— Все ясно… Я слушал «Голоса». У них полная эйфория. Можешь больше не прятаться, погромов не будет. Наоборот. Сейчас откроют все, что можно открыть. КГБ ликвидируют, милицию почистят, армию загонят в казармы, — высказался до этого молчавший Боря.
— Хорошо бы еще и евреев возвеличили, — добавил Юра, передавая ему стопку билетов.
— Я сегодня утром ездил на Арбат, — включился в разговор Саша. — Там полное братание. Залезают на танки.
Выступают, пьют водку. Думаю, что по телевизору это уже показывают. Надо нам в офисе телевизор поставить.
— Среди нас есть герой, своими глазами видевший исторические события. Это поступок… Давайте начнем нормально работать. Дела не ждут, — подвел итог собранию Григорий Михайлович.
…Не ходите, дети, в Африку гулять.
К. Чуковский
Родик открыл глаза. В голове гудело, и он не сразу понял, что находится в самолетном салоне. Рядом мирно посапывали Боря и Юра, а через проход сидел, сосредоточенно читая какую-то книгу, Рифат. Кресло Лены, постоянной спутницы и незаменимого сотрудника Бори, которую после долгих дебатов все же включили в делегацию, пустовало, но откидной столик был заставлен разными предметами, свидетельствовавшими о ее близком присутствии. Во рту было противно, хотелось пить. Поозиравшись в поисках остатков воды или сока, Родик попросил Рифата посмотреть, нет ли у Лены чего-нибудь, способного утолить жажду.
Рифат, оторвавшись от книги, обследовал откидной столик и предложил Родику чашку с недопитым кофе. Тот взял чашку, но, увидев по краям многочисленные следы от губной помады, вернул ее обратно.
Посидев еще несколько минут, Родик нехотя поднялся и побрел по проходу в сторону ширмы, за которой, по его расчетам, должны были обитать стюардессы.
Там действительно мирно дремали две девушки в форменной одежде «Аэрофлота».
— Будьте добры, дайте попить, — обратился Родик, добавив в голос игривые интонации. — Умираю от жажды.
— Минералка устроит? — отозвалась одна из стюардесс, доброжелательно улыбнувшись.
— Конечно. Только побольше.
— Это у вас, молодой человек, жажда от водки. Вот попадете в Дар-эс-Салам и поймете, что такое жажда от жары, — наливая воду, заметила стюардесса.
— Я привычный к жаре. Часто бываю в Душанбе. Там летом иногда, как в парной. Я хорошо переношу жару, даже люблю ее. В бане парюсь порой часов по пять.
— А мы каждый раз с ужасом ожидаем посадки в этой Африке. Слава богу, что туда летаем не так часто. По мне лучше на Северный полюс. В этом Дар-эс-Саламе не просто жарко, а противно жарко. Какая-то липкая влажность. А грязь какая? Жуть… И всюду дикие негры. У некоторых уши до плеч. Страшные и мерзкие… Все время хотят что-то своровать…
— Ну ты и расписала, — прервала другая стюардесса, до этого тихо сидящая на откидном служебном кресле. — Не слушайте ее. Все там нормально. Во всяком случае, лучше, чем у нас. Хоть в магазинах все есть. Жара и негры — чепуха. Наши алкаши хуже. А тут океан. Песочек. Фрукты. Экзотика. Конечно, долго не протянешь, а недельку — отлично…
— То-то в этот раз тебя еле уговорили лететь. А что ты прошлый раз говорила про запахи в салоне? Может, теперь и негров полюбила?
— Девушки, девушки, не ругайтесь, — вмешался Родик. — Лучше налейте мне еще водички. Хотите, я вас виски угощу?
— Мы на работе, нам нельзя. Кстати, пить в этой ужасной Африке надо только виски. Все остальное на жаре мгновенно выходит потом. Да и зараза на каждом углу, а еще комары и другая летучая ядовитая гадость. Виски, говорят, от них защищает, — наливая Родику воды, продолжила стюардесса. — А пыль? Пылища! Машина проедет — друг друга не видно. Блузки несколько раз в день меняю. Я бы вообще из гостиницы не выходила… Сумасшедшие черные все время на тебя грузовиком наехать норовят. Дикость какая-то…
— Ну и не выходи. Кто тебя заставляет? — примирительно отозвалась ее напарница, поднимаясь с откидного кресла. — Налей и мне воды. А виски я бы выпила, но, боюсь, ты меня заложишь. Она, молодой человек, у нас очень правильная. Недавно против танков с зонтиком воевала. Комсомольский вожак.
— Не может такая красивая девушка заложить, — предположил Родик. — Пойду за виски. Вода — не виски, много не выпьешь.
Он вернулся к своему креслу. Боря и Юра все также спали. Рифат о чем-то беседовал с Леной. Она, увидев Родика, приветливо улыбнулась, продолжая слушать Рифата. Родика всегда удивляло, как женщины умеют уделить внимание сразу нескольким людям. Особенно, если это мужчины. Он впервые посмотрел на Лену как на женщину. Гладко зачесанные русые волосы, резкие, но при этом недостаточно контрастные черты лица, на котором выделялись крупные серо-голубые глаза и высоко поднятые брови. По-своему она была красива, но не относилась к типу женщин, нравящихся Родику. Лена, вероятно, заметила его пристальное внимание и, еще раз улыбнувшись, спросила:
— Родион Иванович, вам что-то надо?
— Надо, но у вас этого нет. Это есть только у одного человека в нашем коллективе. Попробую его ограбить…
Стараясь не разбудить Юру, Родик извлек из сетчатого кармана сиденья любовно сжимаемую его коленями более чем наполовину заполненную квадратного сечения бутылку с красной металлической пробкой. Юра, потеряв любимую опору, зашевелился и что-то пробормотал. Несколько раз плотоядно поводил мясистым носом, дернул рукой, но, не получив требуемых ощущений, вернулся в первоначальное положение и затих.
— Рифат, Лена, хотите выпить? — спросил Родик шепотом.
— Родион Иванович, вы же знаете, что я не пью крепкие напитки, — отозвалась Лена. — У меня есть яблоко. Будете?
— Спасибо, нет. Рифат, а вы примете пятьдесят грамм?
— Благодарю, Родион Иванович, не хочется.
— На нет и суда нет, — заключил Родик. — Я буду вон за той ширмой. Если передумаете — заходите.
— Еще раз спасибо, Родион Иванович, — учтиво улыбнувшись, поблагодарил Рифат и вернулся к разговору с Леной.
Родик дошел до ширмы. Сначала просунул руку с бутылкой, потом голову и сказал:
— Девчонки! Я опять к вам. И не один, со мной «Red label».
Девушки приветственно захихикали.
— Вы пейте сами. Мы не будем, — почти одновременно отозвались они, доброжелательно улыбаясь.
— Да ладно вам, девчонки. Никто не узнает. Перед посадкой выпить очень полезно. Кровь разжижается… Поэтому выпьем не удовольствия ради, а здоровья для.
— Не уговаривайте. Не будем, — ставя перед Родиком кофейную чашку, твердо заявила одна из стюардесс. — Лучше расскажите нам что-нибудь смешное.
— Могу про негров-евреев…
— А такое бывает? — удивилась вторая.
— Сплошь и рядом. Это одно из двенадцати колен Израилевых, и поэтому они живут даже в Иерусалиме на крыше храма Гроба Господня, а в Африке, особенно в Эфиопии, их очень много. Кстати, это говорит о том, что Африка — не самое плохое место. И вообще, все евреи из Египта вышли, а это край Африки. Кстати, в Марокко живут евреи-арабы. Тоже одно из колен Израилевых. Говорят, Моисей, водивший евреев по пустыне, был таким евреем-арабом.
— Это что же, евреи бывают всех цветов?
— Именно так…
— Никогда бы не подумала… — продолжила удивляться стюардесса. — Вот ужас…
— Ужас — это когда у белой еврейки рождается черный ребенок, и не от того, что она жила с негром, — просто сработал ген колена Израилева. Попробуй, докажи это мужу.
— Вы это серьезно? — округлила глаза стюардесса.
— Конечно. Выходите замуж за еврея и рожаете ему черного ребенка. И все потому, что у него негритянский ген одного из колен Израилевых. Вернее, не негритянский, а еврейский… В общем генетика, которую очень любил русский академик Лысенко. Чрезвычайно много он для генетики сделал. Лженаукой ее объявил. А дети, похожие на рыжих соседей, до сих пор рождаются. Их даже по телевизору показывают.
— Вы все шутите, — хихикнула вторая девушка.
— Почти нет. Шутить сейчас начну. Слушайте анекдот…
В самый разгар общения, превратившегося в монолог Родика, послышалось извещение о посадке. Стюардессы засуетились и с извиняющимся видом попросили Родика занять свое место.
— Слушаюсь и повинуюсь, красавицы, — он вылил оставшуюся в бутылке жидкость в чашку, объявил: — За счастливое приземление! — и выпил, картинно, по-гусарски, оттопырив локоть.
Юра и Боря сидели на своих местах, сонно оглядывая салон.
— Ты где был? — спросил Боря.
— С девушками общался, — ответил Родик.
— Этот подлец споил им все наше виски, — возмутился Юра.
— Девушки на работе, им пить нельзя. Так что ты занимаешься клеветой, — заметил Родик.
— Значит, ты сам обокрал друзей, воспользовавшись их бессознательным состоянием. Где виски? — закончил, бешено вращая зрачками, свою обличительную речь Юра.
