– Кто же над вами смеется, голубчик!
– Люблю и не стыжусь! – не слушая, продолжал Бубенцов. – Да, я плебей, солдафон! Я не учился в университете, как вы с князем. Но я получил это место, честно служа Отечеству! И за это меня презирают наши уездные фрондеры!
– Не кричите вы так! – поморщился Курослепов. – Например, я вас уважаю. Всяк человек на своем месте хорош…
– Всяк человек? Всяк человек – вы сказали? Вот и вы меня презираете! Но мне наплевать-с! Ведь я, Федор Терентьевич, перед вами и князем трепетал-с. Вот, думаю, люди тонкие, образованные. Их не пороли в детстве, они не слышали от родителей пьяной ругани. Их не запирали в чулане с крысами на всю ночь. Но теперь – шалишь! Теперь я мно-о-го о вас знаю! И заметьте, не бегу докладывать по начальству. Потому что свою гордость имею-с! А Ольги Павловны вы не касайтесь! Для вас это пустяк, анекдот-с! Думаете, я не знаю, какое mot запустил князь в обществе? «Влюбленный жандарм – это такая же пошлость, как палач, играющий на мандолине». Ужасно остроумно!
– Вы ошибаетесь, Илья Степанович, думая, что я не разделяю ваших чувств. Я как раз их очень разделяю…
В это время в гостиной появился князь. Исправник замолчал, надулся и сделал вид, что рассматривает картины.
– Здравствуй, Федя! – небрежно сказал Чернолусский, не замечая Бубенцова. Князь был облачен по-домашнему в бухарский халат.
Услыхав голос Чернолусского, в гостиную влетел лесничий. Он был похож на злобного гуся.
– Где моя дочь, исчадье ада? – зашипел он.
– Господа! – переходя на официальный тон, вмешался Курослепов. – Довольно задираться. Я желаю поговорить с Сергеем Львовичем наедине. Где это возможно?
– В моем кабинете, – пожав плечами, ответил Чернолусский…
– Нехорошее дело, Серж! – говорил Курослепов, прохаживаясь вдоль груды сваленных на пол старинных книг. – Если Ольга Павловна находится в твоем доме, это еще полбеды. Она девушка совершеннолетняя и может распоряжаться собой. Разумеется, будет скандал. Даже грандиозный скандал. Ну, тебе не привыкать. Верни девушку отцу, и я постараюсь это как-нибудь замять. Что это за книга? Очередная хиромантия?
– Черная магия, – равнодушно отвечал князь. – Ольги Павловны здесь нет.
– Предположим. Когда ты видел ее в последний раз?
– На «Вавилоне». Помнишь, мы с Алексеем рассказывали тебе о нашей идее. Вышло ужасно скверно! Ольга убежала от меня той ночью, а утром я уехал к Ревичу. Больше я ее не видел, клянусь!
– Она не ночевала дома. Твой кучер подтвердил, что он привез ее к тебе вечером третьего дня. Я вынужден произвести у тебя обыск, Серж.
– Изволь, – со странной улыбкой согласился князь…
– Позовите урядника с понятыми и приступайте к обыску, – вернувшись в гостиную, сказал Курослепов Бубенцову…
Читатель! Спутник! Пока Бубенцов с урядником обыскивают дом, мы расскажем тебе о князе Чернолусском и его «Вавилонах».
Князь Сергей Львович Чернолусский был личностью широко известной в уезде и самою безнравственною. Промотавши денежное состояние своих покойных родителей, включая и долю безвременно и при весьма загадочных обстоятельствах скончавшегося старшего брата, их сиятельство на этом не успокоился. Он не только заложил и перезаложил под векселя свое имение, но и за сущий бесценок продал главную фамильную гордость Чернолусских – лес Горячий, предмет зависти уездных охотников. Оставшись гол как сокол, князь скатился до того, что стал потихоньку спускать ростовщикам последние вещи и картины. Делалось это тайно, через раболепно преданного ему дворецкого. Но в городе все знали об этом и почти открыто смеялись над князем.
Его прислуга разбежалась, за исключением старого дворецкого, преданного князю, как бывают преданны рабы старой крепостной закваски, и малахольного кучера, которому князь не только ничего не платил, но и не стеснялся одалживаться у него крепчайшим самосадом, когда в дороге ему вдруг хотелось покурить.
Развязка этой истории приближалась неотвратимо. Но князя это нимало не заботило. Страстный охотник, не имея средств содержать свою охоту, он разъезжал с ружьем по соседям, принимавшим его только из уважения к его покойным родителям. Аппетиты князя уж были не те… Он более не играл в карты, потому что ему не верили в долг; не ездил в Москву пьянствовать с приятелями, с которыми давно переругался; не делал своим любовницам, все еще многочисленным, дорогих подарков и даже при случае у них же разживался деньгами, при этом не считая себя альфонсом и имея наглость презирать всех женщин на свете. Но в одном Чернолусский не смел себе отказать. Это были знаменитые княжеские «Вавилоны»…
Читатель! Вероятно, ты уже догадался, что участники этих «Вавилонов», происходивших в доме князя примерно раз в месяц, занимались не возведением Вавилонской башни, но тем, чем не меньше прославились древние вавилоняне, а именно: самым изощренным и разнузданным развратом. Неудивительно, что на эти оргии князь приглашал людей проверенных по части всевозможных безобразий. И разумеется, только холостых. В их число, увы, входил и Федор Терентьевич Курослепов, который не оказался на последнем «Вавилоне» по причине прозаической: у него разболелись зубы.
О том, что же происходило на этих «Вавилонах», уездные жители говорили с негодованием и отвращением. Впрочем, достоверных свидетельств об этом не имел никто, кроме самих «вавилонян».
Между тем слухами о «Вавилонах» полнился весь уезд. Говорили, будто девиц легкого поведения, доставляемых для князя и его гостей из губернского города Т***, однажды вымазали ваксой, дабы придать им облик смуглых хананеянок. Говорили, что была ванная с шампанским, после которой в доме носились полчища мух. Говорили, будто бедных девушек видели как-то ночью нагими в княжеском пруду. К ногам их были привязаны рыбьи хвосты из картона. В результате одна из девиц чуть не утонула, потому что ее хвост затянуло илом. Говорили, что, одолжив у цыган дрессированного медведя, князь заставил девиц голыми кататься на нем в саду, отчего несчастное животное взбесилось и было хладнокровно застрелено князем.
Но наиболее осведомленные утверждали, что вовсе не эти забавы были изюминкой княжеских «Вавилонов». Для каждого из них князь лично придумывал что-то особенное, утонченно-развратное. Так, на один из «Вавилонов» пригласили из Москвы скандального поэта, одного из тех горе-писак, которых наш публицист Н. К. Михайловский метко окрестил декадентами. На другой «Вавилон» были специально выписаны восточные близнецы со сросшимися боками, предмет удивления и сострадания, но не объект для пьяных насмешек. Князь подверг несчастных близнецов жестокому эксперименту. Он напоил одного из них портвейном, наблюдая, как пьянеет и второй, даже не касавшийся губами пьяного напитка. Еще на одном «Вавилоне» была женщина-змея, способная укладываться целиком в тесный ящик, годный только для большой куклы. И тут князь не обошелся без жестокости. Он оставил жертву собственного искусства в ящике до утра.
И все сходило ему с рук!
Однажды сам генерал-губернатор обещал, что закроет лавочку Чернолусского, позорящего старинный дворянский герб. Но эта угроза не перешла в законное действие. Говорили, что супруга губернатора побаивается князя, зная о его тайной библиотеке, которую князь удивительным образом до сих пор не распродал. То были десятки богопротивных книг о черной магии, собранных старшим братом Чернолусского, библиоманом и средней руки литератором.
За неделю до описываемых событий идея нового «Вавилона» овладела князем. Среди приглашенных были: следователь Курослепов; помещик Талдыкин, молодой, но с уже заметными порочными склонностями господин, живший тем, что сдавал имение дачникам; а также неизменный участник всех оргий, дальний родственник князя Алексей Иванов, проживавший в Москве вечный студент, которого недавно с позором исключили из университета за воровство в университетской гардеробной.
Иванову была послана телеграмма. Князь приглашал родственника погостить у него «в глуши» и просил его самого придумать изюминку для «Вавилона». Князь предлагал «не стесняться в расходах», обещая «возместить сполна», каким образом, о том не было сказано. Иванов с энтузиазмом взялся за дело. Накануне он прочел в «Новостях дня» фельетон о некоем чародее, обманывавшем публику бессовестным образом и бравшем за это немалые деньги. Статейка была подписана «Фома Неверующий». Таким образом автор намекал на то, что он был один, кто остался не оболваненным «фальшивым магом», как он назвал героя своей статьи. Смешное описание «чудес», происходивших в доме сенатора Недошивина, человека всеми уважаемого, но неразборчивого на знакомства, позабавило Иванова. «Это то, что нужно», – подумал он. Князь обожал плутов. Он ценил их искусство выше всех занятий и не раз признавался Иванову, что, если бы не его титул, он непременно сделался бы вором или конокрадом. Мысль посмеяться над пройдохой, вывести на чистую воду и не заплатить ни копейки, а может, еще и накостылять по шее, показалась Иванову соблазнительной. Объявление господина Вирского, так звали мага, он нашел в «Московских ведомостях», с удивлением заметив, что афишка шарлатана печатается в такой уважаемой газете, в то время как его разоблачитель устроил свой фельетон в бульварном газетном листке.
