— Коли мы в этих краях, может быть, заглянем в Исэтан[15]? — предложил я, предполагая, что жена будет против. И точно, она возразила:
— Тебе мало кондиционированного воздуха? Жарко, поедем лучше домой.
Я, указывая на наконечник моей трости из «змеиного дерева»[16], сказал:
— Видишь, совсем стёрся. Почему-то наконечники быстро выходят из строя, за два-три года обязательно изнашиваются. Может быть, там что-нибудь найдём.
В действительности у меня была другая мысль, но я её не высказал.
— Номура-сан, как там с демонстрацией? Мы сможем возвратиться домой?
— Думаю, что сможем.
Как объяснил шофёр, на сегодня была назначена демонстрация Национальной ассоциации студентов против правительства. В два часа они должны собраться в парке Хибия и направиться к парламенту и Главному полицейскому управлению; нам нужно постараться их объехать.
Мужской отдел на третьем этаже, но, к сожалению, ни одна трость мне не понравилась. По пути мы заглянули в женский отдел на втором этаже. Была распродажа по случаю праздника Бон[17], и была толпа. Там была выставка Summer Italian fashion[18], и продавалось множество образцов знаменитых итальянских модельеров. Сацуко то и дело восклицала: «Какая прелесть!» и уйти никак не могла. Я купил ей шёлковый шарф от Кардена. Три тысячи иен.
— Мне очень нравится, но так дорого, что я и заикнуться не смею, — щебетала Сацуко перед сумочкой из бежевой замши, кажется, австрийской, с застёжкой из искусственного сапфира. Двадцать с чем-то тысяч иен.
— Об этом уже проси Дзёкити.
— Бесполезно, он так скуп.
Жена моя за это время не произнесла ни слова.
— Уже пять часов. Не поехать ли нам на Гиндза? Поужинаем там и поедем домой, — обратился я к ней.
— Куда именно?
— Поедем в «Хамасаку». Мне давно хочется поесть морских угрей.
Я попросил Сацуко позвонить в ресторан «Хамасаку» и заказать три или четыре места у стойки на шесть часов. Я велел позвонить Дзёкити и сказать, что, если он может, пусть придёт туда. Номура сказал:
— Демонстрация будет продолжаться до глубокой ночи, они должны идти от Касумигасэки, часов в десять прийти на Гиндза и после этого разойтись. Если мы сейчас поедем на Гиндза, возвращаться оттуда будем около восьми. Сейчас нам лучше сделать небольшой крюк, поехать через Итигая Мицукэ, Кудан, Яэсу, тогда мы с демонстрацией не столкнёмся.
18 июня.
Продолжаю вчерашнее. Как и рассчитывали, в «Хамасаку» прибыли в шесть часов. Дзёкити уже был там. Расселись в таком порядке: жена, я, Сацуко, Дзёкити. Он с Сацуко заказали пиво, а мы с женой — зелёный чай. На закуску мы с женой взяли «водопад» из соевого творога[19], Дзёкити — соевые бобы, а Сацуко — бурые водоросли. Кроме соевого творога мне захотелось китового мяса с приправой из соевых бобов. Для жены и Дзёкити заказали сасими[20] из окуня, а мне и Сацуко из угрей со сливовым соусом. Потом взяли жареную рыбу: угрей мне, а остальным — форель; грибной суп и жареные баклажаны с приправой из бобов.
— Чего бы ещё поесть? — сказал я.
— Ты не шутишь? Разве этого недостаточно?
— Не то чтобы недостаточно, но когда прихожу сюда, с удовольствием ем кансайские блюда[21].
— Есть окунь ямадай с солью, — посоветовал Дзёкити.
— Папа, не хотите ли этого? — сказала Сацуко.
Её тарелка с угрём была почти совсем нетронутой, она съела только один или два маленьких кусочка, а остальное хотела передать мне, Я на это и рассчитывал, когда предлагал пойти в ресторан.
— Как же быть? Я уже кончил свою порцию, и блюдце с соусом унесли.
— Возьмите моё, — и Сацуко вместе с угрём подвинула мне своё блюдце со сливовым соусом. — Или, может быть, попросить другое?
— Не стоит, и так сойдёт.
Сацуко съела только два кусочка рыбы, но соус был неопрятно размазан по всему блюдечку, как будто она с жадностью глотала свою рыбу. Очень неженственная манера есть. «Может быть, она это сделала нарочно?» — подумал я.
— Я оставила тебе внутренности форели, — сказала жена. Её конёк — аккуратно вытаскивать кости из жареной форели. Голову, кости и хвост она отодвигает в сторону, мякость съедает маленькими кусочками, и тарелка у неё остаётся чистой, как будто её вылизала кошка. Внутренности она всегда оставляет мне.
— И у меня остались, пожалуйста, возьмите, — сказала Сацуко. — Только я не могу есть рыбу так аккуратно, как мама.
Действительно, внутренности и кости рыбы, которые она отделила, были разбросаны на тарелке и выглядели ещё более неопрятно, чем соус. Я решил, что и это она делает нарочно.
За ужином Дзёкити сказал, что он через два-три дня должен поехать в командировку в Саппоро, предполагает, что пробудет там с неделю, и предложил Сацуко поехать вместе с ним. Она, подумав, ответила, что вообще-то хотела бы поехать на Хоккайдо летом, но на этот раз не получится, потому что Харухиса-сан пригласил её двадцатого числа на матч бокса, и она дала слово. Дзёкити сказал только: «Вот как?» и уговаривать её не стал. В половине восьмого поехали домой.
Утром восемнадцатого числа Кэйсукэ ушёл в школу, Дзёкити — на службу. После этого я вышел погулять по саду и отдохнуть в беседке. До беседки всего тридцать с лишним метров, но с каждым днём ноги всё больше и больше отказываются ходить, и сегодня мне было труднее дойти до неё, чем вчера. Безусловно, влияет и то, что во время летних дождей очень большая влажность, но в прошлом году в этот период так плохо не было. Я не чувствую в ногах боль и охлаждение, как в руке, но они очень тяжелеют и заплетаются. По временам тяжесть сосредоточивается в коленях, а иногда в подъёме ноги и подошве. Врачи говорят разное, одни, что это последствия перенесённого несколько лет назад в лёгкой форме инсульта, что в мозгу произошли кое-какие изменения, и это влияет на ноги; другие, что рентгеновский снимок показывает деформацию шейных и поясничных позвонков, и чтобы вытянуть их, необходимо лежать на наклонной кровати, голову зафиксировать, а поясницу уложить в гипсовый корсет. Я совершенно не могу вытерпеть ничего подобного, поэтому превозмогаю боль. Каждый день нужно хоть немного ходить, несмотря на трудности, в противном случае грозит полная потеря способности передвигать ногами. По временам меня так шатает, что я боюсь упасть, поэтому я хожу с моей палкой из бамбука, но обычно меня кто-то ведёт, Сацуко или сиделка. Сегодня утром это была Сацуко.
— Сацуко, это тебе…
Когда мы сели в беседке, я вытащил из рукава кимоно сложенную пачку денег и положил ей в руку.
— Что это?
— Здесь двадцать пять тысяч, купи сумку, которую мы видели вчера.
— Большое спасибо.
Она быстро спрятала деньги за пазуху.
— Но когда будешь носить её, как бы жена не догадалась, что это я дал тебе денег…
— Но мама тогда и не видела этой сумки, она прошла вперёд.
Я решил, что так оно и было.
19 июня.
Хотя сегодня воскресенье, Дзёкити днём улетел из аэропорта Ханэда. Сацуко сразу же после его ухода села в хильман и уехала. Когда Сацуко за рулём, домашние боятся садиться с ней в машину, и хильман постепенно перешёл в полное её владение. Провожать мужа она не поехала, а направилась в «Скала» смотреть «Под раскалённым солнцем» с Аленом Делоном[22]. Вероятно, опять с Харухиса. Кэйсукэ скучал, оставшись один дома. Он ждал, что сегодня Кугако привезёт из Цудзидо[23] детей.
Во втором часу пришёл доктор Сугита. Его вызвала по телефону сиделка Сасаки, обеспокоенная моими сильными болями. Он сказал, что, по заключению профессора Кадзиура из больницы Токийского университета, поражённый очаг в мозгу полностью рассосался, поэтому боль, которую я чувствую сейчас, с перенесённым инсультом не связана, она или ревматического или нервного характера. До этого господин Сугита советовал обратиться к ортопеду, и я сделал рентген в больнице Тораномон. В области шейных позвонков затемнение, и меня напугали, сказав, что, так как рука очень сильно болит, это может быть рак, — поэтому мне сделали снимок в боковой проекции. К счастью, рака не оказалось, но шестой и седьмой позвонки деформированы, и в поясничных позвонках нашли изменения, но не такие сильные, как в шейных, — отсюда и боль и онемение в руке. Для этого надо сделать совершенно гладкую доску, установить под ней ролик, наклонить её приблизительно на тридцать градусов и лежать на ней утром и вечером по пятнадцать минут. При этом голову надо подвесить на фиксированную повязку, Schlinge[24] Глиссона (она должна быть специально сделана на фабрике медицинского оборудования по мерке с моей головы), и под тяжестью тела позвоночник растягивается; увеличивая постепенно длительность и число сеансов, можно добиться хороших результатов за два-три месяца. Я сказал, что в такую жару у меня нет никакого желания этим заниматься, но господин Сугата ответил: «Другого средства нет. Попытайтесь всё-таки». Не знаю ещё, попробовать или нет, но решил заказать столяру доску и ролик и вызвать специалистов с фабрики медицинского оборудования, чтобы они измерили голову и сделали перевязь.
