- С тех пор утекло много воды, - кинозвезда с любопытством изучала кабинет Безуглова, - мы стали другими. Лично я, между прочим, едва ли не впервые в гостях у московского бизнесмена такого калибра.
- У меня тоже не так часты посетители вроде вас, - Безуглов смотрел бы на Анну с нескрываемым восхищением, если б душу его не омрачали давние, казалось, навеки погребенные воспоминания. - Мои гости - скучный народ. Промышленники, биржевики, торговые агенты. Жажда богатства превращает их в не слишком интересных собеседников.
- Разве вами движут другие желания? - Анна вскинула густые, похожие на соболиный мех брови, и ее черные глаза стали еще прекраснее.
- Богатство для меня не цель, а только средство. - Безуглов пожал плечами.- Способ познания жизни, способ помогать другим, способ, наконец, делать добрые дела. Даже, если угодно, служить своей родине.
- Я всегда знала, что вы благородный человек, - Анна кинула на него быстрый взгляд, и закинула одну ногу на другую, обнажив колено, форме которого позавидовал бы любой скульптор. - Мне много рассказывали о вашей нынешней щедрости...
Глаза Ивана потухли. Он поддался порыву, он начал было раскрывать перед кинозвездой свою душу. Но и она, как и другие, похоже, пришла к нему за деньгами...
Анна мелодично рассмеялась.
- Как вы простодушны, дорогой Иван! Подумали, что я пришла просить вас стать моим спонсором. Так?
Иван заметно покраснел.
- Ни в коем случае, - прекрасное лицо Анны стало серьезным, - у нас нет недостатка в средствах. Вы видели фильмы, в которых я снимаюсь?
- Добрые, человечные фильмы, - кивнул Иван.
- Рада, что вы это понимаете. Вас хотел навестить мой соавтор, но я уговорила его поручить эту приятную обязанность мне. Памятуя о нашей давней дружбе... - добавила она чуть слышно, и официальные нотки словно испарились из ее голоса. - Мы хотим снять кинофильм о русских бизнесменах, Иван. О том, как трудно у нас заниматься делом честно, о взятках, о затаившихся большевиках, о тех людях, благодаря которым Россия все-таки станет великой державой, живущей в мире со своими соседями. Мы хотим попросить вас стать консультантом для этого фильма.
Иван вскинул на нее удивленные глаза.
- Что такого особенного в моей судьбе?
- Не скромничайте, господин Безуглов, - казалось, Анне доставляло странное удовольствие называть Ивана так формально. -. Ваша идея в течение месяца оплачивать всем московским пенсионерам проезд в метро сделала вам отличную рекламу. А после вашего интервью в "Российских новостях", где вы обязались десять процентов дохода фирмы отчислять на нужды бедноты, о вас заговорила вся страна. И это притом, что каждая копейка нужна вам для того, чтобы вкладывать в развитие дела! Мы будем снимать этот фильм прежде всего, чтобы показать стране и миру - бизнес в России делают порядочные, работящие люди, с драматической биографией...
- Не все они порядочны, - вздохнул Иван, вспомнив предыдущего посетителя, - не все работящие. Многие из них торгуют воздухом, да гонятся за сиюминутной прибылью... А что до драматической биографии...
Он посмотрел прямо в глаза гостье, словно в чем-то упрекая ее, и та через несколько секунд отвела свой царственный взгляд в сторону.
В дверь между тем постучали. Едва кивнув Анне, Таня извинилась перед ней и, подойдя к Ивану, протянула ему бланк телефакса.
- Срок действия этого предложения - всего два дня, - взволнованно начала она, - мы обязаны за это время найти покупателя...
- Не волнуйтесь, Таня, - успокоил ее Иван, - господин Баратынский с этим замечательно справится. Мы уже подключены к автоматической международной связи?
- С сегодняшнего дня.
- Вот и отлично. Пускай Евгений Абрамович даст телефаксы в Польшу и в Турцию, пусть свяжется с нашими новыми партнерами в Коста-Рике. Я знаю, что именно в этих странах за последние месяцы вырос интерес к данному товару. Пусть предлагает им семи... нет, восьмипроцентную скидку с мировых цен.
Таня, понимающе кивнув, вышла. Но перед этим он перехватил ее взгляд, направленный на Анну. Взгляд, исполненный тревоги и старательно скрываемой душевной боли...
День близился к середине. Это был один из таких дней, когда дела накапливались с космической быстротой, все чаще звонил телефон, все больше выползало сообщений из телефакса, и не уменьшалось количество посетителей в приемной Ивана. Давно ушла обаятельная Анна, оставив на столе хозяина увесистую папку со сценарием, уже успел Иван подписать контракт на поставки необработанных алмазов из Якутии, уже успел отказать двум или трем просителям. В половину первого, наконец, он понял, что нуждается в отдыхе, и по селекторной связи велел шоферу спуститься к автомобилю. "Как странно", подумал он, "впервые за много недель я еду обедать один, не для встречи с деловыми партнерами..."
"В Савой", - привычно произнес он, зная, что лучше отдать за обед сто долларов с лишним (а за эти деньги можно было добрую дюжину раз пообедать в обычных русских ресторанах), зато использовать драгоценное время для того, чтобы по-настоящему восстановить силы.
И вдруг он вспомнил кроткие глаза своего секретаря-референта.
- Погоди, Василий, - сказал он, - сразу после обеда мы поедем на Басманную в представительство мексиканской фирмы, мне потребуются услуги Тани. Так что давай захватим и ее тоже.
Жуковский кинул на шефа изумленный взгляд своих узких, похожих на турецкие, глаз. Служащие обычно обедали за счет компании в крошечной столовой прямо при офисе. Таню брали в рестораны только на деловые обеды, которых она терпеть не могла, потому что приходилось на них работать еще тяжелее, чем в офисе. Особенно когда приезжали партнеры из Франции или Латинской Америки, и приходилось переводить. Английским языком Иван владел почти как родным, но не знал ни французского, ни испанского.
Иван сам раскрыл перед Татьяной дверцу автомобиля, и девушка с видимым наслаждением устроилась на сиденье, обитом мягчайшей итальянской кожей. Всю дорогу до ресторана они молчали. Может быть, Тане мешало присутствие телохранителей? Седобородый, вышколенный гардеробщик с поклоном принял ее скромную песцовую шубку, метрдотель в черном фраке, поздоровавшись за руку с Иваном, предложил им столик у окна, выходившего, как это ни грустно, на бесцветную московскую улицу, на которой, казалось, никогда не прекращались дорожные работы, а по обочинам дороги торговали с рук разнообразными малоценными предметами обедневшие пенсионеры. Но в высоком, украшенном художественной лепкой зале "Савоя" царила тишина и тот комфорт, какой бывает лишь в местах, по-настоящему аристократических. Зеркала, обрамленные золотыми гроздьями винограда и акантовыми листьями, отражали белые скатерти на столах, французский хрусталь, фирменное столовое серебро, украшенное монограммами заведения. Предупредительный официант разложил перед ними обширное меню в тисненой обложке.
- Я закажу сама, - она улыбнулась, - я знаю, как вы стесняетесь официантов. В один прекрасный день я растрезвоню об этом по всему свету. То-то будет радости нашим конкурентам. Непреклонный Иван, который просит своих спутников заказывать не из вежливости, а от робости...
- Такой уж я родился, - пробурчал Иван, - официанты - не единственные, кого я стесняюсь.
- Кого же еще?
- Вы знаете сами, - сказал Иван.
- Аудиторов вы не боитесь, - Таня едва ли не впервые в жизни говорила с Безугловым таким шутливым тоном, - конкурентов тоже, большевики вас не страшат... Кто же эти загадочные существа, которые могут повергнуть в смущение Ивана Безуглова?
Иван посмотрел в сторону и пригубил из хрустального бокала, где алело его любимое "Шато-Неф дю Пап".
- Отчего же вы не пьете, Таня? - он явно пробовал сменить тему. - Вы видите, я остаюсь безнадежно русским. Не могу приучить себя пить белое вино, предпочитаю красное. Да и то, между нами говоря, моими любимыми напитками остаются из водок - "Смирновская", а из всего прочего - "Джек Дэниэлс" на льду. Пробуйте сыр. Сегодня понедельник, а это значит, что вчера самолетом прибыла очередная партия. Вы любите камамбер?
- Мне не часто приходится его пробовать, - в голосе Тани не было упрека, - вы же понимаете, Иван, что во всей восьмимиллионной Москве найдется едва ли три десятка наших соотечественников, которые могут себе позволить пообедать в "Савое".
- Конечно, понимаю, - кивнул Иван. - Но для меня это тоже вложение капитала. Я обязан смотреть на себя не как на частное лицо, а как на ученика. Я освоил азы бизнеса, но в нем есть еще десятки тончайших нюансов, умение вести себя, умение чувствовать себя на равных с западными партнерами. Мой образ жизни - не роскошь, а школа. Самому мне мало надо. Десять лет тому назад я был нищим студентом, не имевшим даже велосипеда.
