– А как насчет будущего? – спросил Мустейн с оживлением. Он уже начинал думать, что она действительно явит ему некое откровение.
– Любой, кто утверждает, что может предсказывать будущее, мошенник. Будущего нет, есть только настоящее. Даже прошлое – всего лишь сон.
Разочарованный, он спросил:
– Тогда какой толк в гадании? Я и сам знаю все, что мне необходимо знать о настоящем.
Недра рассмеялась.
– Да неужели? Тогда расскажите мне. Какой вам представляется ваша ситуация? Что с вами происходит в данный момент?
Мустейн открыл рот, но она его перебила:
– Важно, чтобы вы были честны со мной, даже если это тяжело.
Он рассказал Недре про Лос-Анджелес.
– У меня достаточно денег, чтобы безбедно прожить пару лет… но не в Лос-Анджелесе. Там я бы забросил всякое творчество. Поэтому я еду во Флориду, чтобы сочинять песни. Я хочу написать альбом.
– Вы уехали не только по этой причине.
– Да, – сказал он. – Да, я там жил с одной женщиной. Она старше меня. Примерно вашего возраста.
Недра улыбнулась:
– Не решаюсь спросить, сколько, по-вашему, мне лет.
– Вы хотите, чтобы я угадал?
Она пожала плечами.
– Сорок восемь, сорок девять.
– Мне шестьдесят один. И пожалуйста, не говорите, что я выгляжу моложе. Я чувствую себя на все свои шестьдесят с лишним. – Она скрестила ноги, расправила юбку. – Вы сбежали от этой женщины. И что-то прихватили у нее.
– Можно и так выразиться.
– А точнее не хотите?
Мустейн посмотрел на россыпь крапчатых ракушек на столике, пытаясь найти среди них себя.
– Пожалуй, нет.
– Что бы вы у нее ни взяли, – сказала Недра, – она может позволить себе такие потери.
– Знаю. – Он не хотел встречаться с ней глазами. – Это были странные отношения. Я имею в виду – когда она появилась в моей жизни, мне это показалось странным. Но она мне действительно нравилась…
– Она вам нравилась, но вы также понимали, что она может помочь вам в вашей карьере, и не могли смириться с этим. Вы подозревали, что просто используете ее. – Недра подалась вперед и взяла Мустейна за правую руку. – Но вы любили ее, хотя и не так сильно, как она вас. Вы поступали нечестно, но не хуже, чем большинство из нас.
Хотя пальцы у нее были ледяными, Мустейн вдруг осознал, что его рука нагревается, словно в него перетекало все тепло ее существа.
– Вам нужно уладить ваши отношения, – сказала она. – Позвоните ей. Объясните, что она относилась к вам по-матерински и вас это тяготило. Признайте свою слабость, и все будет нормально.
– Я думал, вы не умеете прозревать будущее.
– Это не имеет ничего общего с прорицанием. Я могу понять вас, я могу понять женщину. И некоторые вещи становятся очевидными.
– Это была машина, – после непродолжительного молчания сказал Мустейн. – Она купила ее для меня. Хотела сделать мне сюрприз. Через пару дней после того, как она мне ее подарила, я должен был играть на одном концерте. Я забросил гитары в багажник и… поехал на восток. Я думал, что вернусь обратно.
– Это ваша машина, – сказала Недра.
– Да, но… я должен отдать деньги за нее.
Недра с сомнением хмыкнула.
– Вам придется повременить с этим. В данный момент у вас есть заботы поважнее.
Мустейн выжидательно смотрел на нее.
– Вторая женщина, – сказала она. – Расскажите мне о ней.
– Я с ней только вчера познакомился и… влюбился. У нее оказались проблемы.
Недра сложила ладони.
– Какие?
– Она здорово не в себе.
– Не в том смысле, в каком вы думаете. Она находится между двух противоборствующих магических сил… каждая из которых заявляет свои права на нее.
Внимание Мустейна отвлекло появление чернокожей Арлис, которая выглянула из-за двери, ведущей к лестнице на второй этаж.
– Вы слышали, что я сказала? – спросила Недра.
– Угу. Но я…
– Насколько я понимаю, вы не верите в магию, но вам лучше забыть о своем неверии, если вы хотите, чтобы у вас с ней все получилось. – Недра подалась к нему. – Неужели, по-вашему, жизнь настолько проста, что ее можно объяснить одной-единственной философской системой? Вполне возможно, у вашей любимой женщины действительно проблемы с психикой, но они появились в результате действия магических сил. Каждое явление имеет бесконечное множество причин. Они связаны между собой, эти причины, они действуют одновременно и согласованно, хотя зачастую кажутся противоположными. Нельзя исследовать лишь одну из них и надеяться постичь смысл жизни. Вам следует понять, что ваша женщина является предметом магической борьбы. Вам следует понять, что вы не только ее любовник, но тоже участник этой борьбы. И она видит в вас именно это… воплощение некой силы, которая ее спасет. И если верить ракушкам, так оно и есть.
Поскольку Мустейн молчал в замешательстве, Недра спросила, все ли он понял, и он сказал:
– Нет, черт возьми!
– Чего вы не поняли?
Он хотел сказать, что не понял, зачем заплатил двадцать пять долларов за это дурацкое представление. Что происходит за пятьдесят? – хотел спросить он. Вы снимаете лифчик, прежде чем начинаете обнюхивать ракушки? И все же Мустейн не мог окончательно уверить себя, что она его дурачит. Мысль, что он является воплощением некой спасительной силы, представлялась безусловно нелепой; сознание, что такого рода заявления составляют главный элемент программы любого ясновидца в ярмарочной палатке, – очевидным, но он чувствовал искушение поверить Недре – по той единственной причине, что Вайда явно нуждалась в помощи и именно он случайно оказался рядом. Более того, идея о многообразии толкований каждого явления в мире, идея, которую раньше он раскритиковал бы как абсурдную… сейчас казалась вполне вероятной. Ведь все на свете истинно, каждое видимое противоречие есть форма скрытой согласованности и единства. Возможно, воплотившаяся в нем сила позволяла заглянуть за покров видимости. Но одновременно Мустейн задавался вопросом, сможет ли он жить с таким признанием. Оно шло вразрез со всеми его прежними представлениями о мире. Но возможно, это являлось всего лишь еще одним примером единства противоположностей.
– Так значит, я должен верить всему, что она говорит? – спросил он.
– Необязательно, – сказала Недра. – Но для нее – да и для вас – будет лучше, если вы перестанете видеть во всем, что она говорит, проявление болезни и постараетесь сохранять объективность.
– Не знаю, право. – Мустейн взъерошил пальцами волосы. – Она рассказывает совершенно бредовые истории. Колдуны из Нью-Орлеана посылают ей кошмарные видения. Используют тени, чтобы ее насиловать. Она говорит, что колдун силком держал ее в своем доме и заставлял обслуживать своих приятелей на вечеринках. Она…
Он осекся при виде холодного выражения, внезапно появившегося на лице Недры.
– Эта женщина, – сказала она, – ее зовут Вайда Дюмар?
– Вы уже слышали все это, так ведь? Да, это она. Может, вы объясните…
Недра поднялась на ноги.
– У меня назначена встреча. Боюсь, вам придется уйти. Извините.
Мустейн тоже встал.
– В чем дело?
– Я же сказала… У меня назначена встреча. – Недра указала на дверь, предлагая Мустейну проследовать к выходу первым.
– Знаете, – сказал он, – похоже, как только вы поняли, что речь идет о Вайде, ваше отношение к делу резко изменилось.
– Вовсе нет. Просто я вспомнила о встрече. Если захотите снова зайти как-нибудь, милости прошу.
Она проводила Мустейна до порога и плотно закрыла за ним дверь. Щурясь от солнечного света, несколько сбитый с толку, он осознал, что в спешке Недра даже не потрудилась взять свои двадцать пять долларов. Несколько секунд он стоял на месте, собираясь с мыслями, а потом зашагал по Монро-стрит; но когда он достиг угла здания, его окликнул женский голос: «Эй, мистер!»
Это была Арлис, придерживавшая запахнутый халат на груди. Она посмотрела на Мустейна сквозь косички и сказала:
– Коли хотите помочь Вайде, поезжайте от ее дома дальше по дороге. С четверть мили. Там есть тропинка, ведущая к болоту. Дойдете по ней до хибары у воды и там найдете объяснение, почему Вайда такая странная.
Она повернулась уходить, а Мустейн сказал:
– Эй, я хочу поговорить с вами!
– Мне нужно вернуться в дом!
– С какой стати вы мне помогаете? – спросил он, внезапно заподозрив неладное.
– Вайда моя подруга. Она сидела со мной, когда я была маленькой. Вы поможете ей, я помогу вам. – Арлис попятилась, взбивая пятками крохотные клубы желтой пыли. – Лучше всего увезти Вайду из этого проклятого города!
За ресторанчиком «Лунный свет», в тени навеса, развернутый к зарослям черемухи, стоял ржавый металлический шезлонг со следами облупившейся бирюзовой краски. Здесь Вайда всегда отдыхала после того, как толпа утренних посетителей редела. Обычно она читала книжку или курила – она урезала недельную норму сигарет до одной пачки. Но сегодня она молилась о том, чтобы освободиться от власти Клиффорда Марша. Вайда молилась всем подряд: Иисусу Христу и Деве Марии; Шанго и Эрцули; богам и богиням, вдохнувшим страсть в тела родителей в ночь, когда она была зачата. Она молилась также Метабалону, богу, представленному ей уличным проповедником в Новом Орлеане; Котай Зайзул, многоликой богине, которой поклоняются члены одной религиозной общины в Алжире; и дюжине других божеств, с которыми она познакомилась в период своего проживания в пентхаусе Марша. Но главным образом она молилась Великому Облаку Бытия, по-прежнему кружившему над городом. Ее молитвы были беззвучны, исполнены надежд и страстной тоски.
