Я заметил на танцполе несколько тощих, как палки, моделей. Животы у них были совершенно плоскими; казалось, если девицы проглотят по таблетке, то их будет видно под кожей. Эша выглядела примерно как они, разве что ростом немного не вышла.
— Вы только посмотрите, эта девушка наверняка страдает анорексией. Готова поспорить. — Приянка показала на бледнолицую модель, кружившуюся на танцплощадке. На ней был топ без рукавов и без воротника. Отрицая законы физики, он не соскальзывал с нее, хотя многие мужчины терпеливо ждали этого события.
Модель повернулась, и оказалось, что спина у нее совершенно голая.
— Bay! Как бы мне хотелось стать такой же стройной. Но во что только она одета, — ворчала Эша.
— Не могу поверить, что на ней нет бюстгальтера. Она, должно быть, совсем плоская, — вторила подруге Приянка.
— Девушки! — воскликнул я.
— Что такое? — Эша и Приянка повернулись ко мне.
— Мне скучно. Вы можете выбрать для разговора тему поинтереснее? — взмолился я, а затем поискал глазами Врума — тот яростно махал нам, это означало, что приятель просит помочь ему с напитками.
Эша направилась к нему.
Наконец-то мы с Приянкой остались вдвоем.
— Итак, — она наклонилась ко мне и легонько поцеловала в губы, — девушки болтают о своем, и ты почувствовал себя покинутым?
— Предполагалось, что это будет свидание. Я с трудом заставил себя пойти сюда с ними — ведь я так давно не общался с тобой наедине.
— Я же тебе говорила, Врум попросил взять их с собой, и мне не хотелось показаться невежливой, — ответила Приянка и взъерошила мои волосы. — Но мы с тобой скоро пойдем прогуляться. Мне тоже хочется побыть с тобой наедине.
— Пожалуйста, давай сделаем это поскорее.
— Конечно, но сейчас они возвращаются.
Врум оделил нас напитками, и мы дружно сказали «ваше здоровье», стараясь выглядеть оживленными и счастливыми, как положено людям, пришедшим на дискотеку.
— Поздравляю вас, ребята, с тем, что вы закончили работу над сайтом. Я слышала, он получился удачным. — Приянка сделала небольшой глоток из своего бокала.
— Да, — кивнул Врум. — Клиентам нравится. Теперь нет нужды набирать номера телефонов. И кроме того, он очень простой, как раз для «покорми-меня-с-ложечки» американцев.
— Значит, мистера Шьяма скоро повысят, — сказала Приянка, в два глотка осушившая бокал.
— Повышение мистера Шьяма — это совсем другая история, — заметил Врум. — Может, мистер Шьям сам хочет рассказать нам об этом?
— Как-нибудь в другой раз, чувак, — ответил я, увидев, что Приянка вопросительно смотрит на меня.
— Ладно. Бакши говорил, что обсуждает этот вопрос с Бостоном. И это займет какое-то время.
— Почему ты не можешь вести себя с ним решительнее? — спросила Приянка.
— Как можно решительно вести себя с боссом? — В моем голосе прозвучало раздражение.
— Хватит вам, ребята, — попросил Врум. — Сегодня мы отдыхаем и…
Разговор был прерван громким шумом. На танцплощадке возникла какая-то суматоха, диджей выключил музыку.
— Что случилось? — удивился Врум. И мы все направились к танцполу, где, похоже, началась драка. Группа подвыпивших парней обвинила какого-то человека в том, что он облапал пришедшую с ними девушку. На помощь обвиняемому пришли его друзья, и, поскольку в зале было слишком шумно для того, чтобы выяснять отношения словами, в ход пошли кулаки и ноги. Музыка прекратилась в тот самый момент, когда одного из парней сбили с ног и он упал. Остальные парни набросились друг на друга, но вышибалы растащили их в разные стороны и восстановили мир, а нокаутированного куда-то унесли.
— Жаль, что все так быстро кончилось, — сказал Врум.
Я был с ним согласен: приятно, конечно, смотреть на собравшихся на дискотеке красивых людей, но драка — это гораздо круче.
Минут через пять опять заиграла музыка, и бригада анорексичек вернулась на танцпол.
— Вот что случается с зажравшимися сыночками богатых родителей, — съехидничал Врум.
— Да ладно, Врум. Я думала, ты тоже любишь деньги. Они позволят нам одержать верх над Америкой, — возразила Приянка с уверенностью, причиной которой послужил «Лонг-Айленд».
— Конечно. Деньги нужны и для того, чтобы платить за разговоры по мобильным телефонам, за пиццу и дискотеки, — поддержал ее я.
— Да, но разница между нами и богатыми отпрысками заключается в том, что мы честно заработали свои деньги. А эти ребятки понятия не имеют, как трудно они нам достаются, — возразил Врум и поднял свой бокал: — Этот коктейль стоит три сотни; мне пришлось работать почти целую ночь, выслушивая вопящих в ухо американцев, чтобы заплатить за него. А этим деткам не с чем сравнивать цены.
— О, я чувствую себя такой виноватой, потягивая его, — смутилась Приянка.
— Перестань, Врум. Ты получаешь хорошие деньги. Больше восьми штук, которые ты имел, работая журналистом-стажером, — сказал я.
— Да уж. — Врум сделал большой глоток — примерно на сто двадцать рупий. — Нам платят пятнадцать тысяч в месяц. Черт возьми, да это почти двенадцать долларов в день. Bay, я зарабатываю за день столько же, сколько американский мальчишка зарабатывает за два часа, продавая бургеры. Неплохо для парня, окончившего колледж. Очень даже неплохо. Почти в два раза больше, чем я получал, работая журналистом. — Врум толкнул пустой бокал, и он оказался на другом конце стола.
Все немного помолчали. Раздраженный Врум был невыносим.
— Хватит расстраиваться. Давай потанцуем, — предложила Эша и за руку потащила Врума на танцплощадку.
— Не хочу, — попытался отказаться тот.
— Всего один танец, — настаивала Эша.
— Ладно, но если к тебе кто-то пристанет, я не буду затевать драку.
— Не волнуйся, никто ко мне не пристанет. Здесь есть девушки посимпатичнее.
— Я так не считаю. Пошли, — наконец согласился Врум. Звучала «Шарара Шарара», одна из самых любимых песен Эши.
Мы с Приянкой стали смотреть, как они танцуют.
— Хочешь прогуляться? — спросила Приянка через некоторое время.
— Конечно.
Мы взялись за руки и вышли на улицу. Охранник у дверей сделал отметки на наших ладонях, чтобы мы могли вернуться на дискотеку, и мы направились к автомобильной стоянке, где музыка была еле слышна. Моим ушам никогда не было так хорошо.
— Здесь спокойно, — порадовалась Приянка. — Не люблю, когда Врум кипятится. Ему нужно научиться контролировать свои эмоции. И без него в мире хватает агрессивных людей.
— Он очень молод и немного запутался. Не беспокойся, жизнь его обломает. Думаю, он иногда жалеет, что перешел работать в «Коннекшнс». Кроме того, он плохо переносит разлуку с матерью и отцом. Иногда это бывает очень заметно.
— Но он должен уметь держать себя в руках. Ему нужно завести постоянную подружку, это поможет ему расслабиться.
— Ему нравится Эша, — высказал я свое мнение.
— Не знаю, нужно это Эше или нет. Ее интересует только модельный бизнес.
Мы добрались до «куалиса», я открыл дверцу и достал пачку сигарет.
— Не желаю, чтобы ты курил в моем присутствии. — Приянка отобрала у меня сигареты.
— Вот видишь, может, это не слишком хорошая идея — иметь постоянную подружку, — улыбнулся я.
— Неужели? Значит, мистер Шьям подумывает о том, чтобы расстаться со своей девушкой? — Приянка покачала головой.
— Нет, — ответил я и снова открыл машину. На этот раз я достал из нее бутылку.
— Что это? — спросила Приянка.
— Мы всегда держим под рукой немного «Бакарди». В баре одна порция стоит три сотни, а это цена целой бутылки.
— Клево. Вы, ребята, такие умные. — Приянка дотянулась пальцами до моей щеки, а затем сделала глоток из бутылки.
— Будь осторожна. Тебе нет нужды напиваться, даже забесплатно.
— Можешь положиться на меня. Выпивка становится потребностью, если у тебя психованная мамочка.
— Что там у вас происходит?
— Ничего. Не хочу разговаривать о ней. Давай еще выпьем. — Крышка от бутылки стала одним нашим стаканом, а чтобы сделать другой, я разорвал сигаретную пачку. Мы налили в эти емкости «Бакарди», выпили, и внутри у меня разлилось тепло.
— Извини, что я упомянула Бакши, когда мы сидели в баре, — попросила Приянка.
— Все хорошо, — сказал я и стал гадать, захочет она выпить еще прямо сейчас или чуть позже.
— Иногда я бываю настоящей стервой, но стараюсь тебе этого не показывать. Я ведь умею любить, правда? — Она говорила довольно громко, потому что была немного пьяна.
— Ты просто замечательная, — ответил я и посмотрел в ее влажные глаза. Нос у нее был немного вздернут, и я был готов смотреть на него целую вечность.
— Итак… — сказала она.
— Ты о чем? — Ее нос по-прежнему гипнотизировал меня.
