— Что ты пишешь? — раздался позади меня голос Карла, и я подпрыгнула.
— Да твою ж мать, — сказала я, и дети захихикали, хотя они-то видели, как подошел Карл.
Как он так появился, что я не заметила? Мне подумалось, что Карл приложил много усилий, чтобы оставаться невидимым, пока ему это надо. Наверняка он тренировался ходить бесшумно.
— Что это? — повторил он, указывая на блокнот, и прочитал одну из записей, щурясь так, будто поверить не мог, что я потратила на это время. — Медитация? Ты серьезно?
— Это личное. — Я захлопнула блокнот, не давая Карлу прочитать весь список. Хотя он, наверное, все равно успел.
— Все, что касается детей, — мое дело тоже, — сказал он, но, когда увидел, что мне не нравится, когда мне указывают, смягчился и признал: — Ладно, я тоже составил список.
— Готова поспорить, там у тебя сплошное «отправить детей в интернат», «отправить детей в военное училище», «отправить детей в санаторий в Швейцарии», «заморозить детей в карбоните».
— Да, как вариант, — согласился он. — Но давай поговорим.
— Мы вас слышим! — крикнула Бесси.
— Мы не секретничаем, — ответил Карл, чуть повысив голос.
— Тогда я хочу к вам.
— Нет, — отрезал Карл, так запросто. Для него это плевое дело — отказывать во всем, о чем ни попросят. Я раньше тоже так умела. Отказывала людям, даже когда мне это не было выгодно, даже когда этот отказ делал хуже мне самой. Не знаю, продуктивно ли это.
— Нам нужен план, — сказала я.
— Согласен. Надо придумать что-то, что поможет детям и при этом обеспечит какую-то безопасность сенатору Робертсу и миссис Робертс.
— Для начала: как насчет психотерапии? Конфиденциально, конечно, я ведь знаю, что ты очень заботишься о том, чтобы все было в секрете.
— Это не обсуждается, — сухо сказал Карл.
— Ты меня не расслышал? Я же сказала, конфиденциально. Карл, их мама умерла! Они два месяца жили с какими-то психами. Им нужно с кем-то об этом поговорить.
— Пусть поговорят с тобой.
— Я не квалифицирована, — процедила я сквозь зубы.
— Что же, — ответил он, — приятно слышать, что ты наконец это признала.
Я в ярости уставилась на него.
— В любом случае сенатор Робертс не верит в психотерапию, — продолжал Карл как ни в чем не бывало, — и не позволит своим детям посещать мозгоправа. Ему неприятна сама концепция психоанализа.
— Интересно, с чего бы это, Карл?
— Психотерапия не вариант. Идем дальше.
— Ладно, хорошо. — Я глубоко вздохнула и начала заново. Мой голос зазвучал как-то ненатурально, как будто я клянчила кредит у банка. — Я вот что думаю: это зарождается у них внутри, так? Огонь, в смысле. Они вспыхивают, если их что-то расстраивает.
— Судя по всему, да, — согласился Карл. Он слушал меня, действительно слушал.
— Значит, нужно подходить к проблеме с разных сторон… Как бы лучше сказать? Изнутри и снаружи.
— Скажи уже, к чему ты ведешь, Лилиан, — проговорил Карл, тяжело вздыхая.
— Смотри, снаружи все просто: дети загораются, и мы их тушим.
— Огнетушители, — кивнул Карл.
— Ты когда-нибудь пользовался огнетушителями? Это же жесть какая-то. Не верю, что этими химикатами можно дышать. Думаю, если мы приноровимся, изучим их поведение, то, как работают их тела, нам не понадобятся огнетушители. Обойдемся, типа, мокрыми полотенцами.
— Лилиан, ради всего святого, ты над этим три дня трудилась? Над мокрыми полотенцами?
— Ладно, хорошо, когда ты так говоришь, звучит очень тупо и паршиво. Но да, нужны мокрые полотенца или ткань. Будем держать их в холоде. Носить с собой в какой-нибудь сумке-холодильнике.
— Господи, — сказал Карл.
— И когда дети начнут, ну, загораться, мы будем их тушить, охлаждать. Чтобы не произошел пожар.
— У тебя есть другие идеи? Пожалуйста, скажи, что у тебя есть другие идеи.
— Ну офигеть теперь, мистер бакалаврская степень по огнетушению. Да, у меня есть другие идеи. Вот смотри, у гонщиков есть такая специальная одежда из материала, который защищает их от возгорания, так? Пусть всего на несколько секунд, на минуту. Пока подоспеет помощь.
— Это номекс, — уточнил Карл, всезнайка этакий. — Пожарные тоже его используют.
— Ну вот, значит, мы покупаем им такую одежду. Заказываем носки, футболки и трусы из этого номекса.
— Но он для того, чтобы защитить человека от огня, — сказал Карл. — Дети сами — огонь. Мы не пытаемся спасти от него детей, мы пытаемся спасти от него всех остальных. От вещей, которые могут загореться.
— А разве результат не тот же? Если ткань огне… Как ее там?
— Огнеупорная.
— Ну да, раз она огнеупорная, результат тот же. Дети загораются, а ткань держит огонь при них.
— Вообще, наверное, да, — сказал Карл, как будто я решила математическую задачку — самую простенькую, но его все равно впечатлило.
— Это даст время. Защитит нас. Защитит дом. Верно?
— Полагаю, — согласился Карл, а потом, как будто его осенило, продолжил: — Есть у меня один приятель. Он работает каскадером в Голливуде. У них есть такой гель на водной основе, который используется для трюков. Покрываешь им кожу, и огонь тебя не трогает. Тут то же самое. Дети загораются, а гель ненадолго приглушает огонь, чтобы мы успели его потушить.
— Вот, круто. Покупаем, типа, сто галлонов этого геля. Покупаем одежду пожарных. Но это только полбеды.
— Что еще?
— Еще нам надо сделать так, чтобы дети в принципе не загорались. Так, чтобы, оказавшись в ситуации, в которой они привыкли воспламеняться, этого бы просто не происходило.
— Медитация, — воскликнул Карл, прищелкнув пальцами, как будто теперь все сошлось, как будто я оказалась не такой сбрендившей, как он подумал.
— Да, типа того, — сказала я. — Один из хахалей моей мамы занимался йогой, и, господи, это было так тупо и по-дурацки, потому что мы все должны были вести себя тихо и не мешать ему, но я в жизни не встречала никого спокойнее этого сукина сына. Что бы мама ни творила, его вообще ничего не смущало. Она в итоге бросила его, потому что он был слишком спокойный. Сказала…
— Я понял, Лилиан, — оборвал меня Карл.
— Так вот, мы каждый день занимаемся йогой. Учим их, не знаю, мантре какой-нибудь, чтобы они могли сами успокоиться.
— Почему бы просто не напичкать их лекарствами, типа лития? Тогда и успокаиваться не придется?
— Ты что, думаешь, Джаспер захочет, чтобы мы накачали его детей успокоительными?
— Я думаю, необязательно говорить Джасперу, что его дети под успокоительным, — ответил Карл.
— Мы не будем травить детей, ясно? — воскликнула я. — Мы научим их дыхательным упражнениям. Спокойненько.
— Когнитивно-поведенческая психотерапия, — согласился Карл.
— Вот. Значит, мне нужно об этом почитать, — заключила я. — Достань мне этот твой голливудский гель и книги по когнитивной терапии. Записи уроков йоги.
— Хорошо, — сказал Карл, и в его голосе послышалось удовлетворение. — Хорошо, так и сделаем.
— Как? — спросила Бесси.
Они с Роландом стояли совсем близко. Даже Карл подпрыгнул, когда она заговорила.
— Вы же должны быть в бассейне, — сказала я.
— Расскажи про каскадерский гель, — попросил Карла Роланд.
— Никаких таблеток, — сказала Бесси. — Никаких. Если вы попытаетесь нам что-то скормить, я дико разозлюсь. Я спалю диван.
— Никаких таблеток, — кивнула я.
— Хорошо, — ответила девочка, и у нее был такой странный взгляд — пустой, как будто она смотрела в глубокую пещеру, как будто она до сих пор сомневалась, что мне можно доверять. Не буду врать, это было немного обидно. Потом я вспомнила, что в моем списке идей как вариант значилось снотворное.
— Изначально я пришел к вам, — сказал Карл, — потому что миссис Робертс решила устроить семейный ужин. Сенатор Робертс в эти выходные дома. Она хочет, чтобы вы пришли в особняк. Хочет попытаться наладить общение.
— Нам можно будет съесть пиццу? — спросил Роланд. — Или наггетсы?
