12
Они шли к старому мосту вдоль берега, скользя на глинистой тропе. Слева, в ясном небе, горела луна, особо таинственная и волнующая на исходе ночи. Заметно потеплело. И в низинах, куда сбегала дождевая вода, белели чубчики тумана. Женя, думая о чем-то своем, точно не замечала спутника. А тот, отягощенный ношей, — домкратом еще советского производства, — время от времени останавливался. И девушке поневоле приходилось делать передышку. Странное ощущение незримого присутствия кого-то не оставляло Андрея Петровича. Он был взволнован до крайности и никак не мог отделаться от радостного смятения и тревоги за Женю. Ситуация, на самом деле, была сложная. И в сознании не гасла мысль, что в этот час всю ответственность за внучку он несет прежде всего перед Мариной. И казалось — это она здесь, рядом…
— А вы хорошо здесь ориентируетесь, — сказала Женя.
— На берегу стоял пионерский лагерь. С Мариной… Сергеевной здесь мы работали.
— У вас что-то было? Была лав стори?
Андрей Петрович отмолчался.
— Бабуля мне классная досталась! Хотя слишком доверчивая, старомодная… И дед Сережа был замечательный. Такой юморист! Он меня на пасеку брал.
— У меня тоже славный был дед — Георгиевский кавалер, — зачем-то сказал Андрей Петрович. — Расскажите про своих родителей.
— Мама начинала с нуля… После института, родив меня, сорвалась в Сибирь. И пока отец срок отбывал, в больнице горшки выносила. Чем не декабристка? А потом, когда папы не стало, вернулась в Ростов, связалась с его друзьями. Он был чемпионом по боксу, с «авторитетом» схлестнулся… Ну, это неважно… Мама — женщина невероятной энергии! Она может всё, что захочет. Отступать она не привыкла. Сколько раз угрожали «крутые» и подставляли партнеры! Очень боюсь за нее…
Излучина пруда, поросшая осокой, вывела к речонке. До моста, как помнил Андрей Петрович, оставалось метров двести. На сапоги налипали пласты грязи.
Вскоре силуэт светлого джипа обозначился напротив береговой каймы. Женя первой взошла на мост.
Андрей Петрович бросил домкрат на доски, скользнул фонарным лучом по заваленной набок машине. Мост был не длинный, но довольно высок и узок. На каменном остове помещались металлические лаги, а на них крепилась дощатая «подушка». По краям и между погнутыми досками сквозили дыры. Не для переезда служил он теперь, разумеется, а для перехода стада, судя по обилию коровьих лепешек.
Уже при беглом осмотре выяснилось, что осевший на раму джип застрял надежно: левое заднее колесо, проломив повершье, заклинилось меж старыми тесинами, а переднее — с правой стороны — поднялось и зависло в воздухе. Как успела сорвиголова выключить скорость и выбраться — непостижимо!
Очищая кроссовки о доску, Женя напористо обратилась:
— Ну, что скажете, сэр?
— Не понимаю, как вчера вы переехали.
— С разгончика!
Андрей Петрович обошел вокруг автомобиля, отмечая выверенность линий и ладность дизайна, интуитивно ощущаемую мощь. Никогда не приобрести русскому учителю-пенсионеру такого автомонстра! Не заработал, не вошел в число избранных… И от этой мысли восхищение «хайлэндером» померкло. В отчуждении подумал, что и прикасаться к этой дорогостоящей игрушке небезопасно! Однако мысль, что иномарка беспомощно замерла на ветхом казачьем мосту, как-то даже позабавила…
— Необходим подъемный кран. Впереди — край моста, и назад не сдашь. Как говорят шахматисты, цугцванг… И какой же мощности мотор?
— По-моему, двести пятьдесят «лошадей».
— Вот вам и чудо техники! А на нашей дороге увяз, как калоша!
Андрей Петрович несколько раз осмотрел, светя фонариком, конструкции моста, настил, съезд на береговой склон. Наконец, беспокойно заключил:
— Под задним колесом лага. Найти бы прочную доску — можно попытаться поднять его. А потом вывернуть руль и увести машину. Впрочем, этот план нереален.
— В каком смысле?
— Настил хлипкий. Может не выдержать. И машина кувыркнется с моста! А рисковать жизнью я вам не позволю!
— А если нагрянут бандюки? Это лучше? От этих безбашенных всего можно ждать! Посмотрите! Опять свет на дороге. Они не угомонятся… Давайте без мандража. Давайте пробовать! В багажнике набор инструментов. Будьте мужчиной!
— Не вам бы говорить мне это!
И Андрей Петрович без промедления стал действовать на свой страх и риск, являя решительность и даже неожиданное молодечество, — отбивать дубовую боковину с основания перил, укладывать ее между автомобильной рамой и домкратом, вымеривать расстояние, орудовать рычагом гидравлического устройства.
После всех стараний удалось-таки поставить машину на три колеса. Женя наблюдала и подсказывала, но сама и пальцем не шевельнула. Лишь позвонила матери, сообщив, что «дядечка пытается что-то сделать».
Между тем ночь бледнела. Повеселевшая Женя села за руль и, включив панорамный свет, запустила двигатель. Под контролем Андрея Петровича выровняла передние колеса.
— Опасно, очень опасно, — не мог он унять волнения, кружа по мосту и щурясь от света фар. — Лучше дождаться дня.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
— В темноте мы могли чего-то не заметить. Я не специалист. Вот что. Я сам сяду за руль!
— Я никому не доверяю свою машину. Чао, бамбино, сори!
Тяжелый автомобиль тронулся с места. Убедившись, что заднее колесо беспрепятственно прокатилось по дощатой подложке и коснулось настила, Андрей Петрович облегченно выдохнул. Водительница прибавила газу, и джип выбросился на береговую твердь.
Андрей Петрович сел на край настила. Гулко журчала вода под мостом. По небу пробегали предутренние зарницы. Женя подошла, маяча огоньком сигареты.
— Ну, что? Давайте прощаться? Честно говоря, вы мне очень понравились. К тому же знали бабушку. Сколько вам… отстегнуть? — пошутила девушка. — Могу в долларах…
— Что вы! — в растерянности вскрикнул Андрей Петрович. — Мы ведь подружились, а вы деньги… Главное, вы в безопасности.
— Спасибо, что выручили. Как говорила бабуля, хорошие люди не переводятся… Знаете что? Поедемте со мной! У нас на старой колхозной бригаде конеферма. Есть где переночевать. А табунщик привезет вас сюда на тележке.
— Тронут… Спасибо! Но есть обстоятельства… Да и как бросать машину?
Через минуту они расстались. Андрей Петрович невольно шагнул следом, остро ощущая миг разрыва, хотел окликнуть и остановить убегающую к машине родную душу. Но снова сдержал себя. Детство у Жени прошло с другим человеком, с другим дедушкой. Наверстать упущенное невозможно. Потом, если сложится, внучка сама рассудит…
И вновь он остался один в осенней степи!
И нужно было возвращаться к пристанищу. Андрей Петрович подобрал домкрат, очистил галоши о край доски и пустился в обратную дорогу.
Однако, подходя к палатке, оторопел. Женский силуэт приближался со стороны хутора, и трепет все сильней охватывал душу. Она была необычайно величественна, эта неведомая странница, и почему-то двигалась, как луч, вскользь. Андрей Петрович догадался, что это не призрак, а Степовица, о которой слышал от стариков в детстве, хранительница отчей земли и народа казачьего. Святая с иконой Донской Божьей матери в руках появлялась накануне грозных событий, неминучих бед и наставляла на дела героические во спасение родины. В эту выдумку он не верил, а сейчас завороженно стоял на месте, боясь пошевелиться… Откуда-то из поднебесья звучал высокий молитвенный глас: «Заступнице верных Преблагая и Скорая, Пречистая Богородице Дево! Молим Тя перед святым и чудотворным образом Твоим, да яко же древле от него заступление Твое граду Москве даровала еси, тако и ныне нас от всяких бед и напастей милостиво избави и спаси души наша, яко Милосердая!»
Светлый смутный столб истаял в предзоревой дымке. Но едва мелькнула догадка, что святая недаром объявилась в донской степи, — изболелись казачьи души в печали и недоле, — как Степовица вновь показалась на гребне бугра. Теперь стало различимо ее светлое одеяние, широкие рукава наподобие крыльев. При движении она взмахивала ими, — и черные косоглазые призраки, напоминающие то ли зайцев, то ли пауков, то ли бесов, в ужасе шарахались от нее, а многие исчезали напрочь. Андрей Петрович, не веря глазам, наблюдал, что же будет дальше? Из-за прибрежных деревьев выскочил «ниссан», тот самый, уже бывший здесь. Степовица гневно оглянулась и сильней, чем прежде, взмахнула рукой…
Безотчетная тревога заставила Андрея Петровича проснуться. Стояло утро, и где-то неподалеку перекликались кряквы. В палатке, впрочем, было еще меркло. И, не остыв ото сна, он прислушался, не едет ли, в самом деле, рейдерский внедорожник? Но кроме утиного переполоха и шелеста камыша слух ничего не уловил. Вот ведь чудеса: так устал ото всего за ночь, что не помнил, как пришел, как угрелся в палатке… И опять вспыхнуло в сознании: у него есть внучка! Красавица внучка, с которой свел Бог несколько часов назад… Может, по какому-то высшему закону добрые дела, творимые человеком, постепенно накапливаются, и в определенный момент за это воздается?
