, доктор Новотный, какие новости по делу русских?
НОВОТНЫЙ: Словаки сообщили – двух русских нашли убитыми в мотеле возле Братиславы. Это наши – главарь и еще один бандит.
ГЕНЕРАЛ: Прекрасно, а остальные где? Там женщина еще была, не ошибаюсь?
НОВОТНЫЙ: Пока нигде не засветились.
ГЕНЕРАЛ: Думаю, что и не засветятся. Они уже у себя.
НОВОТНЫЙ: Вполне может быть. Прикажете изменить режим розыска?
ГЕНЕРАЛ: Да. Не стоит тратить на розыск слишком много сил. Чем хороши русские – они сами решают те проблемы, что должна решать полиция. Вы меня поняли, доктор Новотный?
НОВОТНЫЙ: Так точно.
ГЕНЕРАЛ: Хотя выводы будут сделаны, и на самом верху. Исчезновение опасного преступника, убийцы, с заложницей, с оружием…
НОВОТНЫЙ: Мы здесь выяснили кое-что – она не заложница, а скорее сообщница. Эта банда приехала сюда эвакуировать ее, а не похитить, как мы предполагали вначале. Мы сообщили украинцам и русским.
ГЕНЕРАЛ: Не важно. Заложница, сообщница, свидетельница – это все одного поля ягоды. А русские и украинцы вряд ли нам помогут – у них самих там чуть ли не гражданская война, полный развал. Словаки перешлют нам трупы для опознания?
НОВОТНЫЙ: Да, гильзы и пули тоже.
ГЕНЕРАЛ: Ну, надеюсь, они совпадут с нашими…
НОВОТНЫЙ: Уверен, что совпадут.
ГЕНЕРАЛ: В мою бытность старшим инспектором, мы спорили на пиво. Правда, не с генералами. Не задерживаю вас более.
Новотный кланяется и уходит.
* * *
Рашпиль едет в машине, это иномарка, «Мерседес 124», за рулем водитель, на переднем сиденье охранник. Охранник и водитель похожи, крупные молодые люди, коротко стриженные. Все в черных пальто. Между передними сиденьями расположен телефонный аппарат. Это большая «Нокия» или «Моторолла», полустационарная, с трубкой на витом шнуре.
