Больше всего он напоминал скомканный бурый зонтик. Чешуя у него была темно-бурая, крылья торчали из спины как-то нелепо, под тупым углом. Массив-ные задние лапы и крохотные передние заканчивались загнутыми когтями. На хвосте красовался ряд шипов. Зеленые глаза, лишенные зрачков, тупорыленькая мордочка и перепончатые уши завершали картину. Внезапно дракончик захлопал крыльями и, пуская искры, подлетел к Нике. Ника отшатнулась.
— Чего оно хочет? — спросила она удивленно.
Брайан тихонько застонал в углу и страдальчески поглядел на нее.
— Ника, мне так жаль! Так жаль! Я так тебе сочувствую!
— Что? О чем оно думает? — не понимала Ника.
— Ника! — крикнул Брайан, бросившись к ней и пытаясь схватить ее за руку, — он думает, что ты его мама!!!
Рая захихикала.
— Что??? — Ника отказывалась верить своим ушам.
— Вспомни! Тот, кого новорожденный дракон увидит первым, становится в его глазах его матерью!
— О, нет! — Ника попыталась упасть в обморок, но у нее не вышло. Дракончик, тем временем, заподозрив в Брайане врага, полыхнул в него пламенем, которое оказалось на удивление жарким для такого малютки. Парня спасла только защит-ная маска. Волосы задымились.
Дракоша завозился, беспокойно оглядываясь. Затем он уселся на то, что не-давно было яйцом, и призывно рыкнул.
— Он голоден, — перевел Таунс, окуная голову в кубок с водой.
— Это и так понятно, — пробурчала Ада и скрылась за дверью.
Нике было плохо. Еще бы! Не каждый день тебя объявляют мамашей бешеной зажигалки!
Брайан вытащил голову из кубка и осушил себя заклинанием «Акшус».
Дракон снова рыкнул и беспокойно поглядел на Веронику.
— Он спрашивает тебя, почему ты его не кормишь, — перевел Таунс.
Вероника нерешительно приблизилась к «сыночку». Тот заурчал, хлопая крыльями.
— Надеюсь, ты не станешь меня поджаривать? — опасливо спросила Ника у не-го.
— Ты что, спятила? — спросила Рая. — Кто ж будет собственную мать подпали-вать?
Ника нерешительно протянула руку. Дракончик вскочил и потерся об ее ла-донь чешуйчатой мордочкой.
— А он прикольный, — невольно восхитилась девочка, беря дракончика на руки.
— Ага, прикольный, — согласилась Ада, появляясь в комнате, — когда спит зуба-ми к стенке.
В руках Краснова несла поднос. На подносе стояла огромная банка хрена, ад-жика, горчица и красный перец.
— Вот, — Ада поставила поднос на столик, — пусть лопает!
Дракончик хищно заурчал и набросился на еду. Павел едва успевал открывать банки.
Первое кормление дракончика продолжалось минут двадцать. Никто ничего не говорил, ребята только молча смотрели, как дракончик кушает. Наконец, на-сытившись, малыш повалился на стол и сыто икнул. Следующие полчаса друзья до хрипоты орали «Спят усталые игрушки» и «В лесу родилась елочка». Наконец дракончик засопел, свернувшись клубком.
— Ну, что, Ника, — прошептала Ада, — придется тебе его взять к себе домой, раз он только в тебя огнем не плюет. За родителей не беспокойся: обычные люди его не увидят…
Ника вздохнула.
— Ладно, — прошептала она. — Алик, ты можешь сделать так, чтобы коробка то-же невидимой стала? Мне не нужны лишние вопросы.
Алик кивнул.
— Как ты его назовешь? — шепотом спросил Брайан.
— Что?
— Дай ему имя! У него же должно быть имя!
— Ладно, — пожала плечами Ника и, поглядев на «сыночка», сказала: — Нарекаю тебя Горелко!
* * *
Пока дракончик спал, Ника рассказала ребятам о русалке, которую видела на озере.
— Хм… — задумался Алик. — Думаешь, это ее мы видели тогда ночью?
Вероника кивнула. Павел захмыкал, хитро поглядывая на Алика и Нику.
«На дураков обижается лишь тот, кто соответствует им разумом», — подумала Вероника, подходя к спящему Горелке и поглаживая его по крыльям.
— Эй, поаккуратней, не разбуди, — предупредил Брайан. — Вдруг проснется не в настроении, а я не хочу иметь дело с бешеной зажигалкой!
— Но ты ведь мне поможешь? — забеспокоилась Ника, протягивая Таунсу руку: ей вдруг ужасно захотелось, чтобы Алик поревновал. — Должен же кто-то перево-дить мне, чего он хочет? А?
Таунс улыбнулся и, взяв ее за руку, притянул к себе. Веронике вдруг стало не-приятно, и она вырвалась.
«Что же со мной такое?» — испугалась Ника.
Горелко проснулся, расправил крылья и подлетел к «маме». Он уселся Нике на плечо и, спрятав голову в ее кудри, заурчал.
— Какой же он миленький! — еще раз восхитилась Ника.
— Ой, уноси, уноси его скорей! — замахала руками Ада.
Глава 4
От любви до ненависти
День начался, как обычно, и ничто не предвещало разыгравшейся потом бури.
Ника сидела дома у Алика, поглаживая верного Горелко.
— Знаешь, что я думаю, Ника? — подала голос Краснова.
— Что?
— Думаю, тебя уже учить ничему не надо! Вот.
— Как это?
— Ты знаешь уже больше нас самих. Вот.
Вероника давно заметила, что Ада любит прибавлять к предложениям слово «вот». Они получались более назидательными.
— Ладно, — пожала плечами Ника.
Она взяла стакан и налила себе еще сока, попутно скормив Горелко конфету.
— Давайте решать, как быть с этой русалкой, — предложил Брайан. — Предлагаю подкараулить ее, изловить и выяснить, что к чему.
— Ну, зачем же сразу ловить? — спросила Раиса, помахивая крыльями.
— Можно просто дать ей знать, что мы не причиним ей вреда, и нормально по-говорить, — подхватила Ада. Брайан мягко улыбнулся.
— Ада, послушай! Русалки не говорят на русском, а значит, им невозможно что-либо объяснить. Да и потом, русалка — это нечисть!
— Ну и что? — заспорила Краснова. — Нечисть не такая уж и тупая, если ты не знал! Лешие ухаживают за лесом, домовые — за домом…
— И что с того?! — Таунс вскочил, — больше нечисть ничего не может, поэтому и церемониться с ней не нужно!
— Да перестаньте вы оба орать! — попробовал вмешаться Алик, но его не слу-шали. Банальный спор стал постепенно переходить в настоящий конфликт.
— Ты рассуждаешь, как Светлая ворожея! — крикнул Таунс.
Павел, Раиса, Алик и Ада уставились на него так, как будто он выругался в присутствии президента.
Ада часто-часто задышала. Она была близка к тому, чтобы разреветься.
— А ты — как Темный… — еле слышно проговорила она. Но Таунс ее прекрасно услышал. Лицо у него посерело.
— Заткнись!!! Что ты вообще понимаешь?!!! — заорал он и, шагнув к Аде, толк-нул ее в грудь. Не устояв на ногах, Краснова повалилась на пол, больно ударив-шись при этом. Слезы невольно потекли у нее по лицу…
Гневно засопев, Павел, размахнувшись, засветил Таунсу в глаз так, что того отбросило к окну. Быстро поднявшись, Брайан вылетел из комнаты. Ада шумно дышала, поднимаясь и утирая слезы.
— Я его убью! — заорал Павел, бросаясь вдогонку за Брайаном.
— Нет!!! — крикнула Ада, вытянув руки в Знаке запрета.
Ника почувствовала, как неудержимая энергия полилась из ладоней девочки. Эта сила удержала Павла.
— Убьешь его, — четко и серьезно проговорила Ада, удерживая братца, — убей и меня!
Павел удивленно посмотрел на сестру. Он не мог пошевелиться: сила Красно-вой сдерживала его.
— Поклянись, что не тронешь Брайана, — велела Ада. По ее лицу текли слезы, но карие глаза смотрели серьезно.
— Клянусь… — выдохнул Павел, — но почему?
Вместо ответа Ада отпустила брата и снова опустилась на пол, давясь слезами. Все помолчали.
— Ада, — подала голос Крылова, — немедленно прекрати! Из-за какого-то там…
— Нет! — воскликнула Ада, закрыв лицо руками, — не произноси его имени! Пошли все прочь! Вон!!!
Ребята переглянулись.
— Я сказала — вон!!! — громко завопила Ада, хватаясь за амулет Силы.
Внезапно у Ники закружилась голова, ее как будто подхватила бешеная кару-сель. Пол ушел из-под ног. Неожиданно девочка поняла, что стоит вместе со все-ми на другой улице. Вдалеке виднелась крыша дома Красновых.
— Во дает! — присвистнул Павел. Его сестренка тоже выгнала.
— Принудительная телепортация! — восхищенно воскликнул Алик. — Вот что значит высшая ворожба!
— И чего она бесится? — пожал плечами Краснов.
Ника задумалась, прикусив губу. Похоже, только она понимала, в чем тут де-ло…
* * *
Нике не спалось. Она лежала, открыв глаза и уставившись в потолок. Горелко посапывал у себя в коробке. Он оказался неплохим «сыночком». В еде не приве-редничал — ел все, что дают. Спал тоже хорошо. Достаточно было спеть песенку, и Горелко отрубался на всю ночь. Иногда, правда, на него накатывало, и он при-нимался летать по комнате, норовя сжечь все на своем пути. Нике приходилось пользоваться противоожоговыми заклинаниями и запасаться водой в ведрах.
