Бедные мои друзья. Они ведь даже не подозревали, на что бывает способна эта чертовка, когда берет инициативу в свои руки. Признаться, я и сам в тот момент не предполагал, на что она отважится.
— Итак, господа, станцуем джигу?!
И, обведя победным взглядом недоуменные лица присутствующих, принялась вдохновенно читать стихотворение знаменитого французского поэта Поля Верлена.
На языке оригинала причем.
Станцуем джигу!
Как я глаза ее любил,
Глаза светлее всех светил,
Лукавый взор, притворный пыл.
Станцуем джигу!
О, как подла она была,
Совсем с ума меня свела,
Но как она была мила!
Станцуем джигу!
Отныне жизнь моя проста,
Любые целовать уста
Могу без мук: душа пуста.
Станцуем джигу!
Но все ясней и все ясней
Я вспоминаю встречи с ней.
Не возвратить счастливых дней.
Станцуем джигу!
Аплодисменты. Чертовка опять попала в точку: недоумение на лицах сменилось любопытством, а у некоторых — явно и расположением. Она лукаво поглядывала на меня. Выбор стихотворения был, разумеется, не случаен.
— Господа, предлагаю выпить за любовь! — и, звонко чокнувшись с каждым, лихо опрокинула содержимое рюмки.
Все учтиво улыбнулись, но не стали следовать ее примеру — едва пригубив, поставили рюмки с обжигающим горло диким напитком на стол.
— Помилуйте, кто же так пьет водку? Тем более за любовь?!! За ЛЮБОВЬ положено пить до дна!
Я поймал недоуменный взгляд Николь. Сейчас, сейчас она выскажет свое фирменное «Пф-ф»!
Но… чертовка опять опередила.
— Да-да, мадам, не морщитесь, это совсем не страшно, я вас научу! Итак… берем рюмочку в правую руку… а в левую, к примеру… вот это канапе… делаем выдох и сразу же залпом — до дна! Молодцы, ну же, закусывайте теперь, закусывайте!
Мужчинам определенно все понравилось. Они с ухмылкой перемигнулись. Дамы с непривычки чуть не задохнулись, но, похоже, тоже остались довольны конечным результатом неожиданного эксперимента.
— Я научу вас правильно пить водку, — победно провозгласила чертовка.
Как же ее остановить? Я мягко пнул ее под столом.
— Главное — не дать ей остыть, — продолжала она, нисколько не реагируя. Я наступил ей на ногу сильнее, все еще пытаясь образумить.
— И закусывать, закусывать плотнее! Вот, смотрите, фуа-гра вполне подойдет. Мы можем заказать еще фуа-гра? Гарсон, и принесите, пожалуйста, еще один графинчик с водочкой, одного, пожалуй, нам будет недостаточно! Вы не возражаете, господа?
Никто не возражал. Воля гостя у нас не оспаривается.
— Где вы научились так хорошо говорить по-французски, мадам? Ваше чтение Поля Верлена нас приятно тронуло!
— Когда я готовилась к поступлению в театральный, я занималась с репетитором. Книжки французские читала. А теперь, специализируясь на французском кино, каждый день заставляю себя дрилить язык. Ой, в смысле, учить.
— Так вы поступали на актерский факультет? И что представляли на экзамене?
— Хотите, продемонстрирую?
— Это было бы занимательно, не правда ли, друзья? Попросим нашу гостью…
— Знаете, я вам лучше спою. Но только — после следующего тоста!
Я громко закашлялся. Ее и это не остановило.
— Вы простыли, Жерар? Нет? Поперхнулись? Давайте я похлопаю вас по спинке. Вам лучше?
Чертовка!
— Итак, выпьем за сегодняшний вечер, за наше знакомство и за ваш потрясающий город — город любви!
Выразительно посмотрела на меня. Я отвернулся с каменным лицом.
После третьей рюмки она по просьбе присутствующих спела «Катюшу», заглушив растерявшуюся ресторанную певицу. После четвертой — «Подмосковные вечера». Вместе со всеми, хором. Потом — «Очи черные». Дважды. Затем, окончательно оттеснив певицу в сторону, заказала музыкантам «Цыганочку» и первой пустилась в пляс. Водка ударила в голову. Всем.
Постепенно раскрепостившись, мои друзья, а следом и прочие посетители ресторана подключились к танцу и теперь оживленно отплясывали вместе с ней. По очереди. Я ни разу в жизни не видел танцующей чопорную Николь, но и она сдалась, ведомая возбудившимся Полем, который неожиданно забыл о своей хронической подагре и танцевал не просто бодро, а прямо-таки, скажем, залихватски.
Не танцевал лишь я. Мрачно взирая на веселье, я мечтал как можно скорее избавиться от постигшего меня наваждения. Мысли путались, эмоции переполняли. Противоречивые эмоции. Мое утреннее поражение все еще напоминало о себе горячими наплывами. Я бесился. Я снова любовался ею, ненавидел ее и — не мог дождаться ночи, когда мы вновь останемся наедине.
Наутро очень болела голова. Нет, не болела — разламывалась пополам. Наверное, Зевс, из черепа которого рождалась Афина Паллада, и то чувствовал себя лучше.
— Что ты стонешь, милый? Мигрень?
— Ты еще спрашиваешь?! Проклятье! Это даже не мигрень… Мне же нужно ехать на переговоры! Зачем, зачем я столько выпил?..
— Ой-ой, бедненький, и правда, зачем же ты столько пил? Лучше бы присоединился к нам, танцующим, а не сидел чернее тучи, надираясь в одиночестве.
— Молчи лучше, чертовка, не напоминай даже. Принеси, пожалуйста, холодного «Перье» с лимонным соком… Как же это русские работают после таких попоек? Теперь я, кажется, понимаю, почему у вас в стране такой бардак.
— Ну-ну, не ругайся. На-ка, выпей лучше «Алка-Зельцер». Тебе и полегчает… Да-а, в наших аптеках такого волшебного лекарства нет. Мы справляемся своими, народными средствами.
— Интересно узнать какими?
— Пожалуй, не сто2ит тебе их знать.
— Скажи! Интересно же!
— А вдруг хуже станет? Ты же у нас впечатлительный мальчик…
— Хватит глумиться, что за средства?
— Ну, например, огуречного рассольчика с утречка хлебнуть. А еще лучше — опохмелиться…
— Опохме… что?
— Это значит, сто грамм внутрь — и готово, все как рукой сняло. Может, налить? Куда, куда побежал? Я же предупреждала, что хуже станет! Успел? Ну и звуки… Успел, значит.
На следующий день мы попрощались, и я вернулся к своей обычной — размеренной и отлаженной — жизни.
Я не ведал, пожелаю ли увидеть ее еще когда-либо…
Мои друзья проявили присущую им деликатность, не обсуждая и даже не комментируя тот наш совместный ужин. Им давно было известно, что плутишка Жерар обожает русских женщин и любит экстравагантные развлечения. Это было лишь одним из них.
После очередного планового осмотра мой доктор, как ни странно, остался доволен результатами. — Вам надо быть внимательнее к своему здоровью, месье. Не запускайте себя, наблюдайтесь почаще. Видите, что значит вовремя начатое лечение?! Итак. Правильный режим, диетическое питание, регулярная половая жизнь. От всей души призываю остепениться — единственная партнерша для вас уже предпочтительнее. Пардон, месье, констатирую как врач… И спорт, спорт, месье!
Шерше ля фам! Знал бы он, в чем состояло мое истинное лечение…
Она наведывалась во Францию еще несколько раз. Независимо от моих желаний-нежеланий.
Порой даже не предупреждая о своем приезде. (Изменила тактику?)
Звонила постфактум, уже из Парижа.
Организовала себе стажировку в учебном театре. (Уму непостижимо — как?)
Завела собственных приятелей в Париже и его окрестностях.
Демонстрировала всеми силами свою независимость. Или просто злила?
Признаться, порой ей это удавалось. Несколько раз я попадался. Вернее, сдавался, шел на поводу. Подключался, например, к ее планам. Организовывал общий досуг… Но это происходило все реже. Я старательно отдалял ее от своей частной жизни. Был всегда начеку.
Ее предприимчивость не знала границ. Временами я всерьез задумывался: а так ли уж ей был нужен я? И так ли уж бескорыстна была ее любовь ко мне? И вообще — любовь ли это, как она уверяла, на самом деле?
Как ни странно, именно эти противоречивые размышления меня страшно заводили, и самые лучшие моменты нашей близости были спровоцированы столкновением парадоксальных пристрастий, хотя заканчивались иной раз бурными размолвками. Наше общение сводилось теперь в основном к единственному процессу, устраивавшему нас обоих. И развивалось оно исключительного в границах одного номера в отеле.
Я бывал порой беспощадным. Смакуя, раскрывал ей подробности своей интимной жизни, дразнил, подзадоривал, возбуждал воображение, подтверждая, возможно, ревнивые догадки. Ее это явно бесило, а я буквально наслаждался плодами этого бешенства. Непредсказуемость ее реакций нравилась мне, разжигала пыл, не позволяла застояться. Порой, когда чертовки не было рядом, я даже искренне скучал, вспоминая наши с ней неистовые выяснения отношений и другие зажигательные игры…
Удивительно, но как на все ее поездки, причуды, выкрутасы и авантюры смотрит ее муж? Или он еще до конца не осмыслил, с кем связал судьбу? А может, муж вообще был только ширмой, фикцией?
