Докладывать оперативному дежурному Гидрографической службы поручили Савчуку.
– Оперативный Гидрографии слушает.
– Разрешите доложить. У нас тут «Кайра» села на крышу трактора.
– Вы что там, пьяные?!
Было принято решение катер сдернуть. С большого гидрографического катера заводили конец на «Кайру». Напханюк с капитаном стояли по грудь в воде, как приговоренные, и обреченно наблюдали за этим безобразием.
Большой гидрографический катер поднатужился и дернул. Раздался треск, но «Кайра» осталась на месте и начала быстро набирать воду. От рывка стойка трактора проделала в борту пробоину. Началась срочная эвакуация оборудования. Все, что успели снять, загрузили на тузик, который из последних сил толкали к берегу.
Начальство обдумывало дальнейшие действия. Марк Борисович Пятаков уже пожалел, что привлек Норвегова с Савчуком, и появилась уверенность, что прав был Напханюк, но что теперь поделаешь? Вечерело, утром придется продолжить.
В это время оперативный дежурный Гидрографии готовился доложить оперативному дежурному флота. Он оттягивал этот момент сколько мог и наконец решительно набрал номер оперативного дежурного флота.
– Разрешите доложить. У нас «Кайра» села на крышу трактора.
Оперативный опешил: какая-то птица села на трактор. При чем здесь я?
– Вы что там все, перепились?!
Это гидрографы знали, что такое «Кайра», а оперативному дежурному флота пришлось объяснить.
– «Кайра» – это малый гидрографический катер, во время промера в Ягорлыцком заливе сел на крышу трактора.
Оперативный дежурный флота натужно скрипел извилинами, обдумывая полученную информацию. Что же это получается? Катер сел на крышу трактора? Повысив голос, он повторил вопрос:
– Вы что там все, упились на хрен?!!!
В справке по флоту «Кайра» уже проходила как «единица», а произошедшее квалифицировалось как навигационное происшествие.
Доклад – это такое дело, что пока до самого верха не дойдет, процесс не остановить.
– Товарищ командующий флотом, разрешите доложить…
Вытащив тузик, нагруженный аппаратурой, на песчаный берег, Напханюк с капитаном разгружали матрасы и одеяла. Нужно было устраиваться на ночлег, а ночью у воды прохладно. На голодный желудок решили не ложиться, да и нужно было снять стресс. До деревни Ивановка было не больше километра, туда и пошли.
Местные денег не взяли, нагрузили едой от сердца. На вопрос, откуда в море трактор, пояснили, что это еще три года назад тракторист Петро зарулил по пьянке. И так захотелось Напханюку, чтобы этот Петро оказался перед ним, что аж в висках застучало, а пальцы, сжатые в кулак, хрустнули. Ладно, Петро, живи.
Усевшись на берегу под песчаной дюной, поросшей осокой, намаявшись за день, они с удовольствием выпили и закусили.
Часов в пять утра Володю прихватило. Все-таки не стоило так нагружаться на ночь. Он вылез из-под одеяла, подтянул трусы и решил присесть с другой стороны дюны. Поднявшись наверх, он увидел интересную картину. Еще вчера здесь был пустынный берег, а сейчас бегали-суетились матросы. Установили палатку, надували резиновые лодки, выгружали подвесные моторы, руководил ими незнакомый капитан III ранга.
Позыв в кишечнике у Напханюка пропал, появилось нехорошее чувство беспокойства и засосало под ложечкой. Он вернулся назад и растолкал капитана.
– Похоже, там по наши души. Давай быстро на «Кайру».
Откуда им было знать, что после доклада оперативного дежурного командующий флотом отдал приказ поднять по тревоге силы аварийно-спасательной службы флота для спасения «единицы». А начальнику Гидрографической службы приказал лично разобраться с произошедшим. Ему было невдомек, что это за «единица» такая. Для командующего «единица» – она и в Африке «единица».
Солнце только всходило, а вокруг «Кайры» уже все бурлило, яблоку некуда упасть. Капитан III ранга оказался начальником аварийно-спасательной службы из Донузлава. Он с деловым видом проводил опрос:
– Какие водоотливные системы есть на борту? Сколько водонепроницаемых переборок? Сколько аварийных партий?
Он явно собирался спасать как минимум крейсер.
К обеду из-за Тендровской косы показалось океанографическое судно с начальником Гидрографической службы на борту. Если все, что происходило ранее, вызывало у старшего лейтенанта Напханюка неосознанное чувство тревоги, то с прибытием адмирала у него появилось осознанное ощущение конца. А ведь какие были планы. Осенью в Питер, поучиться на классах. С возвращением, глядишь, новая должность. Вот так какой-то сильно пьющий тракторист Петро ломал офицерскую судьбу.
«Кайру» кое-как от трактора оторвали, отбуксировали и погрузили на палубу судна. Начальник Гидрографии вызвал всех причастных на разбор.
Володя с отрешенным видом насвистывал «Варяга». Марк Борисович, как настоящий командир, отодвинул Напханюка в сторону:
– Не лезь, сам доложу.
У двери в адмиральскую каюту, имитируя бурную деятельность, суетились Норвегов с Савчуком. Пятаков долго не появлялся, и у Володи возникла надежда на более оптимистичный исход. Наконец выглянул Марк Борисович:
– Заходите, адмирал зовет.
В каюте навытяжку перед начальником Гидрографической службы стояли Пятаков, Напханюк и капитан «Кайры». Адмирал спокойно, не повышая голоса, подвел итоги.
– Ну что, товарищи, произошедшее считаю рабочим моментом. И вообще, если для судоводителя посадка на мель – это навигационное происшествие, то для гидрографа – это открытие! Что скажете, товарищ старший лейтенант?
Счастливый Володя не к месту ляпнул:
– Рад стараться, товарищ адмирал!
До перехода из Балтийска в Севастополь оставались считанные дни. Позади комиссии, проверки, утверждение плана перехода и прочая светотень. Морев потянулся, вставать не хотелось. Так бывает всегда, если не выспишься. Ночью сработала аппаратура радиационного контроля КРБГ-1. Шумел этот корабельный бета-гамма-радиометр долго и противно, переполошил всю команду, а главное, никак не получалось его отключить, и только находчивый электромеханик догадался выдернуть предохранитель.
После завтрака Морев решил сойти на причал, проконтролировать замену левой якорь-цепи, это было последнее неприятное мероприятие перед выходом. Одет он был по-домашнему – синяя рабочая куртка на голое тело, брюки и тропические тапки. Гидрографическое судно было ошвартовано лагом к 23 причалу внутренней гавани, на причале неэстетичной кучей громоздилась привезенная на замену якорь-цепь.
Следом по трапу спустился вахтенный и доложил:
– Товарищ командир, у соседей тоже всю ночь орало, так что не одни мы мучились.
Легче почему-то не стало. Внимание Морева привлек флагманский химик базы капитан-лейтенант Агаев. Обвешанный приборами, с фуражкой на затылке, он ругался, суетился и пытался взять пробу воды из лужи.
– Тофик, ты что, перепил? Зайди, я тебе боржоми налью.
– Какое боржоми, дарагой? Приборы зящкяливают все! Мамой клянусь!
Агаев говорил с сильным азербайджанским акцентом.
Набрав воды, химик поскакал дальше. Морев попытался связать воедино и проанализировать ночное происшествие и утреннюю беготню Агаева, но боцманская команда начала переклепку цепи, и он переключился.
Командовал боцман Павлюк, невысокий крепыш с багровой залысиной и тяжелым взглядом из-под густых бровей. Под его руководством боцманская команда работала, как Большой симфонический оркестр. Симфонию исполняли без партитуры. Брошенный взгляд, движение бровей, взмах руки, незлобный, но громкий мат – все имело смысл.
Морев залюбовался и не заметил, как на причал въехала комендантская машина. Темно-зеленый УАЗ-2206, в простонародье «буханка» или «таблетка», с большой красной звездой на лобовом стекле и надписью по борту «Комендатура», остановился рядом с судном. Из машины вышел комендант и два здоровых матроса морской пехоты. Комендант подчеркнуто официально, с легким флером вежливости, обратился к Мореву:
– Товарищ старший лейтенант, подойдите, пожалуйста, ко мне.
В славном городе Пиллау, иначе местные жители Балтийск не величали, было пять достопримечательностей:
– пятиугольная цитадель, заложенная в XVII веке;
– маяк, сооруженный в 1813 году;
– здание старой кирхи;
– ресторан «Золотой якорь» со старшей официанткой Катей Приемный Буй (кличка полностью отражала суть, внешне она напоминала буй и принимала всех проходящих);
– комендант гарнизона – майор по кличке «Сан Саныч у камору».
У Морева мелькнула мысль быстро забежать на судно, и тогда для комендатуры он недосягаем. Но бегать от коменданта на глазах у подчиненных все же как-то не солидно, и Морев принял неверное решение – подошел к коменданту.
