Капитан сунул руку в кошель, достал два талера и подвинул ко мне.
– Вот половина. Вторую получишь, когда вернетесь.
Это был приказ, а не просьба. Я спрятал деньги.
– Хорошо, – сказал Магнус. – Коня тебе уже подготовили.
Дверь открылась. В комнату вошел отец Урс и посмотрел сперва на капитана, потом на меня.
– Можете ехать, – сказал капитан.
Ко входу уже подвели моего коня и мула отца Урса. Простившись с капитаном, мы тотчас пустились в путь.
Мы ехали бок о бок, ширина дороги позволяла. Я искоса рассматривал своего спутника. Он держался в седле прямо, длинные ноги свисали почти до земли. Несмотря на прохладу, капюшон рясы он откинул.
Окрестности были пустынны, заросшие бурьяном поля перемежались лугами и перелесками. На траве еще блестел ночной иней. Я хорошо знал дорогу, поэтому больше смотрел по сторонам.
По дороге мы с отцом Урсом незаметно разговорились. Он рассказал историю своей жизни. В юности отданный родителями в монастырь, совсем молодым монахом он по указанию епископа попал в испанскую экспедицию в заморские земли, чтобы нести дикарям слово божье, и там познакомился с Магнусом, который тогда еще не был капитаном.
– А правда, что вы спасли жизнь капитану?
Отец Урс сначала замялся, видимо, из скромности не желая говорить о своих заслугах. По его словам выходило так, что преследуемые ордой дикарей отец Урс с товарищами оказались загнаны на вершину спящей огнедышащей горы. Индейцы окружили подножье и стали ждать, когда испанцы ослабеют от голода, поскольку с горы стекал ручей, но никакой еды там не было, только несколько пещер, заброшенных даже летучими мышами. Порох, который мог обратить язычников в бегство, был израсходован во время преследования. Оставалось только сидеть и ждать, глодать ивовые стволы или тянуть жребий, кого из соплеменников съесть в первую очередь.
– Поистине ужасная доля, – сказал я.
Отец Урс кивнул и меланхолически заметил, что дикари той области отличались ужасной жестокостью и изуверством, и у него не поворачивается язык перечислить те зверства, свидетелем которых был он сам и о которых был наслышан. И вот, оказавшись в таком положении, чтобы отвлечь себя от тяжелых мыслей, отец Урс решил осмотреть скалы и чахлый ивняк. Вскоре он нашел вход в одну из пещер, пол которой был покрыт толстым слоем многолетнего помета летучих мышей. Отец Урс знал, что дикари собирают этот помет и разбрасывают по полям, где выращивают маис, и урожаи от этого увеличиваются. Отец Урс вспомнил книгу, которую читал в монастыре. «Как будто само провидение осенило меня», – сказал старый монах, и его лицо осветила улыбка.
Три дня испанцы промывали гуано в воде, соорудили печь из глины, где пережигали древесину в уголь. На другом склоне вулкана они нашли серу, которая желтыми кристаллами усыпала скалы. Люди работали посменно, потому что нужно было наблюдать за индейцами. Когда те становились смелее и карабкались к убежищу, дозорные бросали в них валуны, и дикари снова спускались к подножию горы.
Через три дня стараниями отца Урса и остальных у пленников оказалось несколько фунтов пороха, который по качеству был не хуже того, который изготавливал королевский арсенал в Эйбаре. Зарядив ружья и пистолеты, соратники Урса перестреляли часть дикарей, а остальных обратили в бегство.
Я не знал, как расспросить его о том, каким образом отец Урс оказался в плену у туземцев, но он сам упомянул об этом походя, не вдаваясь в подробности перенесенных им мучений. Я слушал его, раскрыв рот, потому что впервые видел человека, который испытал подобные злоключения. Мы сделали привал, остановились в каком-то заброшенном амбаре и пообедали припасами, которые захватили с собой из лагеря. Отец Урс продолжал свой рассказ. Он провел в Новом Свете почти десять лет, научился наречию язычников и привез в Европу несколько кодексов, написанных на варварском языке. «Как, – воскликнул я, – дикари владеют грамотой?» «Да, – ответил отец Урс, – только вместо букв у них рисунки, подобные египетским иероглифам».
Следующие годы отец Урс в тиши монастырской библиотеки переводил языческие кодексы на латынь. В одном из кодексов он обнаружил поразительное сходство с христианским Апокалипсисом. Туземный автор предсказывал конец света и приводил формулу, как можно призвать князя тьмы в этот мир. «Только их сатана, – говорил Урс, – это не рогатый демон, а огромный змей, облеченный в перья».
С замиранием сердца я слушал отца Урса. Он почти не прикасался к еде и питью, впав в подобие транса, словно читал листы не видимой никому, кроме него, рукописи. Оказалось, что пернатого змея можно призвать только во время солнечного затмения, расчеты которых автор приложил на несколько сот лет вперед, но только для того места, где был написан кодекс.
– Это очень опасная книга, – сказал я.
Монах задумчиво кивнул и продолжил. В монастыре последний год ему помогал молодой послушник, волчонок, прикинувшийся агнцем, который выполнял черную работу – приносил нужные книги, делал выписки, чинил перья. И вот этот помощник похитил почти готовый перевод и скрылся. Теперь, спустя несколько месяцев, его за воровство задержали власти Хондорфа и заключили в тюрьму. Книгу с монастырским клеймом нашли среди украденного добра и оповестили монастырь.
Во время отдыха отец Урс осмотрел мою руку и переменил повязку. Делал он это, не снимая перчаток, и левая рука у него работала плохо. Когда он склонился ко мне, я заметил шрамы на его голове в тех местах, где их не могла укрыть кожаная шапочка, и внутренне содрогнулся. Я знаю, какой звук производит лезвие, когда, рассекая плоть, натыкается на кость, и представить, что слышишь этот звук и снаружи, и внутри своей головы, было тошнотворно.
После отец Урс закурил трубку, с любопытством глядя на меня. Я уже видал курящих, но только не курящего священника. Отец Урс посмеялся над моим удивлением и сказал, что некоторые дикие племена вводят себе настойку табака с помощь клизмы. Вообразить только, как выглядели бы мы, цивилизованные европейцы, если бы у нас возобладал этот способ.
После небольшого отдыха мы снова двинулись в путь и ехали до самых сумерек. На ночь остановились на постоялом дворе, став его единственными гостями. Хозяин, ворча, растопил камин. По всему выходило, что завтра до полудня мы будем в Хондорфе. Отец Урс заплатил за еду и ночлег. Утром, еще засветло, мы двинулись в путь. Хозяин вышел нас проводить и долго смотрел вслед. В те времена в разоренном войной краю путешественники были редкостью.
Нам повезло: вместо каменного моста через реку, разрушенного во время войны, навели временный деревянный. Каменщики копошились по обоим берегам возле обложенных лесами устоев. Дальше дорога пошла вверх, и с вершины холма уже был виден шпиль собора. Еще до полудня, миновав развалины городской стены, мы ступили на пустынные улицы Хондорфа. Кроме войны, несколько лет назад тут хозяйничала холера, и от всего населения города осталось не более трети. До сих пор многие дома стояли с заколоченными окнами.
Но все же какая-то жизнь тут теплилась, из кузни доносился стук молота, где-то ржали лошади, торговали лавочники. Мы нашли здание магистрата, над ним понуро висел выцветший от времени флаг. Отец Урс показал человеку на входе свою бумагу, и тот провел нас к бургомистру.
Бургомистр встретил нас вежливо, но, узнав, кто мы, поник. Оказалось, преступник сбежал из тюрьмы при очень странных обстоятельствах, видно, не обошлось без колдовства. При слове «колдовство» бургомистр и его помощник перекрестились.
– Покажите мне, – сказал отец Урс.
Нас повели в тюрьму, которая размещалась в подвале соседнего дома. Я шел сзади и думал, что зря позволил втянуть себя в эту историю. Сражаться с людьми – это моя работа, а вот битва с колдуном или дьяволом – пусть этим занимаются экзорцисты.
Нас привели в мрачный сырой подвал. Стражники со светильниками и помощник бургомистра столпились у входа и ни в какую не хотели идти дальше. Урсу пришлось взять лампу и осматривать камеру самому. В каменный мешок дневной свет попадал только через маленькое окошко под потолком, забранное решеткой.
