поэтому я предложил найти цыпленка, испечь его, оросить вискачом. она не возражала.
так. винная лавка, квинта виски. 5 или 6 кварт пива.
мы нашли ночной рынок. там даже мясник присутствовал.
— мы хочем цыпленка испечь, — сказал я.
— ох, господи, — вздохнул он.
я уронил одну кварту пива. вот она бахнула так бахнула.
— боже, — сказал он.
я уронил еше одну, посмотреть, что он на это скажет.
— ох ты боже мой, — сказал он.
— мне надо ТРИ ЦЫПЛЕНКА, — сказал я.
— ТРИ ЦЫПЛЕНКА?
— господи ты боже мой, да, — ответил я.
мясник куда–то нагнулся и достал трех очень изжелта–бледных цыплят с несколькими длинными черными неошипанными волосинами, похожими на человеческие, завернул все в один большой кулек, в розовую грубую бумагу, обмотал настоящей изолентой, я ему заплатил, и мы оттуда свалили.
по дороге я уронил еше две кварты пива.
я ехал вверх на лифте и чувствовал, как силы у меня прибывает. когда мы закрыли за собой дверь моей квартиры, я задрал на Марджи платье — посмотреть, на чем у нее чулки держатся. затем всунул ей приятельский пистонише своей длиннопалой правой рукой. она взвыла и выронила большой розовый кулек. тот плюхнулся на ковер, и 3 цыпленка вывалились, те 3 цыпленка, изжелта–бледные, с приставшими 29–30 склизкими, вялыми, зарезанными человеческими волосинами, смотрелись очень странно, лыбясь на нас с вытертого ковра из желтых и бурых цветов, деревьев и китайских драконов, под голой электролампочкой в лос–анжелесе на краю света почти на углу 6‑й и Юнион.
— ууу, цыплята.
— ебать их в рот.
пажи у нее были грязными. само совершенство. я вставил ей пистон еще раз.
вот же черт, поэтому я сел и содрал обертку с бутылки виски, налил пару полных стаканов, снял ботинки носки штаны рубашку, взял одну из ее сигарет. сел в одном исподнем. я всегда так делаю, сразу же. мне нравится, когда удобно. если девке не нравится, ну ее на хуй. пусть валит отсюда. только они всегда остаются. у меня своя манера. некоторые девки говорят, что мне следовало родиться королем. другие утверждают другое. ну их в пизду.
она отпила большую часть своего стакана и полезла в кошелек:
— у меня и дети есть в Огайо, милые такие детки…
— сдались они тебе. мы уже эту стадию прошли. лучше скажи, ты в рот берешь?
— что ты имеешь в виду?
— ОХ, БЛЯДЬ! — я хрястнул стаканом о стену.
потом взял другой, наполнил и еше немного выпил.
не знаю, сколько времени мы уговаривали виски, но, судя по всему, на меня подействовало, поэтому дальше я помню только то, что лежу на кровати голый, тарашусь на электролампочку, а Марджи тоже стоит голая и трет мне член — довольно проворно — своим лисьим мехом. и растирая его так, повторяет снова и снова:
— я тебя выебу, я тебя выебу…
— слушай, — сказал я. — я не знаю, получится у тебя меня выебать или нет. я сегодня вечером уже сдрочил в лифте, часов в 8, наверное.
— я тебя все равно выебу.
и она заработала этим лисьим мехом еше проворнее. нормально. может, мне такой себе тоже надыбать. я как–то знал парня одного, который засовывал сырую печенку в длинный стакан и ее трахал. мне же не нравилось хуй пихать в то, что может разбиться или порезать. вообразите: идете вы к врачу с хуищем в крови и объясняете, что это произошло, когда вы еблись со стаканом. как–то раз я оказался на бану в маленьком техасском городишке и увидел такую роскошную, хорошо сложенную девку — ебать такую одно удовольствие, а она была замужем за таким скукоженным старым карликом с мерзким характером и каким–то сифилисом, от которого он весь трясся. она за ним ухаживала и возила повсюду в инвалидке, а я, бывало, все представлял себе, как он по всему этому хорошему мясу скачет. сначала, то есть, я видел только картинку, понимаете, о чем я, а потом, в конце концов, мне рассказали и всю историю. когда она была младше, у нее в промежности застряла бутылка из–под кока–колы, по самое донышко; сама выташить ее она не смогла, пришлось идти к врачу. он бутылку вытащил, но история тоже как–то вышла наружу. с того времени в городишке ей наступил капец, а уехать тяму не хватило. никто ее не хотел, кроме мерзкого карлика с трясучкой. ему–то по барабану было — ему все равно достался лучший кусочек жопки в городе.
о чем это я? а-а, ну да.
ее мех порхал все быстрее и быстрее, и у меня, наконец, что–то зашевелилось — и тут я услышал, как в замок вставляют ключ. блядь, дожно быть, Вики!
ладно, тут все просто. дам ей пинка под сраку и вернусь к своим делам.
дверь распахнулась. там стояла Вики с двумя фараонами за спиной.
— УБЕРИТЕ ЭТУ БАБУ ИЗ МОЕГО ДОМА! — завизжала она.
ЛЕГАВЫЕ! я глазам своим не верил. я быстро натянул простыню на свой пульсирующий, бьющийся гигантский половой орган и сделал вид, что сплю. похоже было, что у меня оттуда торчит огурец.
Марджи орала в ответ:
— я тебя знаю, Вики, никакой это не твой дом, черт бы тебя побрал! этот парень ЗАРАБАТЫВАЕТ себе на жизнь, вылизывая волосы у тебя на жопе! да ты азбукой Морзе с ангелами болбочешь, когда он тебя языком, наждачкой своей обрабатывает, а на самом деле ты обыкновенная БЛЯДЬ, клейма ставить некуда, обычная двухдолларовая блядь, тебе только говняшки глотать. у тебя еще с Фрэнки Д. ЭТО кончилось, а ведь тебе ТОГДА 48 было!
при таких словах огурец мой сморщился. обеим этим девкам, должно быть, лет по 80. то есть, каждой, потому что совместно они могли бы еще у Эйба Линкольна отсасывать, или типа того. брать в рот у Генерала Роберта Э. Ли(11), у Патрика Генри(12), у Моцарта. у Доктора Сэмюэля Джонсона(13). у Робеспьера. у Наполеона, у Макиавелли? вино созревает. Господь терпит, бляди сосут себе дальше.
Вики же визжала:
— ЭТО КТО ТУТ БЛЯДЬ? КТО БЛЯДЬ, А? ЭТО ТЫ БЛЯДЬ, ВОТ КТО! ЭТО ТЫ ДЫРКУ СВОЮ ТРИППЕРНУЮ ВСЕМ ПОДРЯД 30 ЛЕТ ВДОЛЬ И ПОПЕРЕК АЛЬВАРАДО-СТРИТ ТУЛИЛА! ДА СЛЕПАЯ КРЫСА ОТТУДА БЫ ЧЕТЫРЕЖДЫ ПОПЯТИЛАСЬ, ЕСЛИ Б ХОТЬ РАЗ СУНУЛАСЬ! А ЕЩЕ ОРЕШЬ «ПУХ! ПУХ!», КОГДА ТЕБЕ ПОСЧАСТЛИВИТСЯ, И МУЖИК НА ТЕБЕ КОНЧИТ! А ЭТО У ТЕБЯ ПОГАСЛО, ЕЩЕ КОГДА КОНФУЦИЙ МАТЬ СВОЮ ЕБАЛ!
— АХ ТЫ СУКА ДЕШЕВАЯ. ДА ОТ ТЕБЯ БОЛЬШЕ ЯИЦ ПОСИНЕЛО, ЧЕМ НА ПАСХУ В ДИСНЕЙЛЕНДЕ. АХ ТЫ…
— послушайте, дамы, — сказал один легавый. — я попросил бы вас следить за своими замечаниями и понизить уровень громкости. понимание и доброта — краеугольные камни демократической мысли. ох, КАК же мне нравится, как Бобби Кеннеди носит эту шекотную кляксу непокорного чубчика с одной стороны его милой головки, а вам разве нет?
— ебаный ж ты пидарас, — сказала Марджи. — так вот почему ты носишь эти узенькие брючки — чтобы жопка у тебя слаже выглядела? боже, так она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЛАВНО выглядит! мне б, наверное, самой хотелось тебя кончить. всякий раз, когда я вижу, как вы, какашки, нагибаетесь в окна машин на шоссе, чтобы штраф выписать, мне так и хочется вас за тугие жопки ущипнуть.
у легавого в мертвых глазах вдруг вспыхнуло яркое пламя, он отцепил свою дубинку от пояса и звезданул ею Марджи по шее. та рухнула на пол.
затем он надел на нее браслеты. я слышал, как они щелкнули: к тому же, сволочи ВСЕГДА зажимают их слишком туго. но как только они на тебе оказываютсяь, становится почти ХОРОШО — мощно так, тяжело, будто Христу или чему–нибудь еще драматичному.
глаз я не открывал, поэтому не видел, накинули они на нее хотя бы халат или что–нибудь типа.
потом легавый, защелкнувший браслеты, сказал другому:
— я спущу ее на лифте. мы поедем на лифте.
и хотя слышно мне было не очень хорошо, но я прислушивался, как они спускаются, и услышал, как Марджи завопила:
— ууууу, уууууууу, ах ты сволочь. отпусти меня, отпусти!
а тот все повторял:
— заткнись, заткнись, заткнись! ты этого только заслужила! и я тебе еще не ВСЁ показал! это… только… начало!
затем она завизжала по–настояшему.
а второй легавый подошел ко мне. одним полуприщуренным глазом я видел, как он водрузил один блестящий черный ботинок на матрас, прямо на простыню.
он посмотрел на меня.
— этот парень — педик, что ли? смахивает на педика, как пить дать.
— НЕ ДУМАЮ, что он педик. может, конечно, и педик. но он точно девку оттянуть может.
— хочешь, чтобы я его тут урыл? — спросил он у Вики.
глаза у меня были закрыты. ждал я долго. господи, как же долго я ждал. эта огромная нога на моих простынях, электрический свет бьет по зрению.
затем она заговорила. наконец.
— нет, он… нормально, оставь его тут.
легавый снял ногу. я слышал, как он прошел по комнате, задержался у двери. сказал Вики:
— в следующем месяце я возьму с тебя за охрану на 5 долларов больше. за тобой становится сложнее приматривать.
и он ушел. то есть, вышел в коридор. я подождал, пока он не зайдет в лифт. услышал, как тот спустился на первый этаж. досчитал до 64. а потом ВЫПРЫГНУЛ ИЗ ПОСТЕЛИ.
