- Есть ли котировки с Архангельской биржи? - спросил он.
- Конечно, - улыбнулась Таня. Показалось ли ему, или в голосе ее действительно на секунду прозвучало непонятное разочарование?
- Это вам, - он достал из кейса серебряный браслет с аметистами, купленный для Тани в Нью-Йорке.
- Что вы! - покраснела она.
- Не стесняйтесь, - настала его очередь улыбнуться. Он надел браслет на изящную руку Тани. - Я знал, что это ваш любимый камень.
- Правда, - прошептала она в смущении.
Как догадался Иван об аметистах? Все имущество бабушки Тани, графини Петровско-Разумовской, было в незапамятные годы конфисковано большевиками. Осталось единственное кольцо, которое Таня надевала за год службы у Ивана всего однажды. Должно быть, думала Таня, он увидел, как бережно я смотрела на это кольцо, а может быть, заметил и то, что надела я его не просто так, а в его день рождения.
Аметист - камень надежды. Что мог означать этот подарок - первый за два года, не имевший отношения к работе?
Таня была едва ли не единственной, кто знал о робости Ивана. Умевший стремительно принимать решения, встречавшийся за день с десятками, если не с сотнями деловых людей, он был на удивление мягок и беззащитен, когда речь шла о нем самом. Но у Тани не было времени предаваться своим мыслям. Наступал трудный рабочий день, в течение которого она чувствовала себя не привлекательной девушкой, но лишь профессионалом, пускай и заключенным в обаятельную человеческую оболочку. Она протянула шефу распечатку с котировками и вышла из кабинета в приемную. А Иван, с лету схватывавший состояние рынка, слегка нахмурился - цены на лес росли, приближаясь к мировым, и это не то что угрожало его будущим сделкам, но заставляло искать новую стратегию, означало вызов судьбы - с которым, впрочем, он несомненно мог справиться. Очередной еженедельный доклад Михаила Лермонтова, юриста компании, он прочитать уже не успевал.
Размашистым движением он пододвинул к себе стопку визитных карточек сегодняшних посетителей. По первому виду этих кусочков глянцевого картона он обычно уже составлял верное впечатление о своих клиентах. Не зря его собственные визитные карточки печатались в московском отделении "Альфаграфикс" - чтобы не приходилось стесняться своих партнеров с запада. Верхняя карточка в стопке - с расплывшимся, нечетким шрифтом, - привлекла его внимание. Владислав Зеленов... менеджер банка "Народный кредит"... Где он слышал эту фамилию?
Посетитель оказался лысеющим, но крепким коротышкой в клетчатом костюме с неумело выведенным винным пятном на груди. Засаленный рыжий галстук, казалось, был извлечен из сундука старьевщика. А когда Зеленов, подойдя к столу Ивана, пожал ему руку, хозяину кабинета почудился запах винного перегара. Он не ошибся. Многие российские бизнесмены, неуверенные ни в завтрашнем дне, ни в собственных силах, предпочитали не вкладывать прибыль в расширение дела, а спускать ее на то, что казалось им красивой жизнью. Но бизнес есть бизнес - такие, как Зеленов, тоже могли оказаться полезными.
- У меня есть десять минут, - Иван кинул взгляд на свой простой стальной "Ролекс".
- Мне больше и не понадобится, - сказал Зеленов, суетливо раскрывая свой потрепанный портфель. - У меня есть предложение, крайне выгодное для вашей компании.
Выразительно оглядевшись, он как бы в знак вопроса поднял жидкие брови.
- Микрофонов здесь нет, - усмехнулся Иван. - Что вы предлагаете?
Зеленов протянул ему через стол небольшую, но исключительно тяжелую коробочку.
- Что это? Свинец? - спросил Безуглов. - Почему вы приносите товар, а не коммерческое предложение?
- Товара так мало, - ухмыльнулся Зеленов, - что я могу носить его с собой. Этот футляр действительно изготовлен из свинца, а внутри него находится...
Он вручил Ивану листок бумаги с двумя строчками.
- Всего миллион российских рублей, - ухмыльнулся странный посетитель, - и коробочка становится вашей.
- И что же будет фирма с ней дальше делать? - спросил Иван, закипая негодованием.
- Экспортируете на Запад, - уверенно отвечал Зеленов, - или на Восток. Есть много стран, заинтересованных в создании собственного ядерного оружия.
Иван пристально посмотрел в выцветшие глаза собеседника.
- Ядерная промышленность России распалась, - суетливо продолжал тот, - предложенное Вам сегодня - лишь первая партия. Мои товарищи с военных заводов...
- Фирму не интересует ваше предложение, - отрезал Иван, с трудом сдерживая гнев.
- Но почему? - Зеленов изобразил искреннее изумление. - Мировая цена на это количество красной ртути составляет не менее миллиона долларов, и если я сам не берусь за ее продажу, то лишь из-за отсутствия доступа к надежному западному партнеру. У вашей фирмы прекрасная репутация, и вы могли бы...
- Разрушить эту репутацию, нарушить законы цивилизованного общества, и работать на войну, - твердо закончил Иван его фразу.
- По крайней мере, я могу надеяться, что наш разговор останется конфиденциальным? - Зеленов спрятал коробочку обратно в портфель.
- Увы, - вздохнул Иван, - честь бизнесмена заставляет меня ответить утвердительно. Хотя как частный человек я возмущен вашей неразборчивостью, господин Зеленов. Неужели вам хочется, чтобы у какого-нибудь Ирака появилась ядерная бомба?
- Деньги не пахнут, - пожал плечами Зеленов, и во взгляде его появилось нечто хищное. Видимо, Иван Безуглов был не первым, к кому он обращался со своим преступным предложением. - Мои десять минут, однако, еще не истекли. Есть еще одно предложение, которое, возможно, привлечет ваше внимание. Недавно, как нам стало известно, вы закупили в Америке крупную партию лекарств для детей Чернобыля.
- Верно, - улыбнулся Иван. Он знал, что эти лекарства уже спасли жизнь не одному ребенку, пострадавшему во время аварии ядерного реактора. Он купил их на первую валютную прибыль фирмы, после того, как случайно побывал в больнице для несчастных крошек.
- Не хотите ли заняться экспортом лекарственных средств?
- Каких, откуда, по какой цене, на каких условиях?
- Из Афганистана, транзитом через среднеазиатские республики, - Зеленов посмотрел прямо в глаза Ивану, - стопроцентно надежные обезболивающие вещества для медицинского применения, по самой выгодной цене, единственное, что мне требуется - надежный партнер, умеющий хранить конфиденциальность...
На последнем слове он едва не споткнулся. Что ж, Ивану в его карьере приходилось выслушивать и не менее гнусные предложения... От кого могли пойти слухи о том, что к нему можно обращаться с просьбами перевозить оружие и наркотики? Неужели это работа конкурентов? Или он имеет дело с неуклюжей провокацией? Он спокойно встал за своим столом.
- Господин Зеленов, - твердо произнес он, - прошу вас передать тем, кто послал вас, что Ивана Безуглова и его фирму интересуют только честные дела, не нарушающие никаких законов.
- Вы еще пожалеете о своем отказе, - прошипел Зеленов. Глаза его блуждали по кабинету, словно запоминая расположение мебели и пытаясь угадать, где проходит сигнализация. Но Иван уже твердым жестом указывал ему на окованную вороненой сталью дверь.
Нет, отныне любого посетителя, вызывающего хоть какие-то подозрения, следует принимать при свидетелях, лучше всего - при Тане. Но как же тогда справится она со своими многочисленными обязанностями?
Он еще не успел прийти в себя от наглости Зеленова, как дверь раскрылась и в нее вошла молодая женщина редкой красоты, брюнетка с чертами лица, словно высеченными из белого мрамора, с развевающимися длинными волосами. Ее визитной карточки не было в стопке, но Таня, несомненно, пропустила красавицу без очереди. В ней за версту угадывалась... впрочем, угадывать было нечего. Он сразу узнал одну из самых знаменитых кинозвезд современной России - и вздрогнул от неожиданности. Конечно же, это была Анна Шахматова, та самая Анна, чье чудное лицо не сходило с рекламных щитов, лауреат многочисленных кинофестивалей, включая Каннский и Монреальский. Он отвел взгляд.
- Я рада вновь встретиться с Иваном Безугловым, - обольстительно улыбнулась она, - ваша слава скоро затмит мою собственную, Иван.
Она протянула ему руку, унизанную бриллиантовыми кольцами, и он, взволнованный, поцеловал эти прелестные длинные пальцы. На Анне было черное шелковое платье, расшитое бисером, на шее переливалось матовым сиянием ожерелье крупного жемчуга. В последние годы он видел он ее только на светских приемах, где она была столь же прекрасна, сколь недоступна. Здесь же, в его кабинете, весь ее облик казался более простым, более домашним, хотя тоже по-своему царственным, совсем не таким, как пятнадцать лет назад.
- Я польщен вашим визитом, - глаза Ивана на мгновение потускнели. - Мы когда-то были на ты, - добавил он не без горечи.
- С тех пор утекло много воды, - кинозвезда с любопытством изучала кабинет Безуглова, - мы стали другими. Лично я, между прочим, едва ли не впервые в гостях у московского бизнесмена такого калибра.
