– Если это связано с неким ритуалом, – ответил Калеб, – то наверняка он должен действовать по какой-то схеме, возможно, включающей нечто символическое. Наш убийца слишком… не то чтобы умен, скорее он слишком педантичен, чтобы действовать наобум.
– Ах да, вы о Ряженых. Самое зловещее и загадочное из тайных обществ.
Фил затянулся папиросой, которая опасно тлела уже возле самого его подбородка. Лиза с тревогой наблюдала за ним.
– До вчерашнего дня я готов был поклясться, что это не более чем компания клоунов.
Фил хмыкнул.
– Клоуны? Ну-ну. Да вы хоть представляете, как высоко они забрались? В нашем городе есть чрезвычайно важные и могущественные люди, которые участвуют в деятельности Ряженых. Мы же все-таки говорим не о масонах, не о храмовниках и не о клубе «Фрайерс, мы говорим о Ряженых! И я не уверен, что вы вполне осознаете, во что влезли!
Раскаленный докрасна кончик папиросы уже обжигал его деревянную челюсть, но, разумеется, Фил этого не чувствовал. Лизе не хотелось быть невежливой. Вместо того чтобы встать и сказать: «Эй, Фил, у тебя подбородок горит», – она неловко поерзала на стуле и внятно покашляла, пытаясь привлечь его внимание.
– Я знаю только, что вчера ночью была зверски убита женщина, и моя работа – найти преступника, – сказал Калеб.
– Женщина с сомнительным положением в обществе, которую никто не станет искать. Может, лучше вообще бросить это дело, – заметил Фил, чья челюсть уже начала дымиться.
Лиза громко кашлянула.
– Черт побери, Фил, она тоже была человеком! – воскликнул Калеб, в сердцах стукнув кулаком о ладонь. – Я плачу тебе хорошие деньги, и мне нужна информация. Расскажи мне все, что знаешь. Зачем Ряженым украшать голову жертвы ее собственными кишками? Что это значит?
– Возможно, ничего. Возможно, это никак не связано с Ряжеными. Возможно, – Фил подмигнул, – убийца пытается что-то вам сообщить.
Фил подмигнул еще пять раз. Похоже, ему в глаза попал дым.
– Возможно, он и сам этого не знает, – добавил он.
– Что ты несешь? – Калеб рассердился. – Как он может оставлять сообщение, не осознавая этого?
– Есть многое на свете, друг мой Калеб, что неподвластно нашему разумению. Люди порой совершают действия, не задумываясь об их значении. Возможно, вам стоит повнимательнее отнестись к следующей жертве.
– Следующей не будет.
– О, будет, и не одна. Вы, конечно, остановите его рано или поздно, но жертвы еще будут.
На подбородке Фила заплясал язычок пламени.
– Гхм, Фил… – начала Лиза.
– Ничего страшного, – спокойно произнес Фил. Похоже, такое с ним случалось уже не раз. – Где тут у меня вода?
Лиза в панике схватила красное ведерко с надписью «пожарное».
– Вот оно, вот, – сказала она и решительно опустошила его прямо в лицо Фосфорного.
Буме! Килограмм крупнозернистого песка ударил в физиономию Фила, погасив огонь. Несколько мгновений Фил стоял неподвижно. Затем он невозмутимо извлек обугленную челюсть и положил на стол, после чего посмотрел на Лизу и издал какие-то отвратительные утробные звуки.
Калеб перевел:
– Он говорит, что имел в виду стакан воды, но все равно – спасибо.
* * *
А в Клубе спортсменов Рузвельт отплясывал, вскарабкавшись на стойку бара, – с голым торсом, не выпуская изо рта резиновый шланг от бочки с продажной толстухой. Круг за кругом заказывая выпивку на всех, он спускал свой выигрыш под одобрительные крики толпы. Стена позади Тедди была утыкана всевозможными смертоносными орудиями, которые швыряли в него бандит и хулиган: ножи, метательные топоры, дротики, арбалетные стрелы и даже призовая рыба-меч, содранная со своей подставки. И все напрасно. Яд – вместо того чтобы убить Рузвельта – придал ему сверхъестественную ловкость. Чем бы ни швыряли в него потенциальные убийцы, он воспринимал это как игру и отскакивал, рассказывая им о состязаниях в метании топора у индейцев Юты. Бандит и хулиган посовещались в углу с человеком в капюшоне. Тот казался рассерженным – насколько вообще можно определить настроение человека, чье лицо закрыто капюшоном.
– Ого, я так не веселился с тех пор, как обыграл этого мерзавца Дж. П. Моргана в покер на раздевание, – заявил Рузвельт. – Я вам, ребята, про это уже рассказывал? Мы с ним были в круизе на «Бегемоте» судоходной компании «Белая звезда», когда…
Пока он рассказывал, к нему подошел хулиган и знаком показал, чтобы Тедди слез со стойки.
– …и скажу вам, что никогда в жизни я не видел, чтобы человек так быстро скисал, – громогласно объявил Рузвельт и разразился радостным уханьем.
– Э-э… господин Розивельд, – заговорил хулиган. – А че бы нам тут не присесть да не накатить разок-другой? Мы угощаем.
Предложение было встречено всеобщими аплодисментами. Рузвельт слез со стойки и взгромоздился на табурет.
– Скажу тебе, старина: лучше дармовой жратвы может быть лишь дармовая выпивка.
– Может, и так. Садитесь-ка вот сюда, – хулиган указал ему на другой табурет. – Это… э-э-э… особое место. Для самых дорогих гостей.
– Конечно, старина. Кто я такой, чтобы спорить с традициями вашей вонючей забегаловки…
Рузвельт умолк. Действие пигмейского яда достигло своего пика или, как говорили тогда, в 1882 году, «вызвало ощущение зияющей бездны, в которой, словно в мутном зеркале, отражалась вся предыдущая жизнь, или что-то в этом роде, о господи, мне лучше прилечь». Тедди сидел неподвижно, уставившись на свою короткопалую пятерню.
Хулиган обернулся к человеку в балахоне. На сей раз неизвестный в капюшоне кивнул. Разбойники поняли, что это значит. Бандит подкрался к Рузвельту и потянулся к рычагу под стойкой бара.
– Моя рука, – ахнул Тедди. – Она похожа на детскую ручонку. Что ж, все мы немножко де…
Конец фразы остался неизвестным истории, поскольку в этот момент мэр провалился сквозь потайной люк в поток загадочной грязи внизу. Послышалось лишь отдаленное «Йо-хо!», а затем всплеск. Для завсегдатаев кабака такие спектакли не были в диковину, поэтому почти сразу в таверне возобновился обычный шум.
* * *
– И это все, что ты можешь нам сообщить? – спросил Калеб, не скрывая досады. – Что дело и дальше пойдет в том же духе? Кругами и кругами?
– Вот именно, а еще верхами и низами, не забывай, – сказал Фил, успевший вставить другую челюсть. Правда, она ему была явно маловата. На ней значилось: «Малышка Мисси».[16]
– Я не плачу денег по пустякам.
– Ты хорошо платишь, и я это ценю. Но даже если мне скинется весь Нью-Йорк, я не стану катить бочку на Щегольскую Бригаду.
– О, только не Щеголи! – воскликнула Элизабет.
– А что? – спросил Калеб. – Кто они такие?
– Щегольская Бригада – элитное подразделение Ряженых. Они призваны не только охранять самые важные церемонии, но и отправлять на тот свет недругов тайного общества. Если они тут замешаны, то наше дело плохо.
– Больше ты ничего не хочешь нам рассказать, Фил? – спросил Калеб.
– Я и так сказал слишком много. Могу добавить, что в этом деле не без урода, если вы понимаете, о чем я. Та еще веселуха будет. Кто другой, возможно, даже пошел бы дальше и назвал бы это «парком аттракционов с большим чертовым колесом».
– Хватит! – рявкнул Калеб. – Я уже сыт по горло этой чушью. Пойдем, Лиза.
– Подождите! Есть еще кое-что, – сказал Фил, снова закуривая. Элизабет закатила глаза: «Этот парень неисправим!»
– Чего еще? – поинтересовался Калеб. – Что это дело будет типа шпагоглотания во время прыжка с вышки в стакан воды? Уж пожалуйста, просветите нас.
– Не хочется мне вас огорчать, но… за вами ведется слежка.
– Кем? – спросила Лиза.
– Кем-то или даже чем-то не желающим, чтобы вы раскрыли это дело.
– Имя! – потребовал Калеб.
– Нет, – пыхнул папироской Фил. – А вам не приходило в голову, что, возможно, Крушитель предупреждает вас, чтобы вы держались подальше от него по какой-то иной причине, а вовсе не из страха быть пойманным?
– Какая может быть еще причина? – удивилась Лиза.
– Возможно, он понимает, что его используют. Возможно, он беспокоится, что вас устранят и некому будет оценить его замечательную работу. Все, что я могу вам сказать, это следующее: кто-то очень хочет разделаться с вами троими, и вовсе не обязательно, что этот кто-то – Крушитель.
Откуда-то донеслись звуки клавесина, исполняющего «Зеленые рукава». Все трое переглянулись. Фил сказал:
– О, извините. Это меня.
Он вытащил из-под стола свой мобильный «Эдисон». Как и подобало представителю его класса, у него была одна из самых старых и громоздких, окованных железом моделей, которая приводилась в действие крысой, бегающей в колесе.
Тедди сделал жест, будто извлекает меч из ножен, и заорал: «Вперед!»
