- Она и нынче самая читающая, просто изменился круг авторов, - пробурчала Тоня. - Но подобные смены закономерны. Так оно и должно быть...
- Должно, если на смену Тургеневу приходит Бунин! - заявил Двесметаны. - А если резко меняется уровень, припарковавшийся у подъезда и добравшийся или опустившийся до бедер и колен? Тогда как?
- Ты звонил мне и просил прийти, чтобы подискутировать о проблемах современной литературы? - возмутилась Тося. - Свой последний рассказ я написала лет десять назад и больше туда не суюсь! Я не умею и не хочу сочинять десять трупов на странице! Мне противно писать не книги, а сплошную льющуюся со страниц кровь. Сижу себе спокойно в издательстве, никому не мешаю, примус починяю... Ленивый поток сознания...
- Перед нами вся жизнь, - вслух задумался философски настроенный Юрастый. - Нельзя научиться не делать ошибки, но можно научиться их не повторять.
- Да, ты сильно не похож на математика! - повторила саму себя Тоня. - А о каких ошибках ты говоришь? О литературных?
- И о них в том числе, - кивнул Юрий. - Но больше о наших собственных. Почему мы расстались с тобой, Тоня?
- Ты меня об это спрашиваешь?! - возмутилась она.
- Тебя, а кого же еще?
Юрастый был невозмутим.
- У тебя характер, не умеющий ждать, - объяснил он. - Таков твой удел. Тебе всегда все нужно получить сразу. Отсюда и бесконечная смена лиц... Это постоянка. Поэтому ты всю жизнь по мужикам мотылялась и наверняка продолжаешь до сих пор. Это не обвинение, а констатация факта.
Тося подумала, что они теперь сами к ней мотыляются. Через стены. Вроде этого просто Толика.
- Тебе трудно так жить, я понимаю, но и рядом с тобой нелегко, - продолжал Юрастый. - Только я понял это куда позже нашего расставания. Понял и решил, что нужно все вернуть на свои места: нас с тобой, Дениса и нашу общую девочку. Нашу дочку...
Тоня молчала.
- Почему ты такая безответная? Даже слишком... Сформулируй свои желания и мысли! Тося, ну что ты опять такая размазанная?
- Ты съехнутый! - грустно сказала Тоня. - Математики все такие. Просто так общаться с цифрами не просто! Кто еще согласится жить в мире цифр и логарифмов? Ну, какая у нас с тобой может быть дочка?!
- Рыженькая, - объявил Юрастый, и его взгляд стал таким же затуманенным и нежным, как у Дениски, вспоминающем о своей ненаглядной. - Очень хорошая девочка. Глазастая... Тихая... Ласковая...
Юрастый замолчал. Тоня терпеливо ждала продолжения. Не дождалась. Новоявленный отец с головой провалился в излюбленную сцену возвращения блудной дочери.
- Я не знаю, что мне с вами делать! - в отчаянии прошептала Тоня. - Со всеми вами! Какой-то ужасный год! Переполненный любвями и неожиданными встречами...
Двесметаны по-прежнему молчал.
- Да что с тобой?! - крикнула Тося. - Юрастый, приди в себя! Какие дочки в нашем возрасте?! Ты же прекрасно умеешь считать! Ты математик! Эта кукла никак не может быть нашей дочкой, опомнись!!
Но Юрастый замечательно вошел в новую, внезапно предложенную ему роль и наотрез отказывался из нее выходить. Откуда у него, такого всегда мягкого и податливого, легко идущего на любые уступки и компромиссы, взялось это паршивое чугунное упорство?!
- Не может, но будет! - упрямо заявил он. - Это мое последнее желание в этой жизни! И ты все отлично понимаешь, и тоже этого хочешь! Во всяком случае, ты должна выполнить окончательную волю близкого тебе человека!
- Ты что, умирать собрался? - испугалась Тоня. - Почему это последнее да окончательную?
- Да, я свою жизнь завершаю! - торжественно, с какой-то нехорошей ложной патетикой и пафосом провозгласил Юрастый. - Не понимаю твоего удивления! Надо быть готовым к уходу в любой момент! Тем более, в нашем возрасте.
- Ты серьезно болен? У тебя что-нибудь нашли? - впала в панику Тоня. - Плохие снимки и анализы? Немедленно выкладывай! Будем лечиться!
Юрастый пожал плечами.
- Снимки, анализы... Что за ерунда... Мне нашли дочку! Тося, понимаешь, мне нашли дочку!! Родную, единственную, на всю оставшуюся жизнь!! При чем тут болезни? И вообще в жизни много жизней.
- Звучишь оптимистично, - согласилась с ним Тоня. - Особенно насчет жизней... И что дальше?.. Какой ты себе видишь нашу дальнейшую жизнь?
- Ну, неужели это еще нужно объяснять? - удивился Юрастый. - Ты переедешь ко мне... С Наной и Денисом. Потом, когда их малыш подрастет, они смогут вернуться втроем в твою квартиру. А пока там поживет Лариса. С Олегом... Должна еще подъехать Алена.
- С Олегом?! - заорала Тоня. - У него новые гимнастические упражнения?! Здорово вы уже все без меня распланировали!!
- Или с Тарасом, - спокойно, словно не услышав ее, добавил Юрастый.
- Откуда ты про него знаешь?! - удивилась, чуточку притихнув и собравшись, Тоня. - У Ларки был один ухажер Семен Дутиков, богатющий, как Центробанк России. Но она его почему-то отвергла. У нас в семье немеркантильность - наследственное качество. Но про Тараса она мне рассказала вскользь, совсем недавно...
- Слышал... - уклонился от четкого ответа Юрастый. - Она сама с ними разберется. Нам бы обговорить все с тобой до конца...
- Что все? - недобро спросила Тося.
- Нашу общую жизнь, - объяснил Юрастый и пристально посмотрел Тоне в глаза. - Тося, а ты помнишь?..
Тоня вздохнула. Ему не стоило этого спрашивать и ворошить перевернутые страницы. Полжизни грешить, полжизни каяться... Но Юрастому явно настойчиво хотелось пролистать книгу с самого начала.
Тося вспомнила, что их объятия словно никогда не кончались. Ей казалось, что его руки лежат на ее плечах всегда, неизменно, когда она едет в издательство на меланхоличном троллейбусе, читает рукописи по истории русской литературы, покупает в магазине хлеб и молоко... Она чувствовала прикосновения его губ на своих руках, волосах, груди постоянно, весь день, пока читала, ездила, ходила... Она не расставалась с ним ни на секунду, ни на один коротенький миг и шаг... И Юрка Ашмарин, он же Юрастый и Двесметаны, прекрасно знал это, потому что он сам тоже не разлучался с Тоней ни на минуту, ни на одно уравнение, ни на один стремительный поворот...
- Жить надо на коротком поводке, - задумчиво изрек он. - А вот скажи мне, Тося, если бы тебе пришлось делать выбор между ребенком и работой или, скажем, искусством, литературой и любым другим занятием, что бы ты выбрала?
- Ну и вопросики у тебя, теоретик! - хмыкнула Тоня. - Тут и обсуждать нечего! Какая же мать выберет не ребенка?!
- Какая-нибудь выберет, - снова в раздумье сказал Юрастый. - Но таких, к счастью, немного. И они потом очень бедуют. Тогда почему же ты колеблешься? Почему маешься дурью: наша - не наша!! Да какая сейчас разница?! Пусть будет наша - и все! Тося, это же так просто! И так нужно нам всем!
- Но она же растает! - прошептала Тоня. - Снегурочки всегда таят весной, ты ведь знаешь... Даже абхазские...
- Не глупи, Тося! - строго сказал Юрастый. - Это действительно твои фантазии. Денис говорит правильно. Ты не права глубоко, всерьез и надолго. Наша девочка будет жить! С нами вместе. В Москве. Мы будем просыпаться по утрам под звон колоколов. У нас рядом отреставрировали церковь. Нет ничего прекраснее слышать колокольный звон рано утром... А в дочкину знаменитую Абхазию и в гости к дядюшке Эдуарду в Тбилиси мы будем иногда наезжать. Летом. С малышом под мышкой. Или кто там у нее родится...
- Так чей же он, в конце концов, брат, этот знаменитый дядюшка Эдуард - твой или мой? - язвительно поинтересовалась Тося.
Она слышала, как неровно, напряженно и больно бьется сердце. Кругом нее тяжело больные люди, помешанные на одной-единственной идее. Слишком верящие в нее... Верящие в несбыточное... Хотя, конечно, лучше верить, чем наоборот... Только бы не было потом слишком горьким разочарование...
Вера... Это как свет, который обязательно должен быть на любой картине, даже если его не видно, если он не обозначен ни лампой, ни солнцем. Он все равно есть Справа, слева, снизу... Чтобы верить, не обязательно каждый день жечь свечки...
За окном стояла круглая белая луна в легком призрачном молочном ореоле. Серые пятна посередине плоского лика казались таинственными и пугали.
- Полнолуние! - проследив ее взгляд, сказал Юрастый. - Необычные дни и ночи! А там ведь кто-то есть, Тося... И кто-то всегда внимательно следит за нами оттуда с этого блеклого блина, который на самом деле - самая загадочная и близкая нам планета. Родная для нас.
- Родная? Фантазеры! Crazy! - вздохнула Тоня. - Я старая больная женщина...
И вспомнила еще об одном полоумном: о длинноволосом просто Толике, нетерпеливо ожидающем ее ответа...
- Мне приснился очень странный сон, - сообщила за завтраком Нана. - И страшный...
Обе тетки прореагировали вяло, а Денис оживился.
- Ну, выкладывай, что тебе там снилось! Цветной показывали?
- Цветной, - кивнула кукла. - Вроде бы я работала в каком-то огромном здании, небоскребе, там было очень много народа... Я всех не запомнила... А потом началась тревога, пошел слух, что здание может рухнуть, и нас срочно перевели в невысокий маленький дом неподалеку...
