Это ничего не проясняет. В моей голове появляется изображение обнаженного Себастьяна, которому предлагают заняться сексом, словно он какой-то жиголо. Я воздерживаюсь от желания спросить, занимается ли он проституцией. Хотя желание столь велико, что я вот-вот могу выпалить свой вопрос.
— Тогда… для чего? Какие? — бормочу я. Вау, это потребовало много самоконтроля.
Его нога падает с колена, и он наклоняется вперед, чтобы схватить свой кожаный портфель. Что, если он продает секс-игрушки? Ладно, сомнительно, но он подскочил бы на десять пунктов в моей симпатии.
Он вытаскивает что-то тяжелое и кладет на мой учебник, прежде чем застегнуть свой портфель.
Это не фаллоимитаторы, вибраторы или шарики Ben Wa.
Это бумага. Стопки сшитой бумаги с красными отметинами по краям.
Это старые экзамены.
Это один из тех моментов, когда кто-то протягивает тебе косяк, и ты должен сделать выбор: передать его или сделать затяжку.
— Разве это не жульничество? — спрашиваю я, не прикасаясь к бумагам на коленях. Одно лишь касание может меня развратить.
Себастьян вытаскивает из кармана пачку сигарет и хлопает пачкой по ладони.
— Не надо черкать ответы на руке, — говорит он. — Запомни их. Это же не слишком сложно для тебя, не так ли?
Он вертит сигарету между двумя пальцами.
— Роуз не понравится, что ты здесь куришь.
Себастьян снова выгибает одну бровь и смотрит на меня взглядом я-знаю-Роуз-лучше-чем-ты. Он прикуривает сигарету.
Отлично. В любом случае Роуз лучше сделает ему выговор, чем я. Я пролистываю старые экзамены, большинство из них отмечены пятеркой.
— Что, если вопросы будут другие?
— У тебя будет доктор Харрис, — говорит Себастьян. — Он всегда перерабатывает вопросы из тестов. Только обязательно запомни ответы на них все.
Я листаю стопку.
— Здесь должно быть пятьдесят экзаменов. — Как я могу запомнить их все?
— Здесь экзамены за последние десять лет. Так что да, их много.
Я не решаюсь использовать их в качестве учебного пособия, даже если это не откровенное жульничество.
— А ты не можешь на самом деле подготовить меня?
Он выпускает струйку дыма в потолок.
— Лили, ты не просто провалила первые два экзамена. Ты не справилась от слова совсем. Большинство студентов плакали бы в углу, и если бы у них был я в качестве ресурса, они бы уже катались на моем…
— Хорошо, — я прервала его. А потом поняла, что это звучит так, будто я действительно хочу прокатиться на его… — Я имею в виду, неважно.
Я качаю головой, пылая от стыда.
Он криво улыбается, когда подносит сигарету к губам.
— Чтобы сдать этот предмет, тебе нужно получить пятёрки на последних двух тестах и на финальном экзамене. Я не чудотворец.
— Коннор Кобальт — чудотворец, — бормочу я себе под нос.
Должно быть он меня услышал, потому что следом произнёс: — Коннор думает, что ссыт радугой, но он не так уж хорош. И он не лучше меня.
Он наклоняется вперед и стряхивает пепел в мой пластиковый стаканчик — доверху наполненный напитком с Fizz Life. Новая газировка Frizzle — это ноль калорий и никакого подсластителя. Я долго смотрю на грязный напиток, пытаясь осмыслить то, что он только что сделал.
Но когда я поворачиваюсь, я вижу, как он стряхивает пепел в фарфоровую вазу на конце стола, которую подруга Роуз привезла ей из Праги.
— Роуз сдерет с тебя кожу заживо.
Он снова улыбается этой очаровательной улыбкой.
— Она только поворчит, не более.
Я в этом так не уверена. Когда мы в детстве отдыхали на морском курорте, она увидела, как веснушчатый мальчик дразнит девочку возле водной горки. Он назвал молодую девушку толстой и показал пальцем на ее слитый купальник. Роуз вмешалась и отчитала его таким отборным языком, что восьмилетние дети покраснели бы. Когда пухлый мальчик не смог ответить, как она надеялась, она схватила его плавки и дернула их к его лодыжкам.
После этого случая я была рада, что моя сестра на моей стороне. Я бы ни за что не хотела пересечь ей дорогу. И даже когда я думаю об этой истории, я понимаю, что она убьет меня, если узнает, что я хоть немного жульничаю.
Но что хуже: слушать ее гнев после того, как я воспользуюсь ответами, или видеть ее разочарование, когда меня вышвырнут из Принстона? Разочарование может вывести меня из строя. Так что первое определенно привлекательнее.
— Смотри, Лили, — говорит Себастьян. — Суть колледжа в том, чтобы победить систему, и самые умные люди — это те, кто это понимает. Ты хочешь быть умной, я прав?
Впервые за долгое время у меня есть шанс справиться.
— Да…
— Тогда возьми распечатки и выучи ответы так, чтобы они у тебя от зубов отскакивали. У меня, разумеется, есть копии.
Он встает и застегивает темно-синий блейзер. Он бродит по гостиной, скучая.
— И не рассказывай об этом Роуз. Я люблю ее, но она моральна до мозга костей. Это самом деле это раздражает.
Я игнорирую его последний выпад. Я не могу поверить, что мне придется лгать Роуз, но это кажется правильным выходом. Я не могу провалить ещё один экзамен. Тогда я застряну в колледже до сорока лет.
Я кладу старые экзамены рядом с высокой стопкой бульварных журналов на кофейном столике. Я вышла сегодня утром и скупила все журналы сплетен на заправке. Я поискала свою фотографию, любую статью, любое краткое упоминание о моей зависимости. Роуз даже просматривала газеты и посты в Интернете, но мы обе ничего не нашли. Либо шантажист медлит, либо он ждёт другого удобного момента, чтобы нанести удар.
Мы даже не знаем, чего он хочет. Он просто продолжает угрожать.
— Итак… — я замолкаю, наблюдая, как Себастьян берет с каминной полки фарфоровую балерину, проверяя изнанку на бренд или подлинность. — Если Роуз верит, что ты на самом деле готовишь меня к экзамену, что я ей скажу, когда ты не придёшь в четверг?
— Я приду и мы сделаем вид, что занимаемся. Я могу даже принести больше старых экзаменов для других твоих предметов, — он ставит фигурку на место. — Но если ты их скопируешь, я превращу твою жизнь в ад.
Его вальяжный тон каким-то образом сделал предупреждение только хуже.
Мой телефон вибрирует, и я беру его в руки, чтобы проверить сообщение. Этот звук настолько интересует Себастьяна, что он подходит ко мне и снова плюхается рядом.
Коннор: Роуз дома?
Я : Еще нет.
Себастьян следит за разговором через мое плечо. Он подносит сигарету к губам, ожидая ответа, но его нет. Я собираюсь сунуть телефон в карман, но Себастьян говорит: «Дай сюда» и крадет его из моих рук.
Я должна запротестовать и оказать ему сопротивление, но его слова: «Я превращу твою жизнь в ад» — звенят у меня в голове. Он какой-то пугающий тип.
Себастьян быстро печатает и отправляет: Зачем тебе это знать? Он слишком любопытный, везде сующий свой нос и скучающий человек.
Коннор: Я оставил ей кое-что у ворот. Я хотел узнать, не видела ли она уже это.
Себастьян фыркает.
— Это просто грустно.
Я хмурюсь.
— Почему? Он купил ей что-то.
Подарки милые, а не грустные.
— Он пытается вернуть ее, — говорит Себастьян. — Они поссорились, и он хочет посмотреть, поднял ли ей настроение его подарок.
— Из-за чего бы они не поссорились, она со временем его простит, — говорю я, кивая.
Себастьян бросает мой телефон обратно.
— Нет, не простит.
— Ты не можешь знать наверняка, — говорю я, защищая пару, которую я считаю судьбоносной и красивой.
Они созданы друг для друга, как книги созданы для библиотеки. Когда мне понадобилась помощь, они оба посвятили часы изучению сексуальной зависимости. Коннор даже сопровождал Роуз к терапевтам, и они притворялись Ло и мной, чтобы найти идеального специалиста. Кто бы это сделал, кроме людей, которые любят меня, и людей, которые любят друг друга?
Он поднимается.
— Она с детства прислушивалась к моим советам. Она поймёт, что я прав насчет Коннора, и она отшвырнет его, как и любую другую краткосрочную интрижку.
