— А как сегодня чувствует себя ваша матушка?
— Неплохо. Она у нас молодцом. Конечно; ревматизм дает себя знать. Но у стариков кости всегда ломает.
Миссис Херберт любила поговорить о болезнях, особенно о старческих недугах миссис Билсон. Но миссис Роджерс не поощряла ее в этом.
— А выглядит она прекрасно, — прерывала она миссис Херберт на полуслове.
— Еще бы, — снова брала инициативу в свои руки хозяйка. — Я ведь слежу за ее питанием. Так что на здоровье ей грех жаловаться. Вот с головой у нас просто беда. Мама совсем ничего не помнит. Разговаривать с ней невозможно. Ты ей одно, а она тебе другое… — Последние слова миссис Херберт прозвучали как обвинение.
— Да, вам с ней нелегко. Хорошо еще, что она может пока сама себя обслуживать.
— Да, слава богу. Мне бы очень не хотелось отправлять ее в дом призрения.
— Пока не начала бродяжничать, и не нужно.
— Ну конечно. За яички с вас два шиллинга. Приезжайте через недельку. Напасу побольше — куры опять стали нестись.
Расплачиваясь за яйца, миссис Роджерс не сводила сурового взгляда со старухи. Хотела понять, совсем миссис Билсон чокнутая или нет, объяснил мне потом Джо.
— А я ее часто вижу — гуляет одна по полям, — изрекала она наконец прокурорским тоном.
— Да, она иной раз уходит из дому, — спешила объяснить миссис Херберт. — Любит побродить по скотному двору, ничего тут страшного нет. Только начнет темнеть — она уже дома. Там коровы, свиньи, ей интересно. Далеко никуда не уходит. Да и кругом все ее знают. Я из-за этого никогда не волнуюсь. И мальчики вот приглядывают за ней. Правда ведь, Джо?
Мы киваем и говорим, что глаз с нее не спускаем. Хотя, если по-честному, это она не спускает с нас глаз.
— Не говорите старой ведьме, где я, — как-то попросила она, спрятавшись за свинарник и затягиваясь окурком, которым мы ее угостили. — Глаза у нее как у ястреба. «Не ходи туда, не делай то, причешись, смотри не вляпайся в коровью лепешку, не лезь в свинячий навоз», — передразнила она миссис Херберт.
— Ну разве скажешь на миссис Билсон, что она может ругаться как извозчик, — заметил как-то Джо.
— Почему это она так ненавидит свою дочь? — изумлялся я.
— Кто ее знает! — пожимал плечами Джо, — Наверно, в молодости сама любила командовать. А теперь не может. Должна подчиняться. Это кому хочешь не понравится. Я тоже не выношу, когда мне приказывают. Наверно, и миссис Билсон не выносит.
— А разве миссис Херберт ей когда-нибудь приказывает?
— На людях, может, и не приказывает. По-моему, миссис Билсон решила восстать против миссис Херберт. Что-то она замышляет. Потому, видно, и пропадает здесь целыми днями. Вот увидишь, не сегодня-завтра она покажет нам, кто здесь хозяин. Послушай только, что она бормочет.
Но миссис Билсон и не думала восставать. Она, по-моему, просто боялась миссис Херберт. Вообще, когда она была с нами, все время хотелось как-то утешить ее. Говорила она слово за слово, будто камни выкатывала. Катит, катит на нас, а потом вдруг повернется и начнет катить в другую сторону.
— Были дни, — вдруг начинала говорить миссис Билсон, — я колола дрова, доила коров, растила детей и делила кров с самым гнусным из негодяев…
При этом она качалась из стороны в сторону, всхлипывала и была такая несчастная.
— Не надо было мне возить мальчишек на ту ярмарку… Но они так любили куда-нибудь ездить. Ах, какие же они были тогда хорошие!.. — Она вдруг запрокинула голову и зло, пронзительно закричала: — Пропади она пропадом! — И горько заплакала. Лицо у нее сморщилось. Она плакала, причитала, а глаза опасливо поглядывали в сторону дома.
Мать Джо рассказала ему, что жизнь у миссис Билсон не больно-то веселая. Имела она четверых сыновей, и пришлось им всем сбежать от сумасбродного отца. Сбились все, наверное, с пути истинного, предполагал Джо. Но у нее оставалась еще дочь. И когда старик Билсон помер, дочь перешла жить к ней. Скорее всего, потому, что парень, за которого она вышла, позарился на ферму старухи. Но потом, и он умер, и остались мать с дочерью вдвоем.
Мне всегда было любопытно, о чем миссис Билсон думает, а Джо больше интересовало, что она делает.
— Ну хорошо, — говорил мне Джо, — по-твоему, миссис Билсон знает, что миссис Херберт считает ее сумасшедшей. Почему же тогда она не подойдет к ней и не скажет: «Глупая старая ведьма, ты считаешь меня сумасшедшей. Да ты сама давно спятила!»
Вот что миссис Билсон должна была сделать, по мнению Джо.
— По-моему, — говорил я, — миссис Билсон вполне нормальная старуха. Только иногда на нее находит. Но вообще-то она понимает все, что вокруг делается. Могу спорить, она умнее многих не таких старых.
— Да, ты, наверное, прав, — соглашался Джо и тут же добавлял: — И все-таки, что ни говори, она немножко того.
Вот так мы с Джо и обсуждали миссис Билсон. Хотя она сидела рядом. Но вид у нее был совсем отсутствующий. Мы угощали ее окурками… Не знаю, откуда Джо их брал в таком количестве. Но в кармане у него была жестянка, всегда полная окурков. Усевшись в сено, я иногда пытался вовлечь миссис Билсон в наш разговор.
— Миссис Билрон, а миссис Билсон, во что вы в детстве играли?
Если на миссис Билсон находило, она только буркнет в ответ что-нибудь и смотрит куда-то вдаль поверх загона.
— Видишь, — говорил мне Джо. — Она сегодня не в настроении. Пусть лучше отдыхает. Может, еще очнется.
— Но ведь она любит разговаривать. Сразу взбодрится, а я бы хоть целый день ее слушал, — говорю это, а миссис Билсон с меня глаз не спускает. Смотрит, смотрит, потом как вскрикнет, подняв глаза к небу:
— Ах, я бы сделала для нее все! Все что угодно!
— Ну вот, пожалуйста, — качает головой Джо. — Теперь она завелась надолго. Ей только волю дай.
— Говорю тебе, Джим Билсон, — продолжает свое миссис Билсон, — пусть ты большой и толстый, я этого не потерплю. Наври хоть с три короба, все едино — гореть тебе в адском пламени!
— Знаешь, что интересно, — сообщает мне Джо, — мама сказала, что помнит Джима Билсона, хотя была совсем маленькая. Здоровенный был парень и очень красивый.
— Мне всегда так хотелось дочку, — вздыхает миссис Билсон, — Одну-единственную, чтобы покоила мою старость.
— Хотела дочку, — говорит Джо, — она у нее и есть.
Только какой от нее толк. У миссис Херберт одна забота — как бы в голове у миссис Билсон вши не завелись.
— Звали ее Роуз Бакли, — ведет свое миссис Билсон. — Ты ври, Джим, да не завирайся. Думаешь, не знаю, что ты по вечерам в пятницу делаешь в кабачке.
— Послушай, что я тебе расскажу, — шепчет мне Джо. — У нас дома есть старая фотография, снятая на спортивном празднике. На ней стоят какие-то дядьки, и с ними Джим Билсон. А рядом эта самая Роуз Бакли. Она была служанкой в кабачке. Там еще моя бабушка со всеми вместе снята.
— Ну вот, и взяла ее. Вырастила. Взяла ее… взяла… — все повторяет миссис Билсон, как будто вспоминая что-то ускользающее из памяти.
Я дотронулся до ее руки. Она выпрямилась и торопливо оглянулась: нет ли поблизости ее тюремщицы.
— Старая ведьма нас ищет?
— Нет, она уже вернулась в дом, — успокоил ее Джо. — Миссис Билсон, мы с Аланом идем воровать у Форстера яблоки. Пойдете с нами?
Когда мы звали миссис Билсон с собой за яблоками, она вскакивала на ноги, готовая тут же ринуться в это опасное предприятие. По-моему, она боялась, что если хоть немного помешкает, то одумается и никуда не пойдет. А Джо был уверен, что миссис Билсон мечтала всю жизнь лазить по чужим садам, но все как-то не удавалось, и теперь она рвалась наверстать упущенное.
Отправляясь за яблоками, мы все трое преображались. Говорили шепотом, как завзятые лиходеи, крались вдоль изгороди, точно свора собак, выпущенная на овец. Мы шли пригнувшись, я пошире расставлял костыли, чтобы уменьшиться ростом. Мы скакали в траве, как зайцы. Миссис Билсон всегда верховодила. Она была вожаком. Мы слушались ее беспрекословно. Так уж получалось само собой. Конечно, вначале у Джо был свой план, у меня свой. Он говорил: будем делать то-то, а я предлагал совсем другое. Но миссис Билсон сразу брала быка за рога. Вытянув длинную шею и глядя на нас сверху вниз, она решительно заявляла:
— Тебя, Алан, эта собака хорошо знает. На кусок хлеба, лезь под забор и тихонько подкрадись к сараю, где лежат яблоки. Примани пса и веди его сюда. Пока я буду его гладить, вы с Джо мигом наберете полные карманы.
Все шло всегда как по маслу. Нам чертовски везло. Я знал в наших местах всех собак. Только один раз нас заметили. Это был старик Блю Харви. Ну и орал же он — как бешеный бык! Мы с Джо бросились наутек. «Помните, — всегда учила нас миссис Билсон, — каждый за себя, когда кругом бичи щелкают. Если вас заметили, удирайте».
Без миссис Билсон мы бы с Джо пропали. Мы бежали за ней, как два щенка, а она, уж поверьте, умела бегать. Неслась сломя голову, задрав юбки выше колен и изогнувшись, как вопросительный знак. Совсем не стеснялась голых ног. «Не могу я видеть ее ноги, — сказал мне однажды Джо. — Они такие ужасно тонкие. Вот-вот сломаются. Не понимаю, как она может на них ходить».
