– Фух. Значит, я в безопасности, – улыбаюсь я.
Воскресное утро. В духовке запекается курица с картофелем. А я принимаюсь за десерт.
– Пять крупных яиц – есть. Сахарная пудра – есть… – Я все выкладываю на кухонный стол.
Олли еще в постели, а я готовлю воскресный обед. «Стэнли» вчера отыграли концерт, причем выступали последними, когда зрители уже надрались в хлам. Плюс накрылся усилитель, и какой-то придурок швырнул в Олли пивную бутылку с криком «Лузер!». Джо, стоявший рядом со мной, пошел разбираться.
– Не будь уродом. Извинись, пожалуйста.
– Извиниться?! Ты, мля, кто такой? Папаша его?
– Его друг, а ты хренов кретин.
Потом этот придурок попытался ударить Джо, но так нажрался, что рухнул на стол. Весь паб аплодировал и болел за Джо, особенно женская половина.
Я думаю, Олли все-таки надо хорошенько подбодрить. А единственное, что заставляет его скучать по дому, – это воскресный обед.
– Кукурузная мука… есть. – Я подпрыгиваю на месте, словно разогреваюсь перед очередным упражнением. – Олли точно обалдеет от моих кулинарных навыков, – говорю я себе. – Белый винный уксус…
– Есть? – интересуется Джо.
Я оборачиваюсь. Как долго он простоял в дверях?
Он входит на кухню, спрашивает, что я делаю. Джо одет в форму для регби, на бедре засохла грязь.
– Готовлю.
Джо вскидывает бровь.
– Ты же никогда не готовишь.
– Это для Олли. Спасибо, что вступился за него вчера.
– Олли сделал бы для меня то же самое. – Джо бросает взгляд на книгу рецептов. – Малиновый рулет с безе. Дерзко.
– Легкотня.
– Как два пальца, и вся фигня? – вдруг рифмует он.
Удивленно на него гляжу.
– А для меня что-нибудь останется? – Джо лезет в холодильник за упаковкой апельсинового сока.
– Если закончишь за меня домашку, – вспоминаю я о непрочитанных книгах в комнате наверху. – И сходишь в душ. – Разбиваю в миску первое яйцо.
– Смешно… Стоп! Ты что делаешь?
– Яйца разбиваю.
– Их же надо разделить.
– Разделить? Зачем это?
Джо смотрит на меня скептически.
– Ты что, никогда не делала безе?
Я хватаю книгу.
– Вот тут сказано, взбить яйца…
– Яичные белки.
Джо подходит к столу и, забрав миску, ставит ее в раковину, а потом достает с полки две чистых.
– Смотри и учись, Ребекка Харт, – говорит он с высокомерной улыбочкой.
Я наблюдаю, как он разбивает яйцо о край миски.
– Разделяешь яйцо по двум половинкам скорлупы, – комментирует Джо, – и перемещаешь желток туда-сюда…
– Да я просто в восторге.
– Смотри. – Он выливает белок в одну миску, затем опускает желток во вторую. – Видишь? Разделил.
– Ага. Я тоже так могу.
Достаю из коробочки яйцо, ударяю им о край миски. Джо слишком близко, и я боюсь напортачить. Белок капает в миску, стекает по моей руке. Желток бултыхается из одной половинки скорлупы в другую.
– Вот, – подпрыгиваю я от гордости.
Джо хватает меня за руку, выше локтя.
– Ты не увлекайся, – говорит он, вручая мне очередное яйцо, – осталось три.
– Как ты научился так классно готовить? – спрашиваю я.
В нашем доме только Джо пользуется пароваркой и кастрюлями.
– От мамы. В детстве она всегда объясняла, как приготовила курицу в сидре или с тархуном, или как она замариновала ягненка, а потом папа рассказывал нам, почему выбрал то или иное вино. Звучит нудно, однако я проникся готовкой и научился разбираться в еде.
– Вы с мамой близки?
– Очень. Бекка, осторожно!
– М-м?
Желток успевает шлепнуться в миску с белками.
– Черт! О нет… – Я отступаю на шаг назад. – Придется начинать все сначала, да?
– Посмотрим. – Джо стоит рядом, и наши руки на мгновение касаются, пока он кропотливо вылавливает злополучный желток скорлупкой. – Это удар, но не нокаут, Бекка.
Я взбиваю белки, болтая с Джо о родительских домах и как мы редко их навещаем, хотя до Винчестера всего полтора часа езды по трассе М4.
– Я люблю маму, но меня там все слишком напрягает, – признается Джо. – Только и слышу, что тиканье напольных часов. Не могу поваляться на диване или посмотреть телек. Папа считает телек пустой тратой времени.
Наши родители живут в пяти минутах друг от друга, однако никогда не пересекались. Наверное, потому, что его мама и папа порядком старше моих. Когда Джо родился, его отцу, Фрэнсису, было уже сорок шесть. Он работал в Винчестерском колледже и хотел, чтобы сын пошел по его стопам, поэтому едва ли не сразу внес Джо в списки на поступление. Он надеялся, что сын окажется достаточно умным, чтобы получить грант на обучение.
– Я сдавал экзамен в тринадцать, – рассказывает Джо, – но ничего не получил.
– Зато взгляни на себя сейчас, – я, в фартуке, принимаю важную позу, – ты среди элитных студентов Бристоля!
Джо смотрит на меня с сомнением.
– Я достаточно взбила яйца?
– Переверни миску вверх ногами.
– Чего?!
– Переверни вверх ногами.
– Нет.
– Вот так. – Джо отбирает у меня миску, мы смеемся. – Отлично, – говорит он. – Видишь? Ничего не случилось. Белки на месте.
– Знаешь, а тебе везет, – обращаюсь я к Джо, выкладывая смесь для безе в приготовленную форму.
– Везет? Почему?
– Я про медицину. У вас ведь все четко, верно? Как с правоведением. Если изучаешь право или медицину, то станешь судебным адвокатом, юристом, врачом, не важно. Наверное, классно знать, что ты хочешь делать и…
– Я не хочу быть врачом. Ненавижу медицину.
– Что? Тогда почему ты ее учишь?
– Мой отец – хирург.
– Я знаю.
– Он бог. Что ему только не дарят пациенты. Отдых на Карибах, ящик бургундского… видела бы ты его винный погреб. Он не способен ошибаться, – в голосе Джо закипает злость, – и сын во что бы то ни стало последует по его великим стопам.
– Но тебе ведь не обязательно. – Я заталкиваю противень в духовку. – В смысле, если ты хочешь заняться чем-то другим…
– Ты не знаешь моего отца. – На долю секунды я замечаю в серых глазах Джо уязвимость. – Я единственный сын, Бекка, для этих целей у него есть только я.
– А как же мама?
– У них странные отношения. Наверняка отец ходит налево. Он постоянно ездит по конференциям. Мама на все закрывает глаза. Никто не смеет ему перечить.
– Джо, ты можешь заняться чем угодно. Ты умный, талантливый…
– Я обычный, – резко обрывает он.
– Несомненно, если ты с ним поговоришь, если ты…
– Ты не понимаешь.
Повисает пауза. С Олли мы полностью счастливы и в тишине, но с Джо я просто не могу ее не заполнить.
– У меня было то же самое, – говорю я ему. – В детстве я мечтала стать художницей, жить в красивой квартире в Италии, где солнце будет лучиться сквозь окна. А я рисовала бы оливы и виноградники или сидела бы в кафешке, делая наброски, как местные играют в карты и пьют. Устраивала бы выставки своих картин на рыночной площади. Однако потом решила прислушаться к советам родителей, бросить искусство и получить нормальное образование. Вот такая я независимая.
– Мне нравится картина, которая у тебя в комнате, – замечает Джо. – С лимонным деревом.
– Спасибо. – Внутри я вся сияю от похвалы. – Слушай, если ты ненавидишь медицину, тогда чем же хочешь заняться? – Я подтягиваю стул и усаживаюсь рядом с Джо.
– Чем хочу заняться? В смысле, прямо сейчас? – переспрашивает он.
Мне кажется, он вот-вот меня поцелует, и на краткий безумный миг я этого даже желаю.
– Привет, ребята, – произносит Олли, проходя к нам. На нем синий халат. Мягкие волосы взъерошены. Олли целует меня в макушку, говорит, что на кухне восхитительно пахнет. – Как дела? Чего такие серьезные?
– Бекка достает меня вопросом о том, что я хочу сделать со своей жизнью.
– Да? И? – Олли включает чайник.
– Ни фига не знаю. – Джо поворачивается ко мне с улыбкой. На этот раз – настоящей, и тут я понимаю, почему Джо всем так нравится. Редкие случаи, когда он перестает щетиниться, – это чудо из чудес.
– Ты можешь делать что угодно, Джо, что только пожелаешь, – говорит Олли, прежде чем поблагодарить меня за готовку. – Умираю с голоду. Какой же я везунчик, моя девушка – самая лучшая в мире, – притягивает он меня к себе.
Я выбираюсь из его объятий, поясняя, что надо проверить, как там курица.
– Страшный везунчик, – соглашается Джо, уходя из кухни.
– Бекка? – зовет меня Олли, когда мы остаемся наедине.
– Да?
– Прости за вчерашнее, я был не в настроении.
– Ничего, я понимаю.
– Я думал, что, наверное, оставлю «Стэнли».
– Серьезно?
Олли кивает.
– Ой, да ладно тебе… ты хорошо играешь и будешь скучать по группе. Ты ведь не станешь бросать все из-за одного идиота.
– Бекка?
– М-м?
– Ты считаешь Джо привлекательным?
Я изображаю бурную деятельность.
– Тебе нравится хлебный соус? Что за вопросы ты задаешь! Я могла бы…
