Однажды я проснулся еще до рассвета и тотчас отправился к шейху. Он сидел при свете звезд. Я занял свое место, сказав:
— Вот и я, владыка.
— Что тебя привело? — спросил он меня.
— Мне был зов от вас, — уверенно сказал я.
Он был доволен:
— Это первый шаг к успеху. Капля — начало дождя.
Мы молча ждали прихода других, пока не образовался наш полукруг. В утреннем свете лицо шейха казалось скорбным. Как обычно, он начал петь, и мы вторили ему, но не ощущали радости. Прежде чем мы попрощались с ним, он сказал:
— Зло приближается, встретьте его с подобающим вам мужеством.
Больше он не произнес ни слова, несмотря на наши вопрошающие взгляды.
Ранним утром следующего дня нас разбудил шум и ржание лошадей. Мы выглянули и увидели факелы, разбросанные по земле как звезды. Приближалась армия конных и пеших. Без предупреждения она брала Гуруб в кольцо. Все бросились к шейху и, храня молчание, расселись вокруг него. Мы пели до восхода солнца. А с восходом появился полководец со своей стражей. Они остановились перед нами. С первого же взгляда я понял: они из армии Амана, и с беспокойством подумал, захватили ли они Халяб?
— Ввиду того, что между нами и Халябом идет война, и на том основании, что нам стало известно, что якобы в Халябе думают о захвате Гуруба, аманцы взяли последний в кольцо, сказал полководец. — Соображения безопасности требуют, чтобы мы заняли вашу территорию.
Воцарилась тишина, никто из нас не проронил ни слова. Полководец продолжал:
— Если хотите остаться, вы должны обрабатывать землю и примкнуть к рабочему народу, иначе мы снарядим караван, который отвезет вас в страну Габаль.
Ответом снова было молчание, прерванное шейхом, который обратился к нам с речью:
— Выбирайте то, куда смотрит ваша душа.
Они закричали наперебой:
— Страна Габаль! Страна Габаль!
— Вы столкнетесь со страданиями, а у вас мало опыта, — предупреждал шейх.
Но они настаивали, выкрикивая:
— Страна Габаль! Страна Габаль! Полководец решительно заявил:
— Тех из вас, кто будет обнаружен после ухода каравана, мы будем считать военнопленными.
На рассвете караван покинул территорию Гуруба. Впервые он целиком состоял из паломников и путешественников, в нем не было ни одного купца. Меня охватили тревога, печаль и сожаление о том, что нам пришлось прервать наши занятия. Хотелось, чтобы по пути у нас появилась возможность возобновить медитацию, которая облегчила бы трудности, ожидающие нас.
С восходом солнца открылась ровная пустыня, в которой повсюду виднелись источники воды. Мы шли месяц, пока путь нам не преградила зеленая гора, которую невозможно было обойти ни слева, ни справа. Мы должны были перейти гору, сначала поднявшись, а затем спустившись. Перед нами раскинулось широкое ущелье, постепенно уходящее вверх, и мы направили туда караван. Время от времени моросил дождь и скрашивал наше одиночество. Днем мы шли, а ночью останавливались на привал. Так за три недели мы поднялись на вершину. Это было ровное плато, покрытое буйной растительностью. Стоя на его краю, шейх произнес:
— Вот страна Габаль.
Теперь он указывал на другую гору, отделенную от нашей зеленой горы пустыней. На вершине стоял высокий с огромными куполами город. Высота построек говорила о величии. Зачарованный и восхищенный, я смотрел в его сторону. Это была уже не мечта, а реальность, близкая реальность. Чтобы оказаться в ней, нам надо было лишь спуститься по склону, пересечь небольшую пустыню, затем подняться на другую гору. И там начальник таможни скажет нам:
— Добро пожаловать в страну Габаль, страну самого совершенства.
У нас захватывало дух — настолько мы спешили отправиться в путь! Караван начал спуск по склону горы, и через две недели мы достигли границы пустыни. Меня удивило, что раскинувшаяся перед нами пустыня оказалась бескрайней. Она уходила за горизонт, и другой горы не было видно. Озадаченные обманом зрения, мы убедились, что должны пройти дни и недели, прежде чем мы достигнем другой горы, на вершине которой и располагалась страна Габаль. Мы шли неделю за неделей, но преграждающие путь холмы и возвышенности только удаляли нас от цели. Мы были вынуждены петлять то влево, то вправо, пока мне не показалось, что жизнь моя закончится быстрее, нежели мы достигнем вершины той горы. Мы остановились у ее подножия и, взглянув вверх, обнаружили, что она уходит за облака, маня за собой. Неожиданно караванщик объявил:
— Здесь путь каравана заканчивается, господа!
Я не поверил своим ушам:
— Ну поднимись с нами хотя бы до границы Габаля!
— Горная тропа узкая, — ответил он. — Ни один верблюд не пройдет по ней.
Мы обратились к своему наставнику, и он подтвердил:
— Это правда.
— Как же нам продолжить путь?
— Пешком, как и другие до вас.
— Кому трудно идти, может возвращаться с караваном обратно, — сказал караванщик.
Но желание ни у кого не пропало, и мы решились на неизвестное. Я подумал о себе, о тех, кто остался позади, и о том, что, может, я и не вернусь. Пока я обдумывал это, мне пришла мысль отдать свои записи караванщику, чтобы тот передал их матери или хранителям Дома мудрости. Ведь тетради содержали описания, достойные того, чтобы о них узнали, и, что важнее всего, упоминания о стране Габаль, которые рассеяли бы тайну, окутавшую ее и возбуждающую воображение. Мои записи помогли бы восстановить неизвестное. А одну тетрадь я оставил специально для страны Габаль, если мне будет суждено побывать там и вернуться домой. Караванщик взялся исполнить поручение, и я заплатил ему сотню динаров. После того как мы прочитали «Открывающую» суру, мои сомнения исчезли, и с неотступной решимостью я приготовился к последнему путешествию.
* * *
На этом хроника путешествия Кандиля Мухаммеда аль-Инаби, известного как Ибн Фаттума, обрывается.
Имя путешественника после этого не упоминается ни в одной исторической книге.
Продолжил он путешествие или сгинул в пути?
Добрался ли он до страны Габаль, и какая судьба его там ждала?
Остался ли он там до конца жизни или вернулся домой, как и намеревался?
Будет ли обнаружена когда-нибудь новая рукопись с описанием его последнего путешествия?
Все это знает Он, от Которого ничего не скрыто ни на этом свете, ни на том.
Нагиб Махфуз (1911–2006) — выдающийся египетский писатель, основоположник современной арабской литературы, лауреат Нобелевской премии.
Самый младший из семи детей в семье, Махфуз родился и вырос в народных районах Каира. Он начал писать уже в начальной школе, и этой любви к сочинительству было суждено продлиться более семидесяти лет.
Махфузу, окончившему философский факультет Каирского университета, предстоял драматический выбор — посвятить свою жизнь философии или литературе. В результате непростого решения он выбрал литературу, о которой позже скажет: «Роман стал тем искусством, в котором я обрел себя».
За свою долгую, успешную и плодотворную жизнь Нагиб Махфуз создал более 30 романов, свыше 350 рассказов, множество киносценариев. Его произведения варьируются в диапазоне от экзистенциализма до социального реализма, но все они неизменно искренни, талантливы и убедительны.
В 1988 году Нагиб Махфуз награжден Нобелевской премией «за реализм и богатство оттенков арабского рассказа, которые значимы для всего человечества». А в 1994 году на Нагиба Махфуза, приговоренного религиозными фанатиками к смерти за свои либеральные взгляды, было совершено покушение — писатель был серьезно ранен.
«Великий египтянин» и истинный гуманист, близкий как простым людям, так и интеллектуалам, Махфуз был не только блистательным писателем, но и удивительной личностью. Никогда не имея машины, этот скромный человек проводил много времени, прогуливаясь пешком по улицам его родного Каира. Бесчисленные прохожие, желавшие пожать ему руку или расспросить о том или ином произведении, не только не раздражали его, но, наоборот, доставляли радость — общение с простыми египтянами было для Махфуза потребностью. «Мои сограждане имеют право здороваться и разговаривать со мной, если у них есть такое желание. Не забывайте, что их поддержка и чтение моих работ — вот, что принесло мне нобелевскую премию».
