Мы вышли на улицу. Рядом с «Феррари» стоял Серёжин джип. Охранник поздоровался со мной.
– Подожди, – сказала я и подошла к Федору.
– Я уезжаю.
– Я знаю.
– Откуда?
– Чудес не бывает.
– Бывают. Раз была эта ночь.
– Значит, будут и другие?
– Нет.
– Я буду ждать.
– Нет.
– Прощай.
– Прощай. И знаешь что?
– Что?
– Женись.
– Жениться?
– Да. И заведи детей. И свою собственную корову.
– Вот это точно нет.
– Насчёт коровы?
– Насчёт жены.
– Я пошла.
Он пожал мне руку. Я села в машину.
У меня было такое чувство, словно я что-то уронила. И не поднимаю.
Я не плакала.
Серёжа и Федор стояли друг против друга.
– Зачем ты её увозишь? Она же не нужна тебе, – спросил Федор. Очень тихо.
– А тебе она зачем? Молоко носить?
– Мстишь за Марусю? Не можешь забыть, что она тебя бросила?
– Давай! Счастливо оставаться.
Я пересела на водительское кресло.
– Элла, за рулём поеду я, – сказал Сергей.
– Нет, я, – сказала я очень твёрдо.
– Я же сказал, что я! – заорал Сергей. Я включила передачу.
– Стой! – закричал Сергей и быстро сел рядом. Я нажала на газ.
«Феррари» ловко запрыгал по ухабистой дороге.
Я тысячу раз начинала свою жизнь заново. Каждый Новый год я даю себе обещание стать другой – лучше, добрее и умнее. Я честно анализирую свои ошибки и принимаю волевые решения никогда не повторять их впредь. И в этот момент искренне считаю, что действительно начну новую жизнь, что не буду больше ходить по кругу и верить в разные чудеса. Вот, например, месяц назад я дала себе слово больше не рассматривать свои едва намечающиеся морщины в увеличительном зеркале. Потому что пристальное рассматривание морщин не приводит к их уничтожению. Как и всё остальное, впрочем.
Мой роман с косметологией начался довольно рано. Я стала ходить в косметический салон лет в двадцать. Причём, как я сейчас вспоминаю, никого старше меня там и не было. Салон находился напротив моего дома, и я регулярно, два раза в неделю, делала там массаж лица.
И завидовала девушкам побогаче, которые заказывали «двойной» – как мы теперь заказываем виски. «Двойной» на самом деле означал в два раза дольше по времени. Я смотрела на них и думала о том, что когда-нибудь тоже смогу позволить себе «двойной» массаж. Но к тому времени, когда я действительно смогла себе это позволить, вопрос продолжительности процедуры перестал быть актуальным. Потому что первое место заняли качество и престиж.
Новое время требовало нового поведения, и я стала исправно посещать дорогие салоны, экспериментируя с процедурами, ничего в них не понимая и слепо доверяя советам подружек или косметологов. Подобно тому, как раньше мне казалось, что чем дольше, тем лучше, так теперь я была уверена в том, что чем дороже, тем эффективнее. Это было то памятное время, когда подобный лозунг можно было применить ко всему: одежде, еде, путешествиям и бриллиантам (кстати, с тех пор только к ним моё отношение не изменилось).
Потом настала эпоха, которую можно было бы назвать «spa за границей». Например, в моём любимом Париже, где особенно приятно то, что тебя называют «мадмуазель», причём лично меня до сих пор. Думаю, это такой маркетинговый ход. Как и то, что appointment надо назначать за неделю, что сразу переводит даже самую простую процедуру в разряд труднодоступных, а значит, особенно желанных.
Следующая страница моей нескончаемой косметологической эпопеи – spa в тропических странах. Пресытившись Европой и не найдя в ней того, что я искала (потому что это невозможно, умом понимаю я, ведь «эликсир молодости» ещё не изобрели), мне страшно захотелось чего-то необычного. С изюминкой, так сказать. Вроде массажа на берегу океана под вопли чаек на Мальдивах. Но казавшиеся раньше столь экзотическими процедуры теперь делают и в Москве. И у меня остаётся всё меньше надежды на то, что секрет вечной красоты где-то всё-таки есть. Просто это место очень далеко и его ещё надо найти.
Одно время я думала, что оно в Индии. После стерильности московских салонов я чувствовала себя несколько странно в огромных залах индийского spa. Твои руки лежат на столе (маникюр), ноги под столом на низкой банкетке (одновременно педикюр), в это же время на голову льют горячее миндальное масло (массаж головы), а рядом четвёртый индус готовит фен и расчёски, чтобы сделать тебе причёску. И таких, как ты, в зале человек десять. Хотя – надо отдать должное Индии – для массажа лица и тела предусмотрены отдельные кабинеты.
Я, конечно, и сейчас хожу к косметологу. Как и все. Мне приятно, что после того, что я видела и перепробовала, у меня есть возможность выбирать. Правда, мой выбор многих удивляет: я хожу в Институт красоты на Фрунзенской набережной. Ему уже 30 лет. Они, похоже, ничего не знают о том, что мировая индустрия косметологии развивается семимильными шагами. У них до сих пор пользуются ситцевыми салфеточками, а косметички могут запросто болтать друг с другом о повышении цен в то время, когда ты вроде бы должна расслабиться. Но никогда я не выгляжу так хорошо, как после курса массажа (я прохожу его обязательно раз в полгода) на Фрунзенской. Правда, для меня они покупают обычные бумажные салфетки. Но кремы всё-таки упорно делают сами.
Я бы уже закончила это эссе, если бы не одна мысль, которая появилась в моей голове полгода назад.
Именно тогда я была в Монако и разговорилась там с одной русской девушкой. Я думала, ей лет двадцать пять. Каково же было моё удивление, когда выяснилось, что её дочь уже учится в институте, а сын давно женат. «Лос-Анджелес, – таинственно улыбнулась девушка (лет пятидесяти, как выяснилось). – Мы все колемся у одного доктора». И пропала за поворотом, как в плохой сказке. А я вернулась в Москву, достала увеличительное зеркало и снова рассматриваю своё лицо. И надеюсь, что когда-нибудь узнаю имя этого доктора. И адрес.
Глядя на своих подруг, я понимаю, что они делают то же самое. В том смысле, что принимают решения, а потом забывают о них чуть ли не на следующий день. Ну и ладно. По крайней мере, я сделала один важный для себя вывод: для того чтобы понять, нужна мне эта «новая жизнь» или нет, я должна сначала её попробовать. Я это точно знаю.
На ярмарку для миллионеров я пришла в чёрном коктейльном платье. Радуясь тому, что в Москве появляется всё больше поводов нарядиться.
Причём моя приятельница Юля, узнав по телефону, в чём я иду, выразила своё неудовольствие. Она сказала, что платье должно быть непременно длинным. У неё самой будет со шлейфом.
В таких вот приятных заботах мы ожидали открытия Millioner Faire.
Платьев, к сожалению, на открытии было мало. Я имею в виду по-настоящему красивых. Ещё меньше было миллионеров. В смысле меньше, чем всех остальных.
Поражало количество прессы, друзей прессы и друзей друзей прессы. Или я вообще не знаю, кто все эти люди, которые ломились в очередь за едой на третьем этаже.
Еда, конечно, была вкусная. «Улей-кэтеринг», на мой взгляд, – это лучший выбор из многих возможных для мероприятий такого уровня. Олег Бардеев был единственным, кого очереди с тарелками радовали. Потому что очереди – это своего рода признание.
На моё возмущение по поводу отсутствия салфеток Олег беспечно пожал плечами и объяснил: «А салфетки не наши. Они запретили из-за логотипа».
Уж лучше бы были и салфетки, и логотип или отсутствие и того и другого.
Хотя, может, просто мне не повезло. Ещё не повезло моей подруге. Возвращаясь к разговору о платьях.
Мы с ней зашли на стенд Provazi, где сам господин Enrico Provazzi, специально приехавший в Москву ради такого случая (я имею в виду ярмарку), вручал мне в подарок диван. Красивый диван цвета гнилой вишни.
Мы, конечно, все по очереди на моём подарке фотографировались: я с господином Provazzi, я с дизайнерами, я с Лёней Зайцевым, мы втроём… и так далее.
Моя подруга в длинном чёрном платье в это время разглядывала каталоги.
Каждый посетитель ярмарки обращался к ней с просьбой дать визитку или прайс-лист. Визитку магазина. Потому что девушки в вечерних платьях ассоциировались у них с моделями, работающими на промо-акциях.
Чтобы не объяснять, что она присматривает себе новую спальню, моя подруга послушно раздавала визитки. И каталоги.
На самом деле ярмарка была хорошая. Просто надо было приезжать не на открытие.
Побывав на стенде с вертолётами, я теперь знаю, каким будет моё следующее увлечение: лётная школа. Я собираюсь пройти курс по управлению вертолётом. А впоследствии, возможно, и самолётом.
Millioner Fair – это, конечно, было событие.
И о нём говорили везде. Причём в абсолютно разных контекстах.
Один мой знакомый, узнав, что я приехала с открытия, спросил: «Видела там „Ламборджини“, белый? Я его купил».
А другой знакомый… Это, пожалуй, было моё самое приятное впечатление.
