– Ну, как все прошло? – поинтересовался Денис.
– Как прошло, как прошло... Отец сбрендил на старости лет, – пробормотал Роман Арсеньевич, но, осознав, что в машине посторонний человек, поправился: – С завещанием ерунда какая-то! Понять невозможно.
– Как – невозможно? – буквально вырвалось у девушки.
– Все, кроме особняка, разделить между тремя детьми – Татьяной, Даной и мной. А что там «кроме» осталось? – Роман сам ответил на свой вопрос: – Деньги? Так маман еще при жизни все спустила. Сестры говорят, к игорному бизнесу пристрастилась. Драгоценности – какой от них прок? Не продавать ведь?
– Ну а библиотека? – Это интересовало Дениса больше всего. Он, всю свою жизнь просидевший на высокой лестнице под потолком у книжных полок в кабинете дедушки, мечтал о раритетных, старинных книгах.
– Можешь ее забрать себе, – закашлявшись, зло сказал отец. – Как раз моя доля. Таньке картины, а Дана пусть побрякушки нацепит. Она их обожает. Мы так решили.
– А особняк-то кому? – все же не выдержала Полина.
Роман Арсеньевич махнул рукой.
Все ждали от нотариуса главного – решения о самой дорогостоящей части наследства – отдельном особняке в районе, примыкающем к центру Москвы. Некогда в этом районе располагался засекреченный ядерный институт, а вокруг еще в сталинские времена знаменитым и особо ценным ученым раздавали дома, отделенные друг от друга оградой и небольшим палисадником, дабы они могли спокойно творить.
Дожив до середины девяностых годов, известный ученый приватизировал великолепное здание с лепкой, каминным залом, потолками в два современных этажа, не догадываясь, что в будущем оно потянет на огромное состояние. А все остальное – деньги, драгоценности жены, бывшей балерины, – окажется настолько мизерным по сравнению с таким вот уж поистине эксклюзивным жильем!
– Правда, кому особняк? – повторил вопрос Полины Денис.
– Внебрачной дочери моего проказника папаши, твоего деда! – выпалил Роман.
– Ко-му? – Полина буквально раскрыла рот. Как ни старалась невеста Дениса, однако скрыть свое любопытство не смогла.
Она хоть и не имела чести быть знакомой с гением науки, но ореол добродетели вокруг славного главы семейства не допускал даже мысли о таком распутстве.
– Как это? – опять переспросила Полина и вдруг побледнела.
Неожиданно потеснив отца Дениса, в кабину «вольво» вскочил темно-коричневый доберман.
Все замерли, потому что пес бойцовской породы без намордника не предвещал ничего хорошего. Потянув носом воздух, пес строгим взглядом уставился на Полину.
– Граф, – хриплым голосом позвала девушка и, протянув руку, собралась погладить собаку. Но та, оскалившись, зарычала.
– Это ваш знакомый? – стараясь не шевелиться, уважительно прошептал Роман Арсеньевич о животном.
– Да, то есть нет, это... – Услышав голос девушки, пес вновь издал неприятный звук, – Граф, пес Лука.
– Кого? – одновременно воскликнули отец и сын.
Пес, словно в последний раз, предупредительно зарычал. В зеркале заднего вида Полина заметила, как нарисовался черный джип, а в нем тот, о ком она говорила. Припарковавшись позади «вольво», он зловеще поблескивал затемненными стеклами. Дверки джипа медленно приоткрылись.
– Это пес моего бывшего шефа, Луки Серафимовича, – испугавшись не на шутку, медленно произнесла Полина.
– А что он тут делает, твой бывший шеф? – Всегда спокойный, рассудительный Денис настороженно взглянул на невесту.
– Не знаю, может быть, тоже к нотариусу приехал. – Полина начала краснеть.
Человек по имени Лука, а по прозвищу Лук – из-за формы головы и светлых волос, пучком торчащих, словно у Чиполлино, – считался владельцем всего цветочного бизнеса в столице. Но ее будущие родственники не имели об этом ни малейшего понятия.
Что привело дельца к нотариусу в тот самый момент, когда одна из его бывших многочисленных сотрудниц оказалась тут при разделе имущества знаменитого физика? Еще большее удивление вызывал страшный пес, спущенный совсем не случайно. Угроза? Предупреждение?
Раздавшийся из машины свист сорвал с места добермана, и он в два прыжка вернулся к хозяину. Джип резко взял старт.
В Москву Полина приехала недавно.
Закончив школу в небольшом провинциальном городке, она решила стать фотомоделью... с подачи местного фотографа по прозвищу Чаплин, который открыл в ней незаурядные способности, и даже более того – талант.
С родным городом ее ничто не связывало, поэтому, купив плацкартный билет и подальше припрятав пятьсот баксов, упавшие ей с неба, она отправилась в путь.
Соответствующая фигура, лицо, отвечающее модным требованиям, и готовое портфолио, выполненное Чаплиным на высоком художественном уровне, не вызвали насмешек профессиональных московских фотомастеров, к которым пачками тянулись девчонки из дальних российских провинций.
Один из известных столичных фотохудожников, Максим, оглядев стильную девушку и сделав с ней несколько проб, вскоре объявил, что предлагает сотрудничество.
«Но никаких высоких гонораров пока не обещаю, – честно предупредил он. – Пока. Дальше посмотрим! А сейчас... если у тебя нет богатого спонсора в прожорливой столице, найди какую-нибудь дополнительную работу на первое время. Если дела пойдут хорошо и мы добьемся результатов, станешь настоящей профессионалкой. Тогда заработаешь на хорошую съемную квартиру, хлеб с маслом и прочие женские радости».
В цветочный магазин Полина пошла с неохотой, только из-за денег. Их катастрофически не хватало в большой и, как сказал Максим, прожорливой столице, ежедневно поглощающей купюры, будто монстр из ужастиков. Баксы, обмененные на пятисотрублевые бумажки, утекали, словно вода из дырявого пакета: новые колготки, чашка кофе с пирожным в «Шоколаднице», проезд по огромному городу на четырех видах транспорта – и все! Ни про какие модные ресторанчики, о которых она была столь наслышана, и говорить не приходилось. Наутро оставались жалкие крохи – только на пачку йогурта и рогалик. И так каждый день! Дополнительная работа в магазине в две смены, попеременно день-ночь, отнимала много сил.
Тридцатилетний фотомастер Максим, бородатый, толстый, но подвижный и очень работоспособный, выматывал из Полины всю душу: то плохо выглядишь, синяки под глазами, то вялая, будь поживее, посексуальнее. Каждый сеанс заставлял перевоплощаться: «Вообрази, что ты змея, ты обвиваешь шею жертвы. Плавнее, вкрадчивее!» Или: «Волосы на лицо! Ты соблазнительница, губы, губы не стискивай, приоткрой рот!» Полина была очень фотогенична. Крупные черты лица: нос, рот, острый взгляд больших темных глаз и умело сделанный макияж – добавляли к образу стиль, необходимый для той или иной роли, которую предлагал мастер. И еще, по мнению Максима, девушка сама не осознавала, насколько была хороша. Для фотомодели у нее была потрясающая фигура! Высокий округлый зад, тонкая талия, приподнятая упругая грудь с крупными темными сосками. Немного подводили ноги, чуть тяжеловатые вверху, у бедер, но именно они, так считал фотомастер, делали фигуру более женственной.
– Люблю женщин с полными ляжками, грешен, – глядя на нее через объектив камеры, признавался Максим, – сексуальнее они, что ли, выглядят, чем те, у которых все по правилам. Выставляй ножку, выставляй, – не сте-сня-йся, так, очень хо-ро-шо!
К концу сеанса Максим становился совсем мокрый, а она еле доползала до жалкой комнатенки в хрущевской пятиэтажке. Девушка делила ее с коллегой по цветочному магазину, Асей, с которой она познакомилась и подружилась. Та тоже была приезжая, у нее тоже были свои желания и амбиции в большом и бездушном городе, амбиции совсем не простые, которые ей, в отличие от Полины, никак не удавалось реализовать.
Полине сопутствовала удача. Повезло быстро. Результат не заставил себя долго ждать и превзошел все ожидания. Впервые увидев в витрине известного сетевого магазина с женским бельем свое огромное фото, она подпрыгнула от радости и завопила «ура!» так, что прохожие стали оборачиваться.
Она «сделала» эту горделивую Москву! Она, провинциальная девчонка, добилась! Теперь каждого можно привести сюда и похвастаться: «Это я!»
Правда, когда она подвела к витрине Дениса, своего нового знакомого, которого изо всех сил старалась завоевать, он, не узнав ее, поморщился.
– Что, не нравится? – Полина была по-настоящему удивлена. – Это же я!
– Ты? – На лице молодого человека было написано столько чувств! Не было только того, к чему стремилась провинциалка, – восхищения.
– Ты не думай, это настоящее искусство! – огорченно воскликнула девушка, тихо добавив: – И тяжелый труд.
Переводя взгляд с витрины на девушку, которая стояла рядом и куталась в теплую шубку, Денис наконец узнал в Полине ту самую агрессивную кошку с рекламы. Стоя на коленях и высоко подняв круглую попку в стрингах, она скалилась, словно леопард. Бюстгальтер в черно-желтую полоску завершал образ хищницы.
