— Чего ты такая довольная?
— Да не знаю, все просто хорошо! Белая полоса наступила!
— Это затишье перед бурей.
— Ну какого черта ты такой пессимист?
— Потому что знаю, каково разочаровываться, — он включил радио, затмив мой голос «Кастой».
После многокилометрового забега по широкой автостраде мы, сверяясь с картой, свернули на узкую проселочную дорогу. Спустя пару сигарет припарковались возле высокого белого забора с массивными воротами трехметровой высоты, которые делали клинику похожей на загородную резиденцию какого-нибудь посла, со всей полагающейся помпезностью.
На проходной нас встретили двое в штатском, один махнул рукой, и мы преодолели первый шлагбаум. На бейджиках было написано «охрана». Звали Сергеями.
— Они тут что, все клонированные? — отвратительно громко спросил Гога, явно не нуждаясь в ответе.
Мы посветили своими пропусками Министерства печати, телевидения и радиовещания.
— Откройте багажник, — приказал суровый баритон Сергея.
Гошину аптечку вывернули вверх дном; его отец был военным летчиком, и это для нас объясняло наличие промедола[8] в квадратной коробке с крестиком, но никак не для правоохранительных органов. Набор лекарств мы оставили на проходной и двинулись в сторону двухэтажного блочного здания, за которым виднелось еще несколько таких же.
В светлом и просторном холле нас встретил PR-директор, которую я отвела в сторону, несколько раз поглядывая на бейджик. Меня в институте научили, если тебе нужен суппорт человека, нужно постоянно повторять его имя.
— Елена Сергеевна. Я учусь в Институте телевидения и радиовещания. И делаю сюжет на тему «Двенадцать шагов», моя сестра Ивановская Карина у вас лечилась год назад. Для меня это очень важно.
Я дала ей письмо, якобы заверенное в институте, а на самом деле начерканное на BP, пока Гоша покупал буррито с сыром.
— В целом не имею ничего против. Пациентов не снимайте в карцерах и во время групповых тренингов, а так все — с разрешения присутствующих. Наш секретарь вас проводит.
— Спасибо огромное.
— А сестра ваша — интересный случай.
— Ну да, она мне рассказывала, как в карцере лежала.
Елена Сергеевна удрученно посмотрела, выдохнула почти растворившийся и смешавшийся с кофе никотин.
— Она не лежала в карцере. Она добровольная. Сама приехала.
И протянула мне визитку. Не надо было произносить вслух «белая полоса».
К нам подошла хрупкая русая девушка с исконно русскими чертами лица, видимо, практикантка, Света. Света, Света, звезда… Ладно, просто звезда.
— Хотите чаю, кофе?
— Да нет, — ответил Гоша и начал напевать под нос что-то невообразимое, в чем я смогла различить только фразу «Света — звезда минета». А я-то ограничилась просто звездой.
Мы шли по длинному коридору, сплошь увешанному наградами и сертификатами.
— А это наши успешные пациенты.
— А давай дадим проезд? Вручную. Сможешь поровнее?
— Да не вопрос, — он закрепил Sony mini-dv на только что собранной треноге.
Гошка был заядлым любителем маунтин-байка. И еще за два года до того, как связать свою профессию с телевидением, скрепил ее наручниками с экстримом. В прямом смысле слова. Он часто снимал прорайдеров, за что и попал корреспондентом на телеканал «Спорт» в «Точку отрыва».
Мы с Гошей шли, как солдаты, — в ногу.
— Медленнее, еще медленнее, — пыталась режиссировать моя творческая натура-дура.
И тут я разрушила наш темпоритм, резко остановившись, немного наигранно, как Скалли в «Секретных материалах», как будто я знала, с чем столкнусь, и сотни раз репетировала эту правду, которой я посмотрю в один из карих глаз.
На стене висело несколько фотографий Карины и Киры, в обнимку, улыбающихся. Они жили вместе. Вещи и одной, и другой на соседних кроватях. Лица соприкасаются, волосы струятся по плечам, искренние улыбки.
— А вы давно здесь работаете? — спросила я Свету.
— Около трех лет. Я тут почти живу, помогаю дежурить по ночам, многое уже повидала — в обычной жизни столько странного не узреть — тут все как лакмусовая бумажка, все, что может человек себе позволить, он проявляет.
— А я думала, вы практикантка. Такая молодая, — выдержала паузу и добавила, поглядывая на Карину: — Симпатичные девушки, — не стесняясь тыкать пальцем в фотографию.
— Ой, это были две соседки. Вообще у нас часто люди объединяются и дальше помогают друг другу в реабилитации. Это часть программы.
Мы завернули в первый кабинет.
Я слышала, чтобы выявить у человека предрасположенность к наркомании, нужно сделать специальный генетический анализ с целью выявления синдрома дефицита удовлетворенности. Уже при рождении у нас есть тяга к запретным плодам, но я бы не хотела смотреть на своего ребенка (я думаю, у меня когда-нибудь все же родится мальчик с вьющимися, почти белыми в раннем возрасте волосами) в ожидании того, что он произнесет: «Мам, героина дай!»
Ни за что.
Я задала Свете свой первый сакраментальный вопрос.
— А что собой представляет генетический анализ?
— В нашем центре диагностика проводится на молекулярно-генетическом уровне и основывается на анализе результатов полимеразной реакции. Я вас совсем запутала…
— Чего? — непонимающе прервал ее Гоша.
— Для исследования берется немного эпителия с десны при помощи специальной маленькой щеточки, это абсолютно безболезненно и не опасно, некоторые даже не замечают. На основании анализа можно определить предрасположенность человека к наркомании и алкоголизму. Если синдром есть, то мы определяем его тип.
— А что дает знание этого синдрома?
— Некоторые люди могут годами нюхать кокаин, и при этом у них не вырабатывается зависимость, другие же на третий-четвертый раз срываются.
В низком крутящемся кресле посреди кабинета сидела девочка лет тринадцати, одетая в джинсы Calvin Klein и пестрящая блузкой из последней коллекции Вивьен Вествуд.
— Родители привезли, чтобы сразу знать, к чему готовиться, — сказала Света. — А здесь единственное место, где содержатся истории болезней всех наших больных и лаборатория.
— Мы отснимем лабораторию, а картотеки нам не нужны, — сказала я твердым и сухим тоном. — И кстати, я надумала насчет чая с лимоном, а Гоша будет кофе.
Света, послушно улыбнувшись, ушла в другой конец коридора.
— А теперь вставай в дверной проем и снимай отсюда, чуть что, говори, чтобы я подвинулась. Ничего не спрашивай. Просто делай.
Я побежала в сторону картотек.
Первая моему взору открылась буква М.
Я начала перебирать стопки с поисках Макеевой.
Нашла:
Кира Сергеевна Макеева
1971 год рождения
Вес 58
Рост 177 см
22.07.03
Физическое состояние:
Дисфункция почек, обезвоживание, легочная недостаточность, бессонница.
Наркотические вещества:
Кокаин
Орто-хлорофенил
Тетрагидроканнабиол
СДУ: активный
Психическое состояние:
МДП
Невроз навязчивых состояний
Лечение:
Аминазим
Инсулин
Физраствор
— Если она еще пять минут проговорит с тем врачом в конце коридора, я буду пить холодный кофе.
— Переживешь, — сказала я, собирая все листы в папку, успев посмотреть только первый день из всей истории болезни.
И направилась к ящику с буквой «И».
Иванов…
Иванов…
— Какая фамилия известная.
Вот, нашла:
Ивановская Карина Евгеньевна
1986 год рождения
Вес 56 кг
Рост 176 см
Физическое состояние:
ОРВИ, авитаминоз, реакция на свет нормальная
Наркотические вещества:
Метилморфин
ДМП
СДУ: не обнаружен.
Психологическое состояние:
ДМП
Шизофрения?
Лечение:
Карбонад лития
Пищевые добавки
— Маш, подвинься! От тебя тень!
Я срочно задвинула ящик с бумагами и присела на корточки, делая вид, что выбираю план.
План я бы сейчас покурила.
Я спрятала в карман диктофон, на который только что наговорила увиденное.
В то время как Карина пила пищевые добавки для роста ногтей и волос, я ломала свое сознание, переживая за ее хренов тетраканнабиол. Вот дура.
Стало дико смешно, так смешно, что каждая клеточка моего тела содрогалась в нервном хихиканье и готова была разлететься, как вселенная при большом взрыве. И мне хотелось разлететься на десятки со страшными степенями нейтронов, протонов и электронов. А еще в детстве я мечтала втихаря, ну ладно — рассказывая об этом соседке Жене, похожей на эрдельтерьера из сорок второй квартиры, — о том, что случится ядерный взрыв и я увижу самый большой гриб на земле. Любимые фильмы прервут на специальные выпуски новостей, ведущие будут спотыкаться на тексте, им прямо в кадр будут вносить новые сведения, выраженные в листах бумаг А4, не будет рекламных блоков — в медиаотдел будут сыпаться звонки из агентств, будут обсуждаться деньги-деньги-деньги, они будут обсуждаться вечно и везде, кроме эпицентра атомной катастрофы. Я была именно там.
