Но утром встали, умом пораскинули, и картина стала проясняться. Доллары, конечно, настоящие. А то согнали бы милицию со всего района, старались бы они так, если бы не настоящие. А про фальшивые говорили, чтобы себе не оставляли. Милиционеры про Павла Петровича все спрашивали: что да как, из чего аржановские сделали вывод, что деньги его. Откуда у него такие деньги - другой вопрос... Про Павла Петровича одни говорили, что он с ума сошел и теперь в желтом доме все про какого-то мужика твердит, а другие - что он сидит в КПЗ, и, странное дело, не спорили между собой - кто прав.
К полудню собрались в магазине. Слово держала Валька-продавщица. Она чуть не плакала от обиды, потому что вчера была в городе с отчетом, домой приехала к вечеру и ничегошеньки не знала.
- Только я домой, Федька твой, Сонь... Мокрый весь, синий прямо, дрожит... И сует мне зеленые эти... Слиплись все... Целая пачка... "Дай бутылку"... Я говорю: где взял? А он говорит: "В речке наловил". Ну, и послала я его.
Валька смотрела на тетку Соню, и тетка Соня понимала, что примирение состоялось.
- Да он, черт, в Мукомолово от тебя поплыл, - продолжила тетка Соня, радуясь в душе хотя бы этому. - Купил там у Крысихи бутылку самогонки. Всю ночь проблевал потом...
- Да Крысиха - она ж куриный помет добавляет! - заговорили сразу несколько человек, но продавщица Валька не желала про то слушать.
- За сколько? - спросила она и даже через прилавок подалась, приготовилась слушать ответ. - За сколько купил?
- А сколько было у него... За полторы тыщи, что ль, - равнодушно ответила тетка Соня.
- Чего? Чего полторы-то? - спросила Валька полушепотом.
- Ну, чертей этих зеленых.
Валька всплеснула руками и хлопнула себя по бедрам.
- Ну, вот и не верь после этого людям! - воскликнула она расстроенно.
И тут вошел в магазин Колин крестный. Вошел так, будто мимо проходил и решил пачку сигарет про запас взять. На него и внимания не обратили. А он помялся, помялся, нашел глазами Соньку и сказал негромко:
- Федька повесился...
Когда тетка Соня вбежала в свой дом, там уже было полно народу. Она вломилась в комнату, где люди стояли плотно, пробилась на середину и увидела сидящего на полу Федьку. Живого. Рядом валялась отрезанная веревка с петлей. Федька ошалело вертел головой, тер шею с поперечным, иссиня-черным шрамом и сипло, почти неслышно объяснял:
- Колян ножом - чик, я - шарах... Вся хмель сразу вышла...
У тетки Сони подкосились ноги, она упала рядом и, зарыдав без слез, стала колотить Федьку по голове, плечам, спине безвольной ватной рукой. Федька улыбался, ежась от ударов, и объяснял матери:
- Колян ножом - чик, я - шарах... Веришь, мам, вся хмель сразу вышла...
Рядом стоял на табуретке Коля. Он вцепился в тот злосчастный крюк с привязанным обрезком веревки и, сжав зубы, напрягшись до предела, раскачивал его из стороны в сторону.
Стоящие внизу молча и бесстрастно наблюдали за ним. И тетка Соня подняла глаза, прижимая к груди Федькину головушку и гладя по волосам.
Крюк никак не поддавался. Колино лицо скривилось в гримасе почти истеричной, и он закричал вдруг, потрясая руками:
- Не вешайтесь больше! Без причины не вешайтесь! - Сам испугавшись своего крика, он осекся и прибавил: - Хотя бы... А будет причина, тоже не вешайтесь, потому что нет такой причины...
Он вновь ухватился за крюк, качнул его дважды - бесполезно, и, увидев среди других лиц лицо своего крестного, обратился к нему:
- Не пейте неразведенного спирта. Хотя бы...
Он опустил глаза и встретился взглядом с глазами матери. Тетка Соня смотрела удивленно и непонимающе.
- Не крадите два мешка комбикорма. Оставьте один. Хотя бы... А если его не украдут другие, то он будет - как жертва! И вам зачтется...
В толпе стояла Верка. Коля попытался улыбнуться.
- Не кляните своих стариков. Хотя бы... Ведь они скоро умрут и на том свете не попросят за вас Аллаха...
Коля поднял глаза к потолку, вспомнил что-то и опять закричал:
- Не поднимайте деньги, если они лежат на дороге, и не входите в воду, если они плывут по реке! Это сатана искушает вас! - На Колиных глазах выступили слезы, и он надавил на глаза с силой пальцами и продолжил тихо, почти шепотом, так, что все напряглись, слушая его:
- Не можете молиться - не молитесь... Не можете поститься - не поститесь. Не можете верить Христу - не верьте... Не можете верить Мухаммеду - не верьте... Не можете верить - не надо... Но знайте! Придет сатана! Он приходит всегда, когда люди не верят в Бога. Сатана придет, и вы поверите в него. Вас даже не надо будет заставлять, ведь вы уже готовы в него поверить...
Коля вновь ухватился за крюк и, раскачивая его, стал выкрикивать слова своей молитвы:
- Ашхаду ан ла илаха илла ллаху ва ашхаду анна Мухаммадан абдуху ва расулуху!
Табурет вдруг вывернулся из-под его ног, мгновение он висел, держась за крюк, а в следующее мгновение рухнул вместе с крюком на пол и лежал, не двигаясь.
А вечером того же дня все кончилось. Вот как это было...
Из низин у речки туман заползал в деревню. Коля сидел на лавочке, сжавшись, обняв себя за бока. Его знобило.
В доме пьяно бубнил Федька.
В низине, у речки, в самом тумане, кто-то невидимый разжигал костерок, и Коля неотрывно смотрел на его зыбкий свет.
В доме что-то загремело, упало.
- Сломал! Ах ты, скотина пьяная! - заругалась тетка Соня. - Колька делал-делал, а ты сломал! Ну, глянь, была прялка как новая!
Не отрывая взгляда от костра, Коля поднялся и пошел к нему.
Костер был разведен под кроной огромной ветлы, наполовину погибшей от старости. На отпавшем от нее сучке сидел спиной к Коле человек и подбрасывал в огонь сухие ветки. Костер вырос, пока Коля шел к нему, веселыми языками слизывал туман вблизи. Человек обернулся. Это был неизвестный в черных очках.
- Чего встал, присаживайся, - сказал он и подвинулся, освобождая у огня место.
Коля сел, протянул к огню руки, согреваясь, и улыбнулся.
- Не узнал меня? - спросил неизвестный.
- Нет, - сказал Коля, глядя в огонь.
Неизвестный снял очки, повернул голову.
- Так - профиль, так - анфас. Теперь узнал?
- Товарищ старший лейтенант? - удивленно улыбаясь, спросил Коля.
- Обижаешь - майор. Правда, в отставке... По состоянию здоровья... Зови замполитом по старой памяти... А я тебя, между прочим, тут почти целый месяц пасу. Догадываешься почему?
- Нет.
- Недогадливый ты, гвардии рядовой Николай Иванов. А помнишь 14 октября 1986 года, кишлак Шат-ома в ста двадцати километрах от Кундуза?
- Да.
- Помнишь, как командир роты капитан Алексей Медведев приказал тебе расстрелять трех пленных духов, а ты отказался?
- Помню.
- А дальше что было?
- Вы расстреляли их.
- Правильно. А помнишь, на следующий день, ночью, на марше мы устроили привал в степи, все развели маленькие костерики из сухого спирта, чтобы консервы разогреть, и ты сказал, что сейчас на земле, как на небе, а Леха... гвардии капитан Алексей Медведев спросил тебя: "А ты случаем не поэт?" А ты что ответил?
- "Нет".
- Вот видишь, все помнишь! А потом мы провели с тобой политбеседу. Мы говорили, что у тебя здесь живут мать и отец, и брат, и односельчане, и ты защищаешь их! Защищаешь, хотя ты от них и далеко. Мы тебя били?
- Нет.
- А знаешь почему? Потому что Леха сказал: "В этом парне что-то есть..." И ты пообещал нам, что завтра при чистке кишлака Маруни пойдешь в первой линии. Обещал?
- Да.
- И ты пошел... Но духи ударили... Мы отступили, а ты сдался, так?
- Нет! - выкрикнул Коля, поворачиваясь к неизвестному.
Неизвестный усмехнулся:
- Нам надо было уходить, потому что... все могли там полечь. Но Леха сказал: "Пропавший без вести - это хуже, чем убитый. А потом, - сказал он, - в этом парне что-то есть". И мы пошли, ночью, положили шестерых, а седьмой... У неизвестного вдруг сорвался голос. - Лехе пуля попала в легкое... И когда он говорил, у него изо рта летела кровавая пена, и у меня вся морда была... Он сказал: "Я понял, что в этом парне. Он - предатель". К тому времени перебежчик из духов уже рассказал, что ты сдался и тебя увели...
- Нет, - сказал Коля. - Рядом разорвалась граната, я упал, а когда...
Но его собеседник не слышал. Он продолжал:
- И Леха сказал мне: "Если ты когда-нибудь где-нибудь увидишь его - в Афгане или в Союзе, - убей его". Я сказал: "Есть".
Неизвестный покачал головой, усмехаясь и вздыхая, и вдруг схватил Колю за плечо и на мгновение крепко прижал к себе.
- И когда я тебя увидел в программе "Время", я занял денег, купил "тэтэшник", попросил у приятеля машину, взял отпуск на работе и приехал... Два раза я чуть... Чудо тебя спасло... А потом... И вот сегодня мне уезжать, а убивать тебя я совсем не хочу. И не буду. Что-то случилось... Места у вас красивые, отдохнул... - Неизвестный вдруг резко поднялся, заходил взад-вперед, сцепив за спиной руки. - Купил я тут одну, так сказать, книжицу... "Евангелие" называется, давно собирался почитать, да все как-то... И все читал ночами... Не спится, давно все-таки никого не убивал, да и клопы... Там, конечно, много такого, с чем согласиться не могу. "Не клянитесь!" А как же, например, присяга? На ней же вся армия стоит! Или: "Не судите". Хорошо, я согласен не судить... если расстреливать всякую сволочь без суда и следствия! А многое, конечно, устарело. Заповедь номер три, к примеру. Не разводись, если она не прелюбодействовала, и не женись на разведенной. Почему? Моя первая, например, не изменяла мне, но сукой была редкой. Я развелся, женился на разведенной, живем хорошо, двое детей. И первая, главное, хорошо с новым живет! Где же тут логика? Ну, а уж насчет щеки... Может, в его времена по щекам били, а сейчас, если в тебя калибром 7,62 справа влепят, левой стороной уже не повернешься... Я не богохульствую, я, между прочим, два года назад крестился, я теперь замполит крещеный! Но чем больше я читал, тем меньше мне хотелось тебя убивать! Вот какое дело! Значит, что-то есть в этой книжице, есть! А главное там все про нас написано! И все, что с нами теперь! Когда книжники и фарисеи требовали знамений с неба, а он, ну, Христос, рассказал им про одного мужика, который беса из своей души вы-гнал. Выгнать-то выгнал, да только душа-то пустая осталась, ничем хорошим он ее не заполнил. А тот, ну, бес, пошатался по пустыне, с другими такими же встретился и решил посмотреть, как там его хозяин? Смотрит, а жилплощадь свободна! Он - туда. И не один - всемером! И знаешь, что Христос напоследок сказал книжникам? Это я даже запомнил! "Так будет и с этим злым родом!" - Неизвестный помолчал и повторил: - "Так будет и с этим злым родом..." Ведь это он про нас, про русских говорил! А ты знаешь, когда я всех семерых в себе почувствовал? Когда баксы эти по реке поплыли. Я ведь был там. И штиблеты скинул уже. А потом тебя увидел... И понял - нельзя лезть в воду, не полезу! А они как заворочаются в моей душе! Аж завыл я, веришь? Вот тогда ты себя и спас, гвардии рядовой Николай Иванов.
