Там, за облаками, на ледяных вершинах, недоступных для простых смертных, люди чувствовали присутствие всего того, чего не хватало в их жизни. Удаленность этих гор, их чистота заставляют верить, что там скрывается то, чего не найдешь на равнине: ответ на экзистенциальные потребности человека. «Сома», трава бессмертия, росла на скалах Гималаев. Парвати, идеальная супруга Шивы (а в символическом плане — и наша «общая супруга»), родилась там, наверху ее называли «дочь гор». На горных вершинах спрятаны сокровища творения, секреты могущества, мудрости и покоя, которые достижимы лишь для немногих ценою изнурительных усилий и долгих поисков. Им дано понять их самим и затем передать другим, так же упорно ищущим.
Гималаи — средоточие легенд, источник жизни и познания. Там рождаются все великие, священные реки Индии. Там жили риши, которые создали Веды. У подножия Гималаев Вьяса написал «Гиту» и «Махабхарату», этот свод древней, но ценной до сих пор философской, политической и психологической мудрости, принадлежащий не только Индии, но и всему человечеству.
Из века в век «санньясины» поднимались на ледяные вершины — не для того, чтобы завоевать, покорить горы, как это делают западные люди, а для того, чтобы горам покориться. При этом они знали, что это путешествие в один конец и возврата нет. Перед этим они порывали с прошлым, сжигали все мосты, связывавшие их с миром. Им некуда было возвращаться — разве что к Себе, к Атману.
Этот путь к вершине — теперь, возможно, и мой — превращался в аллегорический ритуал отрешения от материального мира и приобщения к другому миру, вожделенному миру духа.
Шагая за носильщиками вверх по лесной тропе, я боялся только одного: вдруг что-нибудь окажется не таким, как в прошлый раз. Я вошел в ворота, миновал деревья — стражей у входа. Нет, все в порядке, все на месте, застывшее и молчаливое. А вот и фигура Старца показалась вдалеке. Только лая собаки не слыхать.
— Ее съел леопард, — пояснил Старец, идя ко мне навстречу. — Сколько я уже собак вот так потерял. Этому псу хоть повезло, четыре года прожил. Жаль, конечно, но что поделаешь, леопарду ведь тоже есть надо.
По-видимому, он был не особенно огорчен.
Я тут же вступил в права владения своим убежищем, поднялся повыше, чтобы оттуда полюбоваться закатом, а потом принял приглашение Старца и при свете керосиновой лампы мы поужинали овощным супом в его чудной комнате.
Горы за окном уже потухли, зато на картине Брюстера, продолжали излучать из серой рамы свое мягкое сияние. Старец вернулся к разговору, начатому при моем первом посещении. Он был отменным рассказчиком и начал с притчи.
Приходит как-то раз ученик к гуру и говорит ему, что больше всего на свете хочет правды. Без лишних слов учитель хватает его за шиворот, окунает головой в ручей и держит, пока бедняга не начинает задыхаться. Тогда он его вытаскивает.
— А теперь скажи мне, чего ты хотел больше всего, когда захлебывался?
— Воздуха, — еле слышно отвечает тот.
— Прекрасно. Вот когда будешь так нуждаться в истине, как в воздухе, тогда ты готов к учебе.
А готов ли я?
Мне бы хотелось ответить с улыбкой, но я предпочел быть честным. Нет, я не знал, готов ли я. И потом, истина казалась мне слишком громадной, чтобы ею владеть одному. Он ответил хриплым смехом курильщика.
— Вот так-то, — сказал он. — Это не мы находим правду, она сама находит нас. Нам остается только готовиться к этой встрече.
Потом он пояснил:
— Можно ли пригласить в гости незнакомца, если неизвестно, ни кто он, ни где он? Нет, можно только подготовить свой дом, и, когда гость постучится, принять его и узнать поближе.
А Старец? Как складывались его отношения с Истиной?
Он сказал, что ему случалось мимолетно видеть ее. Но и мгновения было достаточно, чтобы дать ему убежденность, основанную не на вере, а на опыте. И не на чужом, а на собственном. Вот эта убежденность и давала ему силы продолжать поиски. Что касается наведения порядка в доме, то тут еще много работы. «Всегда найдется старый хлам на чердаке, от которого следует избавиться, — сказал он. — Мое V делает вид, что ему все это нужно, но я-то знаю, что это ловушка». Старец показал маленькую черно-белую фотографию на тумбочке. Это был его первый гуру, Свами Сатьянанда, который помог открыться его разуму. Потом из ящика вытащил еще одну фотографию, тоже черно-белую. Пожилой мужчина на ней оказался человеком, который помог открыться его сердцу, — тем самым Кришной Према, англичанином, ставшим «санньясином». Старец о нем мне уже рассказывал. Кришна Према умер от рака в ашраме, который сам основал.
Вот как, и он тоже от рака… Но как же так? «Мы на Западе, — сказал я, — считаем, что рак напрямую связан со стрессом, но в Индии многие святые люди последнего столетия, жившие в покое и безмятежности вдали от волнений и тревог современной жизни, умерли от рака. Мистик Рамакришна и Нисаргадатта Махарадж, человек, торговавший самокрутками „биди-биди“ на Бомбейском шоссе, — от рака горла; Рамана Махариши — от мучительного рака, поразившего ткани и кость руки; да и Дж. Кришнамурти, хоть и умер в преклонном возрасте, но не от старости, а от рака желчного пузыря…»
— Причина стресса бывает и внутренней, — сказал Старец. — Тому, кто ищет Истину, часто приходится много страдать. Кришне Према удалось сделать болезнь частью своей жизни, видеть в ней частицу всеобщего и достичь, именно через болезнь, более высокого уровня знания.
— Вы хотите сказать, что он принял болезнь? — спросил я.
— Речь не о том, чтобы принять или нет, а о том, чтобы сделать болезнь частью себя. Ему это удалось, и он стал для всех доказательством того, что недоказуемо.
— В каждом поколении, на каждом континенте, — сказал Старец, — находятся такие личности, как Кришна Према или Рамана Махариши, которые своей жизнью доказывают, что можно зайти туда, за предел. Нужно только быть решительным, упорным и бесстрашным.
Было ясно, что он таким деликатным образом пытается мне дать совет. Много ли я взял с собой книг? «Осторожно, — сказал он. — Вся книжная мудрость — вторична, она заимствованная. Ей цена невелика».
И рассказал еще одну историю.
Человек входит в большую библиотеку и после долгих раздумий и поисков выбирает три книги. Подойдя к библиотекарю, он спрашивает:
— Сколько всего у вас книг?
— Несколько десятков тысяч.
— И сколько же нужно времени, чтобы все прочитать?
— О… несколько жизней.
— Тогда я и эти не возьму, — говорит человек. — Поищу другой способ познания.
И уходит из библиотеки.
Этот другой способ, по словам Старца, собственный опыт. Понимание приходит не через сознание, а проникает сквозь сердце. По-настоящему понимаешь лишь то, что пережил сам, что прочувствовал до глубины души. К обретению такого опыта ведет много путей. Он выбрал «упражнения со свечой»: главное — делать регулярно, не уставать и не лениться, не терять присутствия духа. «Хотя бы по десять минут в день».
Это условие — не меньше десяти минут в день — поставил его первый гуру, и, если вдуматься, это была самая большая помощь, которую он от кого-то получил в жизни. С годами эти минуты превратились в часы, но он не забывал о важности первого шага. Почему бы и мне не сделать этот шаг?
— Минимум десять минут для начала. Заставь себя.
Это были слова человека, который обнаружил что-то чудесное и хочет поделиться этим сокровищем. Меня очень интересовало то, что он нашел. Старец почувствовал это и продолжил:
— Прежде всего, ты должен успокоить свой рассудок. Только тогда сможешь слышать Голос, что в тебе. Ты должен быть терпелив: интуиция, которая помогает раскрыться сознанию, приходит нечасто. Возможно, это будет всего лишь капля, но эта капля, когда приходит, подобна океану. И тогда с тобой говорит Голос Внутреннего Человека, Космического Человека, голос Атмана — называй, как хочешь. Называй его Возлюбленным, как это делают суфии; философским камнем, как алхимики; называй его Богом, Буддой, Пурушей; называй его «Он» или «Она». Но знай, что он существует и что Он и есть настоящий ты. Потому что ты и Он — одно целое. Ты и есть Он, — заключил он, и его смех был полон тепла и сердечности.
Я возвратился в свое убежище, не включая фонарика. Луна еще не взошла, но звездного сияния хватало, чтобы видеть, куда ступаешь. Похолодало, но земля была сухой. Я растянулся на траве и стал смотреть на звезды. Мне показалось, что я вижу их в первый раз. Возможно, потому, что я просто смотрел, не думая, как они называются, не пытаясь отыскать Полярную звезду или Малую Медведицу. Я представил, что я — пещерный человек, ничего не читавший, никогда не учившийся, который ничего не знает. И, освободившись от всего этого пресловутого знания, я растворился в чудесной, утешительной безграничности Вселенной. Я больше не наблюдал ее со стороны, а был ее частицей.
