— Ну хорошо, — сказал Карл.
Думаю, в тот момент он почувствовал мою силу. Дети были моими, и это давало мне преимущество перед ним.
— Хорошо, я их отключу. Но это наша тайна. Сенатор Робертс должен думать, что приняты реальные меры безопасности.
— Я не собираюсь говорить Джасперу. Господи, ты серьезно думаешь, что я хотела ему рассказать?
На секунду официальность Карла улетучилась, и он слегка сменил позу — ссутулился, самую малость.
— Лилиан, можно по-честному? Я понятия не имею, чего от тебя ожидать. Но мы с тобой теперь в одной лодке, так что будем работать вместе. Согласна?
— Замечательно, Карл, — сказала я отчасти искренне, отчасти насмешливо. — Я согласна.
— Я пришел по поручению миссис Робертс. Она решила, что сегодня семейный ужин будет чересчур волнителен для детей — не только для Роланда и Бесси, но и для Тимоти.
— Понятно, — сказала я. Значит, вот оно как: существует четкая граница между ними и нами. Интересно, Джаспер вообще собирается видеться с детьми? Будет ли Мэдисон общаться со мной? Я решила, что, наверное, будет, но по-другому.
— Ты справишься с ужином? — спросил Карл.
— Конечно. Не проблема.
Но я все-таки сомневалась. Обычно я разогреваю что-нибудь в микроволновке и поглощаю прямо над мусорным ведром, но за последние пару недель я привыкла к тому, что Мэри готовит удивительные блюда, от которых невозможно оторваться. Боже, как я буду скучать по Мэри, теперь, когда меня окончательно изгнали в гостевой дом! Мне хотелось привести ее показать детям, а детей — ей.
— Ну и хорошо, — сказал Карл и направился было к выходу, но потом вдруг резко развернулся: — Видишь телефон? — он указал на стационарный аппарат, висящий на стене возле холодильника.
Я кивнула.
— Если я тебе понадоблюсь, неважно, сколько времени и что случилось, подними трубку и набери один-один-один-один. Понятно?
— Один-один-один-один, — повторила я. — И ты придешь?
— Приду. — Казалось, слова причиняют ему боль.
— Спокойной ночи, Карл, — сказала я.
— Спокойной ночи, Лилиан, — ответил он, а затем превратился в тень и исчез.
Подойдя к лестнице, я увидела сидящих на верхних ступеньках Бесси и Роланда. Их, видимо, ни капли не смутило, что я застукала их за подслушиванием. Это привело меня в восторг.
— Ну как я справилась? — спросила я.
— Ты уговорила его отключить разбрызгиватели! — радовался Роланд. — Классно!
— Да. Обещала уговорить — и уговорила.
— Хорошо, — сказала Бесси, как будто приняв решение, которое обдумывала с той секунды, как меня увидела.
— Хотите пиццы? — спросила я, и дети с энтузиазмом закивали, так что я вернулась в кухню, зажгла духовку и засунула туда замороженную пиццу, нарезала пару яблок, красных и блестящих, как из сказки, и детишки их уничтожили в момент, так что пришлось нарезать еще. Сама я съела банан. Заглянула в холодильник и поняла, что пива там нет, и чуть было не набрала один-один-один-один на настенном телефоне, но все-таки решила вести себя ответственно. Я могу завтра стащить немного из поместья, может даже не пива, а дорогого бурбона Джаспера. Мне кажется, сегодня я это заслужила. Рука пульсировала, отчего моя гордость несколько поутихла. Я проглотила таблетку аспирина, а тут уже и пицца подоспела.
Прежде чем приступить к еде, я сказала детям: — Я рада, что вы теперь со мной.
Дети тупо уставились на меня.
— Можно есть? — спросила Бесси.
Я повторила:
— Я сказала, что рада, что вы теперь со мной.
— Здорово, — ответил Роланд, взял кусок пиццы и съел его в три укуса, хотя она была еще довольно горячая.
После ужина я сполоснула тарелки, пока дети выбирали, какую книгу мы почитаем перед сном.
— Можно сегодня не мыться? — спросил Роланд.
— И обязательно нам чистить зубы? — добавила Бесси.
— Вы купались в хлорке, — сказала я. — И, если помните, пылали, так что помыться вам не помешает. И зубы тоже надо почистить.
— Ну вот, — протянул Роланд, но я стояла насмерть и, кажется, вызвала у детей уважение. А может, они просто тянули время перед тем, как атаковать.
Я стояла за дверью ванной, пока они по очереди запрыгивали в душ. Им было десять. Не знаю, что дети обычно думают в этом возрасте, но мне они казались слишком взрослыми, чтобы тесно общаться с ними голыми — если, конечно, они не горят. В этом, собственно, заключался мой план: позволить им самим себя контролировать, пока они в состоянии. Будь я маленьким демоном, мне бы хотелось, чтобы с мной обращались именно так.
Я села на пол между двумя кроватями, Бесси и Роланд в чистых пижамах, их мокрые волосы, все такие же ужасные, были прилизаны и выглядели более-менее прилично.
Бесси подала мне книжку «Пенни Николс и „Черный чертик“».
— Что это? — спросила я, вертя книгу в руках. Обложка была приглушенного красного цвета, твердая, с силуэтом девочки посередине. Я снова посмотрела на название. Что это за чертик такой? Я проверила год выпуска — тридцатые. Что-то про расизм?
— Может, выберем другую книгу, ребят? Там их внизу еще миллион. Как вам, например, «Суперфадж»?
— Это как Нэнси Дрю, но постраннее, — сообщила мне Бесси.
— Ты ее уже читала?
Бесси кивнула, но Роланд сказал:
— Я не читал.
— Что это за чертик? — спросила я.
— В этом-то и секрет, — сказала Бесси.
Я просмотрела первую страницу и сразу же увидела слово «приветствовала», использованное неиронично. А один из героев говорил: «Бесконечно жаль».
— Это просто статуя, — наконец объяснила Бесси, видя мои сомнения. — Глиняная статуя. Там не про Сатану, честно.
— Ну хорошо. Как хотите.
И я начала читать о девушке-детективе по имени Пенелопа Николс, достаточно странной, чтобы меня заинтересовать. Было здорово. Я поняла, что мне нравится читать вслух. Я даже меняла голос, хотя дети никак не показали, что им это нравится. Я читала и читала, все тише и тише, пока близнецы не начали засыпать и наконец не наступило время выключать свет.
— Спокойной ночи, крошки, — сказала я, подражая Пенни Николс.
— Куда ты? — спросил Роланд.
— К себе в комнату, — ответила я, удивленная вопросом. — В свою личную комнату. Личное пространство.
— Может, поспишь сегодня с нами? — предложил Роланд.
— Нет, не могу.
— Почему? — внезапно заинтересовалась Бесси.
— Здесь нет места.
— Можно сдвинуть кровати, — предложила девочка, но я сказала, что так не годится. Я представила, как сплю, повиснув в проеме между кроватями, и, честно говоря, эта мысль меня напугала.
— Давайте все будем спать в твоей комнате, — придумала Бесси. — Мы туда заглянули. Кровать там огромная.
— Нет.
— Может, всего разок, только сегодня? — протянул Роланд.
Я подумала о том, как их засунули в этот кукольный домик вместе со мной, странной недоняней, их мама умерла, папа носит льняной костюм, Мэдисон играет роль всех добрых ведьм из сказок разом. Я представила, как они загораются здесь, в новой комнате, одни.
— Ну ладно, — согласилась я. — Пока не обживемся. Идем.
Дети с радостными криками бросились ко мне в комнату и запрыгнули под одеяло. Я включила вентилятор. Времени было девять вечера. Обычно я не ложилась где-то до часу-двух, читала журналы и поглощала еду, которую Мэри оставляла в холодильнике. Но, будем честными, за это мне Мэдисон и платила.
— Ну-ка, — сказала я, как Моисей, раздвигающий море, — расползитесь, чтобы я могла лечь.
Дети подвинулись, и я заползла в постель. Они не стали ко мне ластиться, но легли так, что мы едва касались друг друга.
— Спокойной ночи, — произнесла я, надеясь как-нибудь выскользнуть из кровати, когда они заснут, и заняться своими делами.
А потом стала вспоминать события прошедшего дня. Как Бесси меня покусала, как я свалилась в бассейн, смотрела, как дети загораются, потом еще раз загораются, потом ждала, не загорятся ли они в третий раз. Я поняла, что страшно устала. Я потрогала царапины на лице, которые оставила Бесси. Мне вдруг стало нечем дышать; дети лежали совсем близко, выжигая весь доступный воздух. Я, кажется, ахнула, и Бесси спросила, все ли нормально, а я ответила, что пора спать, а потом просто закрыла глаза и попыталась вообразить мир, где все идет по плану.
