Синицын сел на стул, с ужасом ожидая экзамена. Настоящий профессор Бобриков совершенно не был похож на «доброго профессора», с которым он только что беседовал, а напротив, был очень сердитым и раздражительным. Такая резкая метаморфоза повергла бедного студента в шок и уныние. И он догадался, что оценку «отлично» он наверняка не получит.
На привокзальной площади, прямо под часами железнодорожной башни, рядом с бойкой торговкой пирожками, стоял потный от жары толстяки самозабвенно уплетал чебуреки. Он так увлекся этим процессом, что не заметил, как к нему подошел бодрый загорелый мужчина в очках, одетый в шорты и майку, внешне похожий на курортника.
– Гриша, это ты?! – воскликнул мужчина в очках.
Толстяк перестал жевать и замер, словно пойманный на месте преступления. Он медленно повернулся к окликнувшему его мужчине и от удивления открыл рот.
– Михаил… Миша… совсем не изменился. Такой же стройный и звонкий, как и двадцать лет назад.
Старые друзья обняли друг друга и простояли так несколько секунд.
– Ну как ты? – начал Михаил. – Где сейчас? Кем работаешь?
– Я уже, Миша, старший терапевт… в третьей поликлинике. Высшую категорию имею.
– Как в третьей поликлинике?.. Это там, где ты на шестом курсе практику прогулял?! Экзамен чуть не завалил?..
– Да, было дело…
– Ну ты даешь! Кто бы мог подумать! Гришка, злостный прогульщик и разгильдяй… я бы даже сказал, хулиган! И через двадцать лет в этой же самой поликлинике – старший терапевт.
– Да, Миша, время летит… Ну, а как ты? По одежде вижу – отдыхать в Крым приехал. Куда ж тебя занесло? Неужто?..
– Да, Гриша, уже десять лет как в Москве.
– Невероятно! Вот молодец, Михась. Я всегда в тебя верил. Небось, в главврачах ходишь?
– Нет, Гриша, я уже давно забросил руководящую работу и перешел, так сказать, на частные хлеба!
– Кооператив открыл?..
– Бери выше.
– Неужели центр?
– Почти угадал. У меня, Гришенька, собственная медицинская фирма в Москве!
Гриша от удивления опять открыл рот, потом посмотрел на припаркованную иномарку.
– Слушай, – неожиданно спросил он. – А этот «мерседес» белого цвета, случайно, не твой?
– Мой.
– Твой?! А за рулем кто? Твой родственник?
– Нет. Мой личный шофер и телохранитель. Григорий удивленно посмотрел на Михаила, как будто впервые его увидел:
– Ну, ты меня удивил! Далеко пошел, расскажу ребятам с нашей группы… Пусть порадуются за тебя… Кто бы мог подумать?! Как сейчас помню, что ты на втором курсе в кожаной шляпе ходил. На ковбоя был похож. Курил кубинские сигареты «Партагас».
– Да, было время, – вздохнул Михаил. – Сколько лет прошло.
– А помнишь, – продолжал Гриша, – как ты на четвертом курсе слушал тоны сердца у молодой красивой пациентки в присутствии всей группы и профессора? По-моему, это было на кафедре факультетской терапии. Ты тогда так разволновался, что забыл фонендоскоп в уши вставить. А затем соврал профессору, что слышал систолический шум… Мы тогда все долго смеялись вместе с профессором.
– Да, было дело… признаюсь, – согласился Михаил. – Я в молодости был очень впечатлительным. Хотя и ты, Гриша, тоже большой оригинал! На пятом курсе отличился!
– Я? – удивился Григорий. – Это где же?
– Не помнишь? Пятый курс, государственный экзамен по акушерству и гинекологии. Тебе еще профессорша тройку хотела поставить. Ты бы тогда стипендии лишился. Ну, вспомнил?
– Нет, не понимаю, о чем ты говоришь, – удивился Григорий.
– Ну, как о чем? Ты же тогда сказал ей: «Не ставьте мне тройку, у меня бабушка беременная». Перепутал, видимо, или оговорился. Вместо слова «больная» сказал «беременная». А может, специально сказал, чтобы тройку профессор не ставила. Она тогда так рассмеялась – до икоты, что поставила тебе четверку. У тебя тогда еще долго на курсе спрашивали: «Ну что, бабушка родила?»
– Нет, этого не было, ты что-то путаешь, – возразил Григорий.
– Да ладно, не обижайся, Гриша. Ты лучше вспомни, как мы с тобой двадцать лет назад на этой же привокзальной площади в ресторане «Израиль» гуляли. Ты тогда еще черную куртку из дерматина носил. Молодые были. Курили сигареты «Партагас», пили «Кальвадос» и читали стихи. Ну и «накальвадосились». Я как сейчас помню: стояли мы с тобой вместе, Гриша, под этими вокзальными часами, держась друг за друга. И «ходили в Ригу» в унисон, если, допустим, ты начнешь «в Ригу ехать», то я вслед за тобою или наоборот. Помнишь?
– Помню! А может, давай повторим? – предложил Григорий.
– Ресторана «Израиль» уже давно нет, да и «Партагас» с «Кальвадосом» днем с огнем не сыщешь. А вот водочки, я думаю, мы найдем.
– Ну, что ж, Григорий, припарковывай свой «запорожец» к моему «мерседесу» – и вперед!
И они бросили все свои дела и, как двадцать лет назад, напились в одном из привокзальных ресторанов. И «сходили в Ригу» прямо под часами железнодорожной башни, как в старые, добрые времена!
Рано утром в ветлечебницу зашла телятница колхоза «Рассвет» Марья Ивановна Конева. В приемной сидел небритый мужчина с припухлым болезненным лицом и отрешенно глядел по сторонам. Это был ветеринарный фельдшер Иван Кузьмич Кукин. Говорили, что в свободное время он забывает про своих коров и тайно лечит местных жителей от водки, ожирения и бородавок.
– Чем обязан? – недовольно прохрипел он, обводя тяжелым взглядом богатырскую фигуру посетительницы.
Марья на миг оробела, но, спохватившись, вытащила из сумки большой бумажный сверток. Запахло самогоном и жареной свиной колбасой.
– Вы, это, Иван Кузьмич, – начала она неуверенно, – говорят, гипнозом от всех болезней лечите. В Акимовке, слышала, тоже одна старушка есть – от сглазу и порчи лечит.
– Эка удивила, – сказал Кукин. – Я, может, строго по науке работаю, систему Павлова знаю, а ты мне про какой-то сглаз рассказываешь… Темный ты после этого человек, Марья, если меня с безграмотной старухой равняешь.
Марья от удивления раскрыла рот и вплотную приблизилась к Кукину.
– Ну, а меня от лишнего весу вылечить сможете? – шепотом спросила она.
Кукин оценивающе осмотрел мощную фигуру Марьи и задумался, словно высчитывая что-то в уме.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Только тут, понимаешь, специальный гипноз надо, психотерапией называется. Это тебе не старушка знахарка, а наука.
Кукин усадил Марью на стул и мгновенно заговорил:
– Сейчас я буду проверять твое магнитное поле. Для этого положи руки на вымя… То есть, тьфу, положи свои руки на грудь. Слушай меня внимательно. Я ввожу тебя в особое состояние, твои руки отрываются от вымени, то есть, тьфу… – Кукин вздохнул и вытер со лба пот. – Нет, этот метод тебе не подходит. Ложись-ка лучше на хребет и закрой глаза.
Кукин нагнулся над пациенткой и положил ладонь на ее лоб.
– А сейчас ты чувствуешь, как тяжесть растекается по всему твоему телу от головы до самого хвоста… То есть, тьфу, по всему телу разливается свинец…
– Ой, что-то нет свинца, – робко прошептала Марья.
– Молчи, – зло прошипел Кукин. – Ты мешаешь проводить научный эксперимент… И не болтай головой… Тебе хочется спать, спать…
– Ой, что-то не хочется спать, Иван Кузьмич, – не выдержала Марья.
– Какие хочется спать? – удивился Кукин. – Всем хочется, а тебе нет? Такого не может быть!
– Ну, как же не может быть, Иван Кузьмич, зачем же я врать буду…
– Нет, я так больше не могу работать, – застонал Кукин, хватаясь за голову. – Ты вот что, Марья, поднимайся. Тебя лечить никак невозможно…
– Это почему же невозможно? – забеспокоилась она.
– Потому как ты есть примитивная личность с низким интеллектом. Тебе гипноз противопоказан.
– Это у меня низкий интеллект?! – взорвалась Марья. – А у коров твоих высокий? Что же это вы себе позволяете, Иван Кузьмич? – обиделась Марья. – Над больной женщиной издеваться! Я думала, что вы специалист, а вы только знаете коровам хвосты закручивать.
– Дура! – закричал Кукин. – Ишь какие бока себе откормила. Есть меньше надо! А то ей, видите ли, гипнозу захотелось!..
– Вот вы какой! – взвизгнула Марья. – Думаете, я теперь не знаю, почему вы прошлой зимой половину телят моих порезали? Потому что не умеете лечить. Не зря вы на селе коновалом слывете.
Марья знала, что фельдшер не любил этого слова, и постаралась попасть в самое больное его место. Кукин побагровел и взялся за стул. Марья испуганно схватила сверток и выскочила на улицу.
– Колбасу… Колбасу-то оставь! – крикнул ей вдогонку фельдшер. – Эх! Примитивная личность!..
По мнению сержанта Шмонова, для его «фирмы» наступили неблагоприятные времена. После того как ввели хозрасчет, на глаза почему-то попадалась самая неплатежеспособная голь и рвань. Многих из них он даже подозревал в преднамеренном попадании в заведение, где они могли бесплатно принять освежающий душ и поваляться в чистой постели. Поэтому, следуя общеизвестной истине – волка ноги кормят, Шмонов вместе с водителем машины, младшим сержантом Вареником, колесили по городу в поисках клиентов. Около ресторана «Радуга» заметили полуинтеллигентного гражданина, мирно спящего на тротуаре.
