— Нет, мистер Лакран, — говорю, — коли вы цените свою жизнь так дешево, то я не могу вам помочь; ведь чтоб спасти вашу жизнь, я должен рисковать своей. А я ценю ее очень дорого.
— Двадцать тысяч долларов! — говорит он.
— Нет, — говорю. — Вы меня обижаете, сэр. Очень низко цените мою жизнь. Вы же понимаете, — говорю, — мы теперь с вами равны, и моя жизнь стоит столько же, сколько и ваша.
— Сколько же вы хотите?
— Двести тысяч!
По тому времени двести тысяч долларов была огромная сумма.
— Ох, — стонет мистер Лакран, — я согласен заплатить, но у меня нет при себе!
— Тогда, — говорю, — выпишите мне чек.
Мистер Лакран почувствовал, что прижат к стенке.
— Не могу я вам никакого документа выдать, — стонет, — потому что представьте себе, что вы вдруг спасетесь, а я утону. Какой же смысл сорить деньгами и вас обогащать, коли меня рыбы съедят?
— Хорошо, вы дадите мне вексель, когда выберемся на берег. А может, и не выберемся совсем. Тогда на что мне ваши деньги? — отвечаю.
Взял я длинный канат и привязал его к якорю. Потом приказал матросам вложить якорь в дуло корабельной пушки и выстрелить. Якорь вылетел, как снаряд, и вонзился в берег. Тогда я велел спустить спасательную шлюпку и предложил мистеру Лакрану сесть в нее.
— Пускай сперва переберутся другие. Посмотрим, выдержит ли канат. Может, лопнет, а может, и якорь оторвется, — сказал он.
— Вот как? — говорю. — А если якорь и канат выдержат первую партию, но оборвутся, когда в лодке будем мы? Я рискну, мистер Лакран, а вы как хотите.
Скупердяй набрался храбрости. Спустили мы его в лодку. Как только он в нее ступил, она глубоко осела, словно там очутилось двадцать человек. А мистер Лакран был совсем не тяжелый. Наоборот, он был тонкий как жердь.
Мы поплыли, держась за канат. Волны подхватили лодку, стали ее вертеть, бросать. Посредине пути она начала тонуть.
— Держитесь за канат, сэр! — кричу я. — Зачем вы сели? Встаньте прямо!
— Не могу я встать! — говорит. — Сил нет.
«Ну и влипли!» — подумал я и попробовал ему помочь. Крепко держась одной рукой за канат, другой я постарался поднять мистера Лакрана за шиворот. Но мистер Лакран был тяжелый, как мешок со свинцом. Он набил все свои карманы золотом и даже успел зашить в подкладку пиджака целый мешок долларов.
— Что вы наделали, — говорю, — бросайте скорей пиджак за борт, пока мы не утонули!
— Нет, капитан Негро, — говорит. — Пиджак не надо бросать в море, я подарю его вам в благодарность. В нем больше двухсот тысяч долларов.
— Спасибо, — говорю. — Оставь его себе. У меня нет охоты отправляться на завтрак акулам вместе с твоим пиджаком. Go to hell![9]
Волна захлестнула лодку и унесла мистера Лакрана, который камнем пошел ко дну…
Держась за канат, я дождался других спасательных лодок, на которых мои матросы и все пассажиры благополучно достигли берега.
Трое суток мы лежали в больнице. Однажды утром ко мне пришли журналисты, представители американских газетных трестов и агентств. Я дал интервью; рассказал, как было дело, как погиб из-за своего золота сэр Джордж Лакран. На другой день интервью мое появилось в газетах, но в искаженном виде. Я смеялся, читая о том, как мужественно погиб мистер Лакран, как он боролся с волнами и какие были его предсмертные слова, как он молился богу и какое оставил завещание, и вдруг отворяется дверь и в комнату ко мне входит адвокат компании мистер Браун.
— Вы капитан Негро?
— Я.
— Как вы смеете, — говорит, — давать интервью, не уведомив об этом компанию? Известно вам, что компания возбудит против вас дело за искажение истины и вчинит вам иск в размере пятисот тысяч долларов? Знаете, какой вы нанесли нам вред? I am terrified![10]
— Погодите, мистер Браун, — говорю. — С какой стати вы на меня накидываетесь? Объясните мне, что я такого сделал.
— I am terrified! Вы еще спрашиваете? Но ведь несчастный директор, мистер Лакран, имел при себе полмиллиона долларов, то есть две трети капитала нашей компании, и она теперь на грани банкротства!
— Э-э, мистер Браун, — говорю, — откуда мне было знать, что так обстоят дела?
— Вы уволены. Компания считает вас ответственным за гибель парохода!
— Ладно, — говорю. — Коли так, предъявляйте иск. Пускай. А сейчас — go to hell!
— Нет, — говорит. — Я вас не оставлю, пока вы не опровергнете свою бессовестную ложь!
— Как же я ее опровергну? — спрашиваю.
— Садитесь и пишите! — воскликнул мистер Браун. — Я вам продиктую. Если вы хотите сохранить свое место в нашей компании и вообще избавиться от ужасных для вас последствий, садитесь и пишите!
Он вынул из кармана лист бумаги, сунул мне в руки свое стило и начал диктовать:
«Я, капитан Негро, письменно подтверждаю, что газетное сообщение о происшедшем с многоуважаемым директором пароходной компании «Джордж Лакран компани» не соответствует действительности. Мистер Джордж не только не утонул, но именно теперь здоров как никогда и не потерял ни одного цента из своих денег. Опубликованное в печати — не что иное как низкопробная сенсация, рассчитанная на то, чтобы лишить пароходную компанию кредита, которым она пользуется. Публикация эта основана на непродуманном интервью, которое я дал представителям газетных трестов, не желая открыть истину, вследствие необычайности и, если можно так выразиться, феноменальности того, что произошло с мистером Л экраном, так что я предпочел ввести их в заблуждение.
Теперь, видя свою ошибку, я вынужден сказать правду.
Уважаемый мистер Лакран, возвращавшийся со своих чилийских копей, имел при себе довольно значительную сумму денег. На третий день плавания мистер Лакран позвал меня в свою роскошную каюту и пожаловался на плохое самочувствие.
— А в то же время, — сказал он мне, — у меня сейчас необыкновенный аппетит, который я ничем не могу удовлетворить. Прошу вас позаботиться о том, чтобы на обед мне подали побольше мяса.
Я велел коку зажарить телячий окорок и подать его мистеру Лакрану к обеду. Но стюард пришел и сообщил мне, что уважаемый директор не насытился телячьим окороком, хотя этого окорока хватило бы на десятерых голодных. Я тотчас распорядился приготовить огромный бифштекс. Он все время хотел есть, есть. Изумленный до глубины души и опасаясь, как бы уважаемый директор не съел все имеющиеся на пароходе запасы мяса и консервов, осложнив таким образом задачу питания пассажиров, я пошел навестить его. Это было на пятый день нашего плавания, когда половина мясных запасов была мистером Лакраном уже поглощена.
Многоуважаемый директор лежал в постели, покрытый одеялом из верблюжьей шерсти. И в этот момент он тоже жевал жаркое. Выражение лица у него было довольно смущенное.
На мой вопрос о причине этого смущения мистер Лакран соблаговолил мне ответить так:
— Капитан Негро, я открою вам одну тайну. Со мной творится что-то необыкновенное и весьма странное для трезвого и практического американского ума. Посмотрите!
Тут он приподнял край одеяла, обнажив свои ноги.
Ноги его больше не были похожи на человеческие. С ними в самом деле произошло что-то необычайное. Они слиплись и утончились, кожа стала иссиня-черной, как у больших морских рыб; одним словом, они начали превращаться в рыбий хвост.
Удивленный и испуганный, я попросил мистера Лакрана, чтоб он разрешил пароходному врачу осмотреть его. Но мистер Лакран решительно отказался допустить к себе врача.
— Ничто на свете, — сказал он, — не в силах остановить это превращение.
— Но, сэр, — возразил я, — что я скажу моим людям и пассажирам насчет всего этого?
— Скажите им, — говорит, — что я занят размышлениями, направленными на благо всего человечества.
Через два дня аппетит мистера Джорджа приобрел — неслыханные размеры. В пароходном камбузе круглые) сутки варились и жарились кушанья, которые подносились ему одно за другим. Питание пассажиров уменьшилось на одну треть, и мне приходилось успокаивать их уверениями, что все это временно, и придумывать самые разнообразные объяснения.
На третье утро ко мне пришел перепуганный стюард и сообщил, что ночью с мистером Лакраном произошли новые изменения. Благородное, хотя несколько тощее, лицо его превратилось в морду акулы…»
Капитан громко рассмеялся, хлопнул ладонью по спинке стула и продолжал…
Когда он мне это продиктовал, я стал смеяться.
— Как же я это напишу? — говорю. — Кто этому поверит? Ведь это вранье.
— You must do it![11]
— Нет, не могу! — говорю.
Мистер Браун посмотрел на меня, прищурившись.
— You must do it! В противном случае… я отдам вас в руки гангстеров, и они с вас живого кожу сдерут!
Что было делать? Мне грозила беда. Я продолжал писать дальше:
