— Да ты, родная, оказывается, пить здорова! По-моему, тебе достаточно. Давай на сегодня завязывать, — сказал, наконец, Виктор, наклонившись к ней. — Женский алкоголизм — страшная штука! И неизлечимая, заметь.
— Ну надо же, сколько ты знаешь… — протянула Таня. — С виду и не скажешь.
Ее совсем разморило и клонило ко сну: веки смыкались, а ладони с невероятным трудом поддерживали отяжелевшую мордашку под подбородком. И тут Виктор с ужасом сообразил, что ей нельзя было давать пить. Нет, он все-таки законченный кретин! У него похолодели руки, и утешало только одно, если это можно было назвать утешением: пьяная Танька неспособна заметить его испуга. И ведь не спросишь у нее ничего! Если только так, невзначай поинтересоваться… Но и того сделать не удалось: едва добравшись до чердачка, Таня рухнула на диван и моментально заснула, уткнувшись носом в стену. До утра она опять не пошевелилась — как ей только удавалось? — и тихонько блаженно сопела, удивительно довольная и спокойная.
Виктор почти не спал. Коснувшись щекой подушки, он тотчас открывал глаза, в страхе смотрел на безмятежно посапывающую Таньку и снова ложился. И опять вскакивал. В конце концов, ему это надоело, и он пошел вниз покурить и привычным недавним воскресным маршрутом побродить от окна к столу и обратно. А вдруг Танька истечет к утру кровью?.. Разве здесь дозовешься на помощь? Лес кругом. На дачах давно никого нет. А вдруг… Да нет, непохоже. Спит вроде себе и спит. Или сама ничего не замечает? Ведь она совершенно пьяная…
К утру Виктор дошел до настоящего нервного истощения. Водки больше не было, сигареты, как назло, кончились, зато за окнами начинало слабо сереть: сквозь щели пробивались блеклые лучики. И Таня открыла желтые глаза. Виктор сторожил ее пробуждение, ждал его и панически боялся — такого ужаса он никогда в своей жизни не испытывал. Таня потянулась и посмотрела на него с недоумением.
— У тебя разыгралась мигрень? — озабоченно спросила она. — Принеси мою сумочку. Там есть анальгин
— Ничего у меня не разыгралось, — отказался Виктор. — Это так просто…
— Сначала научись врать, — посоветовала Таня и безошибочно отметила: — Так просто подобной морды не бывает! Теперь тебе придется мне объяснять, что случилось. Пришел твой черед!
— Не бери в голову, — отозвался Виктор, пристально изучая розовую со сна мордашку.
Вид вполне удовлетворительный. Или ему только кажется?
— Лучше будем завтракать… Правда, ты вчера слопала почти все наши припасы и выхлестала всю водчонку, но до вечера, думаю, продержимся. Мы и не к тому приучены! Родились и выросли в тяжелых условиях!
Потом они ели, смеялись, слушали радио, бродили по лесу — все было так, как несколько дней назад. Только Виктора никак не отпускало внутреннее напряжение. Он был словно заведенный до отказа будильник, который перекрутили второпях, едва не сломав пружину.
Вечером Виктор уехал с Таней в Москву, ничего толком не осознав и не выяснив. Всю обратную дорогу Татьяна безмятежно мурлыкала об институте и подругах. Виктор не понял абсолютно ничего: процесс восприятия оказался непосильным.
В пятницу в институте Татка сразу разлетелась к Виктору, но, увидев его тяжелый, еще поугрюмевший за это время взгляд, сильно заколебалась и вовремя передумала. Зато Гера рискнул не задумавшись.
— Я хотел тебя попросить об одном одолжении, — сказал он, будто ничего не замечая. — Пригласи меня, пожалуйста, к себе на дачу в субботу или в воскресенье. Я буду не один. Понимаешь, совершенно некуда деваться, а так получится поездка за город! Вас там не совсем залило дождями?
Крашенинников стиснул зубы. Знал бы Георгий, что его лучший друг вляпался как последний дурак, как сопливый мальчишка, пока не знакомый с непредсказуемой идиотической техникой женских крючочков, пуговок и кнопочек и абсолютно не представляющий, что у лифчика застежка может находиться где угодно! Что он попросту влип, лопоухий тренированный осел, молниеносно снимающий, нигде никогда не зацепив, колготки с любых ножек, и, несмотря на это, ничего не умеющий и не знающий! Перестарался… Как расскажешь об этом и кому? И с кем теперь посоветуешься? Ни с Герой, ни с Алешей невозможно. Разве что с Таткой… И стыдно, и смешно…
— Заметано! — ответил, замявшись лишь на мгновение, Виктор. — Вечером созвонимся и договоримся о встрече. Поедем вместе?
Теперь и вовсе отступать было некуда. Затылок наливался тупой неприятной тяжестью. Или наврать Герке, что они с Таней уже расплевались и на даче больше не живут? Совсем дурь…
Мрачно набычившись, Виктор подошел к Татке.
— Ты не знаешь, как там поживает Таня? — спросил он, глядя в сторону. — Как она себя чувствует?
Татка вытаращила глаза.
— Ты опять совсем обалдел? Допился до умопомрачения? — без всякого намека на вежливость спросила она. — Да ведь ты видишь ее значительно чаще, чем я! Или… — она пристально вгляделась в лицо Виктора. — Что-то случилось? Вы поссорились? Ну, вы даете! Так быстро?
В глубине души Татка ликовала.
— Иди за мной! — хмуро приказал Виктор Татке, и она послушно отправилась за ним, сияя от счастья во весь огромный рот.
Виктор привел Татку прямо в ректорат. Секретарша Риточка, едва увидев вошедших, тоже расцвела весенней солнечной улыбкой.
— Шеф на месте? — угрюмо поинтересовался Виктор.
— Нету, Витюша, — глядя на него с обожанием, ответила Риточка. — Недавно уехал.
— Тогда, пожалуйста, оставь нас здесь великодушно минут на пять наедине с телефоном. Нужно срочно позвонить.
Риточка вопросительно глянула на Тату, недоуменно пожавшую плечами, потом с беспокойством — на Виктора и с готовностью встала.
— Конечно, Витюша, — сказала она. — Говори столько, сколько тебе нужно.
И бесшумно исчезла.
— Набери Танин номер, — так же мрачно велел Виктор Татке. — Если подойдет она, передашь мне трубку, если нет, спросишь, где она и когда будет.
Тата вздохнула — что с ненормальным разговаривать! — и подчинилась. Выслушав ответ, она повесила трубку и повернулась к Виктору.
— Что? — крикнул он ей прямо в лицо, не выдержав напряжения и рванув ее за плечи. — Ну что тебе сказали?!
Тата в испуге отшатнулась.
— Ты и впрямь не в себе, Витя! Соберись… Сказали, что она в институте. Мама подходила…
Виктор судорожно выдохнул и устало, в изнеможении опустился на стул. Длинные колени торчали в разные стороны до середины комнаты. Татка стояла рядом, дергала его за рукав и повторяла с тревогой:
— Витя, тебе плохо? Да что с тобой! Ты меня слышишь, Витя?
Виктор тяжело, с трудом поднялся и благодарно провел рукой по Таткиным волосам.
— Нормалек, Татусик! Со мной все чудненько. Это факт. Большое тебе спасибо за звонок!
Он вышел в коридор. Риточка тотчас отделилась от стены и радостно метнулась к нему навстречу. Будущий художник остановился лишь на мгновение.
— Мерси, "чижик мой, бесхвостый и смешной", — торопливо поблагодарил он. — Прости, я шибко нынче не в форме… Но это скоро пройдет.
— Витя, — прошептала, млея от счастья, Риточка, — ты почему-то стал забывать меня… Ты заходи почаще, Витя…
— Зайду обязательно, — пообещал Виктор и приветственно махнул на ходу рукой. — Прямо на днях, поэтому "не надо печалиться, надейся и жди…"
Стремительно отмерив коридор огромными шагами, он тут же отключился от реальности, не замечая, что Татка и Рита внимательно смотрят ему вслед. Он помнил только одно: Таня…
Виктор едва дотянул до вечера, чтобы ей позвонить.
— "Ты жива еще, моя старушка?" — с наигранной бодростью справился он.
— "Привет тебе, привет!" — ответила сильно поднаторевшая в общении с ним "старушка", очевидно, неплохо знакомая только с поэзией рязанского русокудрого отрока.
Услышав ее вроде бы не внушающий опасений голос, — хотя черта лысого там по телефону разберешь! — Крашенинников отважился на большее.
— Ты в порядке? — безразлично поинтересовался он и затаил дыхание. — Не слышу исчерпывающего ответа. У тебя все в норме?
— Наверное… — не слишком уверенно протянула Таня.
— Что значит твое идиотическое "наверное"? Да или нет? Говори толком! Ты в состоянии объясняться вразумительно? — начал понемногу выходить из себя Виктор.
— Мне неудобно отсюда, — тотчас заломалась Татьяна. — У телефона короткий провод, до моей комнаты не достает. В общем, ты не беспокойся. Все обошлось.
— Ага, — выдохнул наконец Виктор. — Ты молоток! Таня, завтра нам придется принимать гостей. Получилось все довольно неожиданно, я тебе сейчас объясню. Только, пожалуйста, выслушай все до конца, не перебивая и без дурацких замечаний. Отказать Герке было невозможно…
К сообщению Таня отнеслась довольно спокойно.
— То-то я удивилась, как тебе легко удалось получить ключи, — сказала она. — Значит, вы обманули Таткиных родителей? Нехорошо!
