– Вот и ужин, отец мой, вот и ужин, – сказал Таллит, отходя от окна.
Он молча сел рядом со столетним дедом, а его сестра принялась разносить блюда.
– У Таллита всегда вкусно кормят, – сказал отец Ранк.
– У Юсефа сегодня тоже гости.
– Священнику не подобает быть привередливым, – сказал отец Ранк, – но твой обед мне, пожалуй, больше по нутру. – По комнате гулко прокатился его смех.
– Разве это так страшно, если кого-нибудь увидят у Юсефа?
– Да, мистер Уилсон. Если бы я увидел там вас, я бы сказал себе: «Юсефу позарез нужно знать, сколько ввезут тканей, – скажем, сколько их поступит в будущем месяце, сколько их отгружено, – и он заплатит за эти сведения». Если бы я увидел, как туда входит девушка, я пожалел бы ее от души, от всей души. – Он ткнул вилкой в свою еду и снова рассмеялся. – А вот если бы к нему в дом вошел Таллит, я бы знал, что сейчас начнут кричать караул.
– А что, если бы туда вошел полицейский? – спросил Таллит.
– Я бы не поверил своим глазам, – сказал священник. – Дураков больше нет после того, что случилось с Бейли.
– Вчера ночью Юсеф приехал домой на полицейской машине, – заметил Таллит. – Я ее прекрасно разглядел.
– Какой-нибудь шофер подрабатывал на стороне, – сказал отец Ранк.
– Мне показалось, что я узнал майора Скоби. Он был достаточно осторожен и не вышел из машины. Конечно, поручиться я не могу. Но _похоже_ было, что это майор Скоби.
– Ну и намолол же я тут чепухи, – сказал священник. – Старый пустомеля! Будь это Скоби, мне бы и в голову ничего плохого не пришло. – Он вызывающе обвел глазами комнату. – Ничего плохого, – повторил он. – Готов поспорить на весь воскресный сбор в церкви, что тут дело совершенно чистое.
И снова послышались гулкие раскаты его смеха «Хо! хо! хо!», словно прокаженный громогласно возвещал о своей беде.
***
Когда Уилсон вернулся в гостиницу, в комнате Гарриса еще горел свет. Уилсон устал, он был озабочен и хотел украдкой пробраться к себе, но Гаррис его услышал.
– Я вас поджидал, старина, – сказал он, размахивая электрическим фонариком.
На нем были противомоскитные сапоги, надетые поверх пижамы, и он выглядел, как поднятый со сна дружинник во время воздушной тревоги.
– Уже поздно. Я думал, вы спите.
– Не мог же я заснуть, пока мы не поохотимся. У меня это стало просто потребностью. Мы можем учредить ежемесячный приз. Вот увидите, скоро и другие вступят в это соревнование.
– Можно завести переходящий серебряный кубок, – ехидно предложил Уилсон.
– Не удивлюсь, если так и будет, старина. «Тараканий чемпионат» – ей-богу, звучит не так уж плохо!
Гаррис двинулся вперед и, неслышно ступая по половицам, вышел на середину комнаты; над железной кроватью серела москитная сетка, в углу стояло кресло с откидной спинкой, туалетный столик был завален старыми номерами «Пикчер пост». Уилсона снова поразило, что комната может быть еще более унылой, чем его собственная.
– По вечерам, старина, мы будем тянуть жребий, в чьей комнате охотиться.
– Какое у меня оружие?
– Возьмите одну из моих ночных туфель. – Под ногой у Уилсона скрипнула половица, и Гаррис быстро повернулся к нему. – У них слух, как у крыс, – сказал он.
– Я немножко устал. Может, лучше в другой раз?
– Ну хоть пять минут старина. Без этого я не засну. Смотрите, вон один прямо над раковиной. Уступаю вам первый удар.
Но как только тень туфли упала на оштукатуренную стену, таракана и след простыл.
– Так у вас ничего не получится, старина. Глядите!
Гаррис наметил жертву: таракан сидел как раз на середине стены между потолком и полом, и Гаррис, осторожно ступая по скрипучим половицам, стал размахивать фонариком. Потом он ударил, оставив кровавое пятно на стене.
– Очко, – сказал он. – Их надо гипнотизировать.
Они метались по комнате, размахивая фонариками, шлепая туфлями, порою теряя голову и опрометью кидаясь в угол за своей дичью; охотничий азарт целиком захватил Уилсона. Сперва они перебрасывались корректными замечаниями, как истые спортсмены: «Славный удар», «Не повезло», – но когда счет сравнялся, они столкнулись у стены над одним тараканом, и тут их нервы не выдержали.
– Какой толк, старина, гоняться за одной и той же дичью? – заметил Гаррис.
– Я его первый заметил.
– Вашего вы прозевали. Это мой.
– Нет, мой. Он сделал двойной вираж.
– Ничего подобного.
– Ну а почему бы мне не поохотиться за вашим? Вы сами погнали его ко мне. Вы же его прозевали!
– Это не по правилам, – сухо сказал Гаррис.
– Может быть, не по _вашим_ правилам.
– Черт возьми, – сказал Гаррис, – игру-то придумал я!
Другой таракан сидел на коричневом куске мыла, лежавшем на умывальнике. Уилсон заметил его метнул туфлю с пяти шагов. Туфля угодила в мыло, и таракан свалился в раковину. Гаррис отвернул кран и смыл его струей воды в сток.
– Хороший удар, старина, – заметил он примирительно. – Один «В в».
– Черта с два «В в»!… – сказал Уилсон. – Он уже был дохлый, когда вы пустили воду.
– Никогда нельзя знать наверняка. Он мог только потерять сознание… получить сотрясение мозга. По правилам это «В в».
– Опять-таки по _вашим_ правилам.
– В этой игре мои правила – закон.
– Ну, это ненадолго, – пригрозил Уилсон.
Он хлопнул дверью так сильно, что задрожали стены его комнаты. Сердце у него колотилось от бешенства и от зноя этой ночи; пот ручьями струился у него под мышками. Но когда он встал у своей кровати и увидел точную копию комнаты Гарриса – умывальник, стол, серую москитную сетку и даже прилипшего к стене таракана, – гнев его понемногу улетучился и уступил место тоске. Ему казалось, что он поссорился со своим отражением в зеркале. «Что я, с ума сошел? – подумал он. – Чего это я так взбеленился? Я потерял хорошего приятеля».
Уилсон долго не мог заснуть в эту ночь, а когда наконец задремал, ему приснилось, что он совершил преступление; он проснулся, все еще ощущая гнет своей вины. Спускаясь к завтраку, он задержался у двери Гарриса. Оттуда не было слышно ни звука. Он постучал, но никто не ответил. Он приоткрыл дверь и кое-как разглядел сквозь серую сетку влажную постель Гарриса.
– Вы не спите? – тихо спросил он.
– В чем дело, старина?
– Извините меня за вчерашнее.
– Это я виноват, старина. Лихорадка одолела. Меня лихорадило еще с вечера. Вот нервы и расходились.
– Нет, это я виноват. Вы совершенно правы. Это было «В в».
– Мы решим это жребием, старина.
– Я вечером зайду.
– Вот и отлично.
Но после завтрака мысли его были отвлечены от Гарриса другими заботами. По дороге в контору он зашел к начальнику полиции и, выходя, столкнулся со Скоби.
– Здравствуйте, – сказал Скоби, – что вы тут делаете?
– Заходил к начальнику полиции за пропуском. Тут у вас требуют столько пропусков! Мне понадобился на вход в порт.
– Когда же вы к нам зайдете, Уилсон?
– Боюсь показаться навязчивым, сэр.
– Глупости. Луизе приятно будет опять поболтать с вами о книгах. Сам-то я их не читаю.
– Наверно, у вас времени не хватает.
– Ну, в такой стране, как эта, времени хоть отбавляй, – сказал Скоби. – Просто я не очень-то люблю читать. Зайдем на минутку ко мне в кабинет, я позвоню Луизе. Она вам будет рада. Вы бы иногда приглашали ее погулять. Ей нужно побольше двигаться.
– С удовольствием, – сказал Уилсон и тут же покраснел; к счастью, в комнате было полутемно.
Он огляделся: так вот он, кабинет Скоби. Он осматривал его, как генерал осматривает поле сражения, хотя ему трудно было представить себе Скоби врагом. Скоби откинулся в кресле, чтобы набрать номер, и ржавые наручники на стене звякнули.
– Вы свободны сегодня вечером?
Заметив, что Скоби его разглядывает, Уилсон поборол свою рассеянность: эти покрасневшие глаза чуть-чуть навыкате смотрели на него испытующе.
– Не понимаю, что вас сюда занесло, – сказал Скоби. – Такие, как вы, сюда не ездят.
– Да вот так иногда плывешь по течению… – солгал Уилсон.
– Со мной этого не бывает, – сказал Скоби. – Я все предусматриваю заранее. Как видите, даже для других.
Скоби заговорил в трубку. Его голос сразу изменился, словно он играл роль – роль, которая требовала нежности и терпения и разыгрывалась так часто, что рот произносил привычные слова, а глаза оставались пустыми.
– Вот и отлично. Значит, договорились, – сказал Скоби, кладя трубку.
– Это вы чудно придумали, – отозвался Уилсон.
– У меня все поначалу идет хорошо, – сказал Скоби. – Пойдите погуляйте с ней, а к вашему возвращению я приготовлю чего-нибудь выпить. Оставайтесь с нами ужинать, – добавил он с какой-то настойчивостью. – Мы будем вам очень рады.
Когда Уилсон ушел, Скоби заглянул к начальнику полиции.
– Я шел было к вам, сэр, но встретил Уилсона, – сказал он.
– Ах, Уилсона. Он заходил ко мне потолковать о капитане одного из их парусников.
