Теперь это место отмечено многоэтажной громадой, которая высится над станцией «Ланской», высится над необъятным парком с прудами и лесопитомниками, огромная арка по-братски приобнимает соседний шестиэтажный дом, тот самый, где Владимир Ильич успешно скрывался от ищеек Временного правительства. Над углом, выходящим на пересечение проспектов, водружена башня с колоннами и фронтонами, и сверху просится шпиль. Ну конечно, шпиль. А шпиля нет!
Не вавилонский ли столп напоминает людям, знающим историю, эта обезглавленная башня?
Какая сила остановила здесь, на этом возвышенном во всех смыслах месте, рвущихся в небо строителей?
Кто лишил этот из ряда вон выходящий дом достойного его завершения?
Анастас Иванович Микоян.
Вот факты.
Беда в том, что на расстоянии одной трамвайной остановки находится кондитерская фабрика им. Микояна, бывший «Ландрин». Здесь-то собака и зарыта. В Ленинграде был особого рода этикет: когда приезжал А. Н. Косыгин, его везли на ткацкую фабрику им. Косыгина, А. И. Микояна непременно везли на фабрику им. Микояна. В начале пятидесятых годов Василий Михайлович Андрианов, привезенный из Москвы Маленковым для организации и приведения в исполнение расправы над много о себе возомнившими героями блокады, на правах хозяина города встретил прибывшего с деловым визитом члена Политбюро товарища Микояна и сопровождал его в поездке по городу. Приехали на фабрику им. Микояна. Заодно секретарь обкома решил показать члену Политбюро уже почти готовый дом, говорящий о возможности и в Ленинграде вести высотное строительство, охватившее в то время Москву. Он привез Микояна к огромному зданию и пояснил: «А вот здесь будет шпиль!» — «Шпиля не будет», — буркнул себе под крючковатый нос Анастас Иванович. И что поразительно, нет уже Андрианова и Микояна нет, а след от дуэли между Василием Михайловичем и Анастасом Ивановичем остался, как дырка на картине после выстрела Сильвио из памятной с детства повести Пушкина.
Не иссякла сила вполголоса произнесенных слов, как не иссякает никогда сила хорошего заклятья.
Под отсутствующим шпилем есть хорошо известная подоплека.
Незадолго до ареста, последующего суда и расстрела А. А. Кузнецова, секретаря ЦК, бывшего во время блокады секретарем Ленинградского горкома партии, дочь Кузнецова, Алла, вышла замуж за сына члена Политбюро Микояна, Серго Микояна. Свадьба Серго и Аллы проходила на даче Кузнецова в тот самый день, когда на объединенном пленуме ленинградских обкома и горкома А. А. Кузнецов был разоблачен как «зиновьевский последыш», тайно замышлявший реставрацию капитализма. (Эх, дожить бы ему до нынешних дней!) На свадьбе, куда поздно вечером после пленума приехал А. А. Кузнецов, он много пел. Голос у него был баритон, но ближе к тенору. Арестован он был позднее, в Москве.
Проект
(Секретно)
…работает продавцом магазина № 91/94 Выборгского райпищеторга.
22 декабря 1966 года т. Лейкин А. Г. народным судом Выборгского района осужден на три года лишения свободы за обман покупателей и попытку дать взятку.
Парторганизация Выборгского райпищеторга единогласным решением 27 марта 1966 года вынесла решение: Лейкина А. Г., члена КПСС с 1950 года, п/б № 00547785, за систематический недолив пива покупателям, как имеющего строгий выговор с предупреждением и осужденного Выборгским народным судом на три года лишения свободы, из членов КПСС исключить.
Бюро РК КПСС… 1966 года решение парторганизации Выборгского райпищеторга об исключении Лейкина А. Г. из членов КПСС за систематический недолив пива покупателям — утверждает.
Сектору единого партбилета и статистики комплект партийных документов погасить.
Кузнецова расстреляли, хотя и противу логики, ведь именно он успешно и беспощадно боролся как раз с «зиновьевцами», на чем в свое время и выдвинулся в Луге. В общем, Микоян лишился свата, в чем была прямая вина Андрианова, придавшего репрессиям особую жестокость. И в этой связи реплика Анастаса Ивановича: «Шпиля не будет» — была как бы предупреждением Василию Михайловичу: не заносись.
Так отсутствующий шпиль на последнем доме по проспекту Карла Маркса приобрел значение исторического и политического символа.
Да и весь проспект по-своему символичен. На одном его конце, у Невы, собирался один из первых марксистских кружков, кружок «Борьбы за освобождение рабочего класса России», а на другом конце, всего в пяти километрах, была последняя конспиративная точка основателя Советского государства, откуда он пошел к штурвалу революции. Что это — факт или образ исторической палки о двух концах?
Но вернемся к Ленину.
Мысль о том, чтобы встретить Владимира Ильича на Финляндском вокзале, пришла мне в голову совершенно внезапно.
Как работнику Выборгского райкома партии и человеку с исторической жилкой, мне было поручено курировать бюст Владимира Ильича, который надлежало открыть в день рождения вождя в скверике у дома, где на последней тайной квартире Владимир Ильич прятался от ищеек Временного правительства.
Этот шестиэтажный безликий дом и вовсе высился бы одиноко на глухой окраине среди жалких лачуг и деревянных домишек, если бы на противоположной стороне так же одиноко не стоял такой же безликий семиэтажный дом. К полувековой годовщине Октября было принято решение украсить глухой семиэтажный брандмауэр крупномасштабным панно на тему «Движущие силы революции. Рабочий с винтовкой. Солдат с винтовкой. Матрос с „Авроры“». Панно появилось в развитие принятого решения о монументализации пути следования Владимира Ильича с конспиративной квартиры в Смольный 24 октября 1917 года. Нижние два этажа на брандмауэре заняла рельефная карта-диаграмма пути вождя, а весь верх — панно.
Курируя объект, я был тесно связан и с Насебуллиным (панно), и с Захаровым (бюст).
Зимой в городе темно, неба не видно, горизонта нет, зябко на окраинах, и в центре не лучше. Редкий день вдруг выглянет солнце, только чтобы проверить, живы мы там или нет. Увидит, что все вроде бы на местах, копошимся, ползаем, — и снова спрячется на неделю, а то и больше. Понятно, что в зимнюю пору каждый солнечный день кажется праздничным.
Проект
(Секретно)
К заседанию Бюро РК КПСС… августа 1966 года
1. Возглавить поход трудящихся Ленинграда за превращение города Ленина в благоустроенный центр социалистической культуры и образцового общественного порядка.
2. Проникнуться глубокой ответственностью за судьбы юбилейных обязательств.
3. Учредить: вымпел «За конкретную и действенную наглядную агитацию».
4. Утвердить: «Положение о вымпеле за конкретную и действенную наглядную агитацию».
5. О смотре пионерских дружин. «Поход следопытов Октября»? «Сияйте, ленинские звезды»? «Из искры возгорелось пламя»? «Близится эра светлых годов»?
В один из таких редких солнечных дней в середине января месяца Захаров пригласил меня на прикидку бюста по месту. Бюст у Захарова получился отличный: голова вождя на высокой прямоугольной призме из серого камня, поворот головы динамичен, в нем и вызов и зов, и решимость и уверенность в победе. Ленин гордо смотрел в сторону виадука, по которому полз как-то нерешительно, словно в раздумье, погромыхивая сцепкой, тяжелый грузовой состав в сторону Финляндского вокзала…
Вот этим поворотом головы, как мне показалось, Ленин сам подсказал окрыляющую мысль — Финляндский вокзал! И в этом знакомом ленинском прищуре я увидел дружеский и ободряющий жест: действуй!
От скромного шестиэтажного дома на некогда глухой петербургской окраине моя мысль метнулась туда, на площадь, где вокзал, где броневик, где бронзовый Ленин!..
А главное, я почувствовал, что сейчас, здесь, на этом месте, казалось бы уже до предела пропитанном историей, будет написана мной новая строка, а может быть, и страница и останется навсегда на этом искрящемся снегу.
Нет, я не буду стремиться к сбивчивости и лихорадочности в своем повествовании, замешанном, как вы видите, исключительно на исторических фактах, чтобы передать атмосферу времени и состояние моей души.
Сбивчивость и лихорадочность, надеюсь, сами придут от сгущенности и непредсказуемости событий, напирающих одно на другое.
Тем, кто ищет ключ к загадке крушения коммунистического эксперимента, не грех заглянуть и в замочную скважину. И другого хода на площадь перед Финляндским вокзалом в ту памятную ночь нет, потому что вот уже двадцать лет эти события умышленно вытравливаются из памяти и прячутся за семью замками в архивах.
Чтобы перевести дух от нахлынувшего, я представлюсь.
Я представлюсь именно потому, что мое имя, а в особенности фамилия большинству граждан ни о чем не скажут, я же, отчасти как историк, знаю, как сформировалась наша фамилия и откуда взялось такое причудливое отчество. Имя мое — Соломон, отчество — Иванович, именно Иванович, фамилия — Неопехедер.
