Полина сделала глубокий вдох и внезапно ощутила легкое прикосновение на своем лбу, мимолетное, едва заметное касание, как порыв ветра или нежным поцелуй… И вся боль, разрывавшая ее душу, прошла. Этот момент длился ничтожно мало, но внутри Полины что-то переменилось. Ее усталость, сомнения, страхи и боль исчезли. Осталась только пустота. Она не почувствовала себя счастливой, а только чистой. Прощенной…
Люди начали потихоньку подниматься со своих мест. Полина тоже. В этот момент она обратила внимание, что лицо ее будто намазано ароматическим маслом. Особенно губы. Она провела по ним пальцем и поднесла его к носу. Пахло ладаном.
— Через полчаса здесь будет плюс сорок! — прокричал кому-то гид. — Наденьте головные уборы!
Катя, Ромка и Сергей замолчали и замерли с круглыми глазами, глядя на возникшую на кухне Полину.
— Мама? — удивленно спросила Катя.
— Привет, — спокойно ответила им Полина.
Она взяла стакан, нацедила себе из кулера холодной воды и залпом выпила. Затем повторила.
Сергей с удивлением смотрел на красное, облезшее от солнечного ожога лицо жены.
— Ты откуда? — наконец выдавил он из себя.
— Из Дахаба, — последовал спокойный ответ. — Мне с тобой надо будет поговорить. Чуть позже. Сейчас ванну приму.
Катя и Ромка переглянулись, и как по команде, отставили свои чашки с чаем.
— Ну ладно, мне завтра в бассейн с утра. Пойду я спать, — сказала Катя.
— А у меня… — подхватил было Ромка, но стушевался. Сергей знал, что как раз завтра, во вторник, ему ко второму уроку. — А я в компьютер поиграю!
Детей почти мгновенно сдуло.
Сергей остался один. Некоторое время сидел, глядя на собственные руки, и пытался прекратить дрожь в них. Ничего не получилось. Чем больше он старался, тем сильнее его трясло.
Сергей встал. Взял стакан и тоже попытался налить себе воды. Край стакана застучал о кран кулера.
— Черт!
Сергей выпил воду. Подошел к раковине. Поставил стакан рядом. Умыл лицо холодной водой. Оторвал одноразовое бумажное полотенце. Вытерся. Глубоко вздохнул и пробормотал:
— Ладно… Черт с ней. В конце концов, семьи у нас все равно уже нет.
[+++]
Полина вышла из ванной, одевшись в мягкий банный халат и замотав голову полотенцем. Вынула из сумки, стоящей в коридоре, свой телефон. Было восемь непринятых звонков от Федора и пять sms-ок от него же. Полина удалила их все, не читая.
День выдался для нее сумбурным. Утром она собрала вещи, сдала номер, получила обратно часть денег, тридцать процентов всего — остальное забрали как неустойку, вызвала такси и поехала в аэропорт. Там она с трудом, каким-то чудом смогла купить билет на чартер до Москвы. Самолет был полупустым, поэтому по дороге завернул в Анталию забрать туристов и оттуда. Со всеми посадками, стоянками, ожиданием перелет занял восемь часов вместо положенных трех. Но на этом дорога домой не закончилась. В Домодедово уже не было рейсов на Питер, Полине пришлось мчаться на другой конец Москвы, в Шереметьево… Плюс все тело болело и ломило как снаружи, так и изнутри. Обожженная кожа горела, мышцы, замученные подъемом на Синай, ныли от скопившейся в них молочной кислоты.
Ванна добила Полину окончательно. Ей хотелось спать с такой силой, что она зевала практически без перерыва и едва могла держать глаза открытыми. Полина смогла поднять себя из теплой ванной только титаническим усилием воли. Ей даже в голову не приходило, что она на такое усилие способна.
Федору она оставила на рецепции отеля его обратный билет и короткую записку: «Мне надо срочно быть в Москве. Все нормально. Звонила — не дозвонилась. Удачно тебе долететь». После чего вырубила телефон. Включила его, только приземлившись в Питере, да и то поставила на беззвучный режим.
Поискав в огромной квартире мужа, она обнаружила его на балконе их спальни сидящим в плетеном кресле и курящим третью сигарету подряд. Раздавленные окурки от двух предыдущих лежали в пепельнице, а та стояла возле наполовину пустой бутылки с коньяком.
Сергей бросил на Полину быстрый, выжидающий взгляд.
— Садись, чего стоять-то? — отрывисто проговорил он. — В ногах правды нет.
С этими словами он взял с подоконника три фотографии, которые показывал теще, и бросил на стол, будто в покере карты вскрывал.
Полина глубоко вздохнула, взяла сигарету из пачки и села во второе кресло.
— Хорошо, что я устала, как собака, а ты в стельку напился, — усмехнулась она. — Поговорим спокойно, без эмоций.
— Знаешь, ты еще когда за меня замуж выходила, я подумал — что-то здесь не так, — сказал Сергей, выпуская дым в потолок. — Слишком уж все идеально складывалось. Ну, я тогда подумал, что девушке просто очень замуж хочется… Дурак.
— Нет, не дурак. Мне и правда очень хотелось замуж, — ответила Полина. — Ты все правильно понял.
— Но я-то думал, что тебе хочется именно за меня, а оказывается, тебе вообще просто хотелось. Все равно за кого. Чтобы семья была как факт. Правильно? — в голосе Сергея прозвучала такая горечь, что Полине стало не по себе.
— Ну… В общем, да.
— Спасибо, что наконец сказала, — Сергей затушил сигарету. — А я-то все беспокоился и думал, что у меня паранойя. Вроде и есть семья, а вроде бы и нет. Вижу, а не чувствую. Как обман зрения. Знаешь, кто ты после этого? Ты хуже своей матери! Во много раз! Сука лживая! Ненавижу тебя!
Полина потупила глаза и посмотрела на свои ноги.
— Это ты от бессилия говоришь, — произнесла она наконец в ответ. — Но я на тебя не обижаюсь. Я эти слова заслужила. И что лживая — правда, и что сука — тоже.
— Ты хоть понимаешь, что пятнадцать лет жизни у меня отняла просто так? — Сергей встал и оперся о перила балкона. Открыл створку, чтобы глубоко вдохнуть холодный и свежий ночной воздух.
— Не преувеличивай. Ромка с Катей не в счет, что ли? — спокойно ответила Полина.
Сергей долго молчал, потом тихим, сдавленным голосом выговорил:
— А ты не думаешь, что у меня могли быть точно такие же Ромка с Катей от матери, которая бы меня любила?
Полина промолчала.
— Прости. Прости, что профукала пятнадцать лет твоей жизни. Я виновата. Признаю. Речь сейчас не об этом. Знаешь, там, в Египте, кое-что произошло… Не знаю, как объяснить тебе… Одним словом, я больше не буду… Я… — Полина закрыла лицо руками. — Если вы меня примете обратно, я теперь хочу быть с вами. Вы — моя семья. Я очень долгое время жила… Как бы это сказать? Ну, в наваждении каком-то, понимаешь? Как во сне. Все надеялась. Даже не надеялась, а мечтала, что ли…
— Ничего не понимаю. О чем мечтала? — перебил ее Сергей.
— Я… я… — Полина посмотрела ему в глаза и поняла, что, если скажет правду о Федоре, Сергей не простит ее никогда. Значит, надо солгать. В последний раз.
Неожиданно ей стало до боли страшно потерять мужа. Страшнее, чем Федора. Реальность ворвалась в Полинину жизнь, разломав и разорвав все внутри ее сознания. Она ощутила то же самое, что на Синае, когда мрак рассеялся и она обнаружила, что лежит на краю пропасти.
— Господи… — Полина сорвала полотенце и сжала голову руками, оперлась локтями о свои колени.
— Что это за фотографии? О чем ты сейчас говорила?! — заорал Сергей. — Это ведь все связано! Говори! Я хочу знать правду! Я в этой твой лжи задыхаюсь! Я уже ничего не хочу, кроме того, чтобы прекратилось уже все это вранье! Что это за тетка? — он ткнул в фотографию Мартины. — Почему ты под нее режешься?
— Не кричи! — Полина закрылась руками и расплакалась. — Не могу объяснить! Ты не поймешь!
— А ты хотя бы попытайся, — последовал жесткий ответ. — Авось пойму, хоть и дурак.
Сергей сел в кресло и уставился на Полину.
— Ну?! — крикнул он. — Говори!
Полина прикусила губы, пытаясь унять льющиеся градом слезы.
— Я… боялась, что ты меня бросишь… — выжала из себя она.
Сергею показалось, что он ослышался.
— Что? — он подался вперед.
— Я для тебя… я боялась — ты меня бросишь… — заладила Полина.
Руки Сергея сжались в кулаки. Впервые в жизни ему захотелось избить женщину. Реально, до крови. Со всей силы. Просто чтобы отомстить за свои мучения, за ее ложь, за потерянные годы жизни, за ее эгоизм и беспредельную жалость к себе в сочетании с жестокостью по отношению к тем, кто ее любит… Словами бы всего этого Сергей сказать никогда не смог. Не было в языке таких слов, чтобы высказать такую боль.
Вместо этого он просто встал и пошел в коридор. Страх гнал его прочь из дома. Страх за Катю и Ромку. Ведь к их матери он перестал чувствовать что-либо, кроме ненависти. Полина стала ему отвратительна. Лживая, мерзкая, искусственная. Лгущая не только всем вокруг, но и самой себе. Сергей уже не хотел знать «зачем?» Причины его больше не интересовали.
