Я свирепо смотрю на него.
— Он ее парень, — Коннор не какая-то там интрижка. Он первый настоящий парень Роуз. Себастьян должен хотеть, чтобы она была счастлива.
— И он мне не нравится, — просто говорит он.
Себастьян эгоцентричный, самовлюбленный и поглощённый собой. Я полагаю, Коннор занял его место в жизни Роуз. Себастьян больше не может посещать все роскошные вечеринки, устроенные Кэллоуэями и их партнёрами по бизнесу. Вместо него Роуз приводит Коннора.
— Их отношения не зависят от твоих хотелок, — говорю я.
Себастьян гасит сигарету о журнал.
— Роуз моя лучшая подруга. Я просто берегу ее от разбитого сердца, — он зажигает следующую сигарету. Но его слова звучат ужасно фальшиво. Я не верю ему ни капельки.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спрашиваю я, скрестив руки.
Я хочу предупредить Коннора о решимости Себастьяна разрушить их отношения. Черт, я собираюсь рассказать Роуз, какой у нее ужасный друг. И она поверит мне, потому что я ее сестра.
— Ты все равно никому ничего не скажешь, — произносит он безразличным тоном.
— Ещё как скажу.
Он качает головой и стряхивает пепел прямо на ковер.
— Нет, ты не сможешь, — он кивает на стопку бумаг на моем учебнике. — Роуз не примирится с твоей новой тактикой обучения. А Коннор Кобальт будет еще более недоволен.
И он присасывается к своей сигарете.
Вот. Дерьмо.
Он так быстро поймал меня в западню. Я откидываюсь назад, задыхаясь, словно он пропустил меня через стиральную машину.
Я не могу рассказать сестре, что ее друг планирует разрушить ее жизнь. Я должна поступить правильно и сказать правду, а не быть ужасным человеком.
Но мне нужны эти тесты.
И Роуз может позаботиться о себе. Она самая сильная девушка, которую я знаю.
Но когда Себастьян снова берет в руку статуэтку балерины, я удивляюсь, как она могла быть ослеплена кем-то вроде него все эти годы. Это может повториться вновь.
Остаётся уповать лишь на Коннора.
Ему придётся помешать планам Себастьяна. Ему придётся доказать Роуз, что он лучший мужчина для нее. Я не могу предупредить его, но если бы мне пришлось поставить деньги на матч между этими двумя, я бы всегда ставила на Коннора Кобальта.
8. Лорен Хэйл
.
Отобедав с братом, я оказываюсь в кадиллаке Роуз Кэллоуэй. Она очень кстати появилась в кафе. Что Райк, что Роуз разыграли удивление — как будто она случайно заметила нас, проезжая мимо итальянского ресторанчика Rocco’s Deli по пути домой.
Но я быстро сообразил, что Райк позвонил ей и попросил отвезти меня домой, чтобы он мог спокойно вернуться в колледж. Как будто мне обязательно нужна няня, которая будет сидеть со мной двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Словно мне нельзя доверить поехать на такси или выйти на короткую прогулку по тротуару в одиночку. Я воплощение девяностолетней старушки, которой нужен человек в качестве поводыря, чтобы перейти дорогу.
Это смешно. И даже если я хочу поговорить с Роуз о моем плане заработать немного денег — я бы никогда не вызвался остаться наедине с этой девушкой. Она ненавидит меня. И Лили может не видеть этого, но мы с Роуз понимаем, что мы никогда не станем лучшими друзьями. Мы терпим друг друга ради Лили, и этого должно быть достаточно. В детстве Лили выбирала меня — парня — вместо Роуз, ее сестры, и такая ревность с годами превращается во что-то глубокое и жесткое. Извинения здесь бесполезны.
И я понимаю. Я бы тоже обиделся. Я никогда не хотел, чтобы Роуз давала мне поблажку, и, должно быть, поэтому я ворошу угли, разжигаю пламя и провоцирую ее гнев. Я заслуживаю каждый холодный взгляд, каждый резкий комментарий. Я заслуживаю эту чертову боль.
Я понимаю.
— Ты сегодня выглядишь прямо как амбассадор веселья, Роуз, — говорю я, когда она сжимает руль, выпрямляя спину и фокусируя взгляд на дорогу. Я должен быть хорошим человеком и спросить, что ее беспокоит, но не могу подобрать слова. Забота — это по части Райка.
— Посмотрел бы на себя в зеркало, — холодно отвечает она.
Я так и делаю. Просто чтобы поддержать ее шутку. Но в зеркале вижу нечто угрюмое, способное разрушить отражение. Заостренная челюсть и темные круги под янтарными глазами говорят сами за себя — я чертовски устал.
Никакого сна для нечестивых.
— С возрастом я только краше, — говорю я невозмутимым голосом. — Должно быть дело в алкоголе.
— Это даже ни капли не смешно.
— Наверное, это потому что ты оставила своё чувство юмора в сумочке от Гуччи.
Она сверлит меня взглядом, а затем подъезжает к нашим воротам.
Мой телефон гудит, и я проверяю сообщение, прижав ладонь к экрану, чтобы Роуз ничего не увидела.
Неизвестный: Твоя девушка шлюха.
Я стискиваю зубы, внутри все бурлит. Больше всего на свете я хочу найти этого ублюдка, но у меня заканчиваются варианты. Я не могу долбиться в дом каждого врага, которого я помню. Их слишком много. И я уже разворошил один горящий уголь, который, возможно, давно тлел. Аарон Уэллс вполне мог сильнее разгореться желанием преследовать меня после того, как я ему угрожал. Или он мог зарыться головой в песок. У меня была возможность и я рискнул, заявившись к нему на порог, предполагая, что за сообщениями стоит он. (Он все еще может быть виновным, насколько я знаю.)
Но я не уверен, что проделать то же самое с парнями, с которыми я не разговаривал годами — самая разумная идея.
Моим лучшим шансом остаётся отслеживание сообщений, но я ненавижу, что это вне моей компетенции. Интересно, как скоро я слечу с катушек.
Я собираюсь сунуть телефон обратно в карман, но получаю еще одно сообщение.
Неизвестный: Сколько парней трахнули твою девушку? Как ты думаешь, в новостях объявят число?
— Все хорошо? — спрашивает Роуз, когда машина притормаживает у ворот.
— Ага, — я вру и быстро печатаю ответ.
Я: Что ты хочешь?
Если дело в деньгах, я найду способ откупиться от него. Я могу взять в долг у отца. Я удвою сумму, которую ему предлагают таблоиды. Я просто не хочу, чтобы семья Лили узнала ее секрет. Я не уверен, что Лили сможет справиться с тем позором, который на неё обрушится, когда ее родители узнают о том, что она сексуально зависимая. Не думаю, что она этому готова.
Неизвестный: Удовлетворение.
Что, черт возьми, это значит?
Я: От чего?
Моя нога трясётся, пока я жду ответ. Я понимаю, что Роуз поставила машину на тормоз и мы припарковались рядом с панелью, расположенной на воротах. Она опускает окно и, прежде чем ввести код, внимательно смотрит на меня.
— Не надо, — огрызаюсь я на нее.
Я действительно не хочу слышать ее идеи или мысли по этому поводу. У нее, вероятно, масса мнений о том, как мне следует реагировать на этого парня, и я уверен, что она справилась бы с этим по-другому.
— Ты не должен провоцировать его.
— Я не стал бы этого делать.
На самом деле стал бы. Это то, что я делаю, даже непреднамеренно.
Она поджимает губы.
— Брось. Я тебя знаю.
Мой телефон вибрирует на моей ноге.
Неизвестный: Я хочу получить удовольствие от того, что ты будешь страдать, как я.
Низ моего живота опускается. Дело не в деньгах. Это расплата за все, что я сделал. Я не святой, и я даже не стану защищаться. Я просто никогда не хотел верить в то, что Лили пострадает от моих действий. Поэтому я печатаю:
Я: Оставь ее. Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Просто оставьте ее в покое.
Я колеблюсь, прежде чем нажать «отправить».
Я распускаю сопли. Я даю этому парню именно то, что ему нужно — средства для моего уничтожения. Мой отец никогда бы не показал ему такую слабость. И что этот парень напишет в ответ? О, мне очень жаль, Ло. Я не знал, что она так много значит для тебя. Нет, он скажет мне пожрать говна и будет наблюдать, как горит моя девушка.
