Полина некоторое время светила себе под ноги, а потом выключила фонарик и убрала в сумку. Свет звезд был таким ярким, что можно было идти и без фонаря.
Поверхность земли больше напоминала лунную. Под ногами было множество камней, а в воздухе взвесь песка и чего-то еще… Это нечто отдавало приторно-сладким вкусом, оседало в носу и на языке.
Высоко вверх уходил тонкий ручеек белых огоньков — цепочка туристов с фонариками растянулась снизу и до самого верха. Полина довольно бодро зашагала вперед, обогнав всю свою группу. Впереди замаячила какая-то толчея. Громкие голоса бедуинов:
— Кэмел! Кэмел!
Полина пригляделась и увидела, что по обеим сторонам дороги лежат верблюды. Рядом с ними стоят погонщики, зазывающие туристов.
Прямо перед Полиной из темноты вынырнуло лицо юного бедуина, совсем еще мальчика:
— Семь километров вверх, — сказал он улыбаясь. — Бери верблюд, девушка! Ногами тяжело.
Полина замерла. Внутри ее вдруг, как убегающее молоко, вскипела уверенность, что она должна дойти до самой вершины сама, без помощи. Иначе… Ведь легенда гласит, что только тот, кто поднимется на Синай сам и встретит там рассвет, получит прощение.
— Нет, — Полина обошла мальчика и зашагала дальше.
Теперь ей стало ясно, что именно за взвесь болтается в воздухе, поднятая тысячами человеческих ног, — смесь мелкого пустынного песка и верблюжьего навоза, густо устилавшего тропу.
Идти становилось все труднее и труднее. Тропа забирала круто вверх. Полина шагала с трудом, представляя, что идет не по горному склону, а по беговой дорожке, поднятой на максимум. Она ведь шагала так день за днем, иногда по два часа, чтобы избавиться от жировых отложений на ляжках.
— Не сходите с тропы! Здесь змеи и скорпионы! — раздался за спиной голос гида, который вел еще одну русскую группу. Те люди, с которыми Полина приехала, остались далеко позади.
Полина стала развлекать себя тем, что ставила задачу обогнать еще одну группу. Потом еще и еще. Когда она видела, как кто-то со стоном сдается и подзывает бедуина с верблюдом, в сердце появлялось торжество. А она идет! Сама! По острым камням, в пыли, на ветру и холоде, уже несколько километров в очень быстром темпе — и ничего!
Впереди показалась небольшая торговая палатка, вокруг которой сгрудились несчастные туристы и жадно пили воду, чай, лимонад, пиво — все, что было расставлено на прилавках.
— Много пить не надо, тяжело будет ждать наверху, — раздался над ухом голос погонщика, который вел за собой огромное животное с двумя женщинами на спине.
— Откуда вы все так хорошо русский знаете? — удивилась Полина.
Бедуин улыбнулся, обернулся к женщинам и сказал что-то по-французски, быстро и гладко. Те рассмеялись. Затем он ответил на Полинин вопрос:
— Я учился в Москве, а потом в Лондоне. Могу на пяти языках говорить — английском, немецком, французском, итальянском и испанском, а на японском и китайском общаться. «Привет! Как дела?»
Полина некоторое время пыталась осмыслить, как эта фраза вяжется с родом занятий бедуина.
— А почему ты не остался в Лондоне? — наконец спросила она.
— Зачем? — последовал ответ. — Здесь у меня есть все это, — он обвел руками звездное небо и переливающиеся в лунном свете горы. — Наша земля. А там у меня ничего нет. Я здесь счастлив.
Полина глубоко вздохнула. Помимо воли, в ее голове родился вопрос: «Зачем я здесь?» — но ответа она найти не могла или не хотела.
[+++]
Последние два километра пути представляли из себя нескончаемую цепочку ступеней, грубо вырубленных прямо в скале. Карабкаться по ней приходилось на четвереньках. Никаких поручней, площадок или страховки. Полина с ужасом жалась к камням, понимая, что, если хоть один турист упадет, за ним покатятся все остальные — а вокруг только скалы!
Неожиданно сбоку мелькнула тень. Полина пригляделась — это оказался бедуин, несущий на своей спине какого-то старика. Бедуин легко бежал прямо по скале, минуя общий поток. Зрелище было невероятное, потому что Полина никак не могла понять, как можно так спокойно, да еще с тяжелой ношей, бежать по гладкой каменной поверхности с наклоном градусов в сорок пять-пятьдесят!
Однако бедуин бежал по какой-то только ему известной тропе, огибая крутые подъемы, и вскоре мелькнул где-то далеко вверху, быстро пройдя по узкому каменному карнизу!
Сзади доносился тяжелый хрип. Мужчина в голубой рубашке, очках и с усами едва мог переводить дух. С его красного лица градом катился пот. Полина и сама была вся мокрая. Соленый пот, смешиваясь с пылью, пробивающейся через одежду, образовывал весьма едкую абразивную смесь. Все тело Полины жгло, словно ее густо обмазали смесью горчицы и алюминиевой стружки, да еще и завернули в полиэтилен. Ноги болели и дрожали от напряжения. После нескольких особенно высоких и неудобных ступенек Полина с ужасом ощутила, что у нее подламываются ноги. Она судорожно вцепилась рукой в какой-то камень, ясно осознавая, что если не выдержит нагрузки — просто полетит вниз!
Воздух становился разряженным. Его приходилось вдыхать большими порциями. Кроме того, он стал совсем холодным, и от частого дыхания начинало болеть горло, текли сопли и слезы.
Люди двигались молча. На лицах мрачная решимость. Полина продолжала карабкаться наверх.
Подъем закончился неожиданно. За камнями показался свет и несколько торговых палаток. Туристов встречали бедуины с одеялами и тут же заворачивали в них всех желающих.
— Ветер! Сильный ветер! На вершине ветер! — предупреждали они с улыбками. — Рассвет через час! Матрасы! Берите матрасы!
Полина прошла мимо них. На самый верх горы, туда, где Моисей получил скрижали, вела еще одна вырубленная в скале лестница. Полина забралась по ней и… Не увидела ничего. В чернильной темноте время от времени вспыхивал огонь фонарей.
— Иди, я тебе покажу хорошее место, — неожиданно сказал ей бедуин, возникший из темноты. В руках у него были полосатый грязный матрас и одеяло из верблюжьей шерсти. — Очень хороший место. У часовни уже все заняли. Люди будут прибывать. Лучше место занять. Идем!
Он быстро взбежал на камень и замахал рукой.
Полина пошла следом за ним. Бедуин бросил матрас на камни, в небольшую расщелину, усадил Полину, накрыл ее одеялом, а сам сел рядом. Кругом была чернильная темнота. Ничего не видно дальше собственного носа.
— Как тебя зовут? — поинтересовался бедуин.
— Полина. Вы что, бесплатно тут одеяла всем даете?
— Десять фунтов, — последовал ответ.
Полина вынула из кармана деньги и отдала торговцу. Тот сунул их за пазуху, но уходить явно не собирался. Полина различала только его блестящие глаза и белую рубаху. Вдруг она почувствовала, как сухая маленькая ладонь гладит ее лицо.
— Руки убери! — заорала она.
Бедуин надулся и ушел.
Полина легла на матрас, прижавшись спиной к скале, чтобы защититься от сильного, пронизывающего до костей ледяного ветра, и накрылась одеялом. Встретить рассвет на горе Синай оказалось одним из самых трудных дел в жизни. Теперь, когда оставалось только неподвижно лежать, ожидая рассвет, промокшая от пота насквозь одежда от ветра превращалась в холодный кокон, не дающий даже шанса согреться. В ушах поднялся шум. Полина сжалась в комочек и подумала: «Только бы восход не проспать». От усталости сон сморил ее мгновенно. Проснулась она оттого, что вокруг стало светло. Встрепенулась, села и… чуть не заорала от ужаса. Она лежала на самом краю обрыва. Внизу расстилалась пропасть, а расщелина, где ее уложил бедуин, была наклонной! Полина села, судорожно вцепилась в небольшой выступ скалы, закрывавший ее от ветра, и попыталась медленно вползти наверх. Не получилось. Сзади сидел мужчина. Каждый квадратный сантиметр горы был уже занят! Людей набилось столько, что вершина Синая, ничем не огороженная, больше походила на переполненную Дворцовую площадь во время концерта. Люди лепились гроздьями к скалам. Некоторые, как Полина, оказались на самой кромке отвесной скалы. Внизу, насколько хватало глаз, на крутых ступеньках стояли люди, вооружившиеся фотоаппаратами и видеокамерами. Все взгляды были обращены к горизонту. Небо стало сиренево-розовым. Красные скалы Синайского нагорья в одно мгновение покрылись золотом. Полина забыла обо всем. Перед ней стояла вечность. На горизонте показался край гигантского солнечного диска. По горе прокатился восторженный вздох. Солнце медленно вставало из-за горизонта. Полина смотрела на него, не щурясь и не прикрывая глаз рукой. Странно, но смотреть на ослепительный диск было совсем не больно…
Полина сделала глубокий вдох и внезапно ощутила легкое прикосновение на своем лбу, мимолетное, едва заметное касание, как порыв ветра или нежным поцелуй… И вся боль, разрывавшая ее душу, прошла. Этот момент длился ничтожно мало, но внутри Полины что-то переменилось. Ее усталость, сомнения, страхи и боль исчезли. Осталась только пустота. Она не почувствовала себя счастливой, а только чистой. Прощенной…
