Оле нет и тридцати. А Володе будет на будущий год пятьдесят. Но Оля идеально подходит Володе. Он резкий, взрывной, прямой и бескомпромиссный. Она мягкая, приветливая и улыбчивая. И при этом очень красивая — это редкое сочетание в наше время. Познакомились на съемках — Володя снимал музыкальный клип, а Оля пришла на кастинг. Поймала сразу двух зайцев — один из них Володя, другой — главная роль в клипе. Хотя, конечно, Володя не заяц.
Где найти нормальную девушку, чтобы тоже как будто проглотить софит? Вокруг сплошной рынок. Одна в «Одноклассниках» прислала письмо с чашечкой кофе.
— Согласен, — отвечаю со смайликом. — Где и когда?
Обменялись номерами телефонов.
— Только у меня украли телефон на выходных, — добавила. — А в старом не работает динамик, но сегодня вечером должны одолжить на время нормально работающий аппарат.
«Одолжить на время»! Сходи да купи, не крутой, за штуку баксов, а обычный, долларов за сто. Это разве большие деньги в наше время? Есть и дешевле, кстати. Как ни познакомишься с девушкой, тут же выясняется, что в прошедшие выходные она потеряла телефон. Или, того хуже, ее выселяют.
Вот, и Юля Гулько написала на днях: «Сижу и плачу! Нет близкого человека и скоро платить за квартиру, а денег нет — могут выселить…».
Почему парни свои телефоны не теряют, и их не выселяют? А эти бесконечные статусы: «Хочу подарочка!» А фотографии? У той, что телефон потеряла, аватарка такая: она стоит на коленях на биллиардном столе в позе собачки и на нижней части спины, где они обожают рисовать татуировки, держит бильярдный шар. Слава богу, в одежде, но пол татуированной задницы все же торчит из-под джинсов. Я не против — смотрится сексуально. Но в качестве матери моего будущего ребенка я ее представить не могу. Половина девушек в «Одноклассниках» сфотографирована в постели, на полу, на газоне, на пляже, на капоте автомобиля, на крыле самолета, на кокпите яхты — одним словом лежа. Видимо, постель — одна из характерных подробностей нашего свободного времени так же, как эпоху Гагарина — космодром, железная дорога, сноп пшеницы, молот, циркуль и токарный станок…
Продолжаю размышлять об этом вечером, за просмотром старого кино.
«Идентификация женщины» Микеланджело Антониони кажется мне занудным. Актеры играют с претензией, привлекают внимание к каким-то второстепенным подробностям. Как будто у них есть что-то более важное, чем рассказать историю героев, что-то дополнительно к роли. Весь фильм пытаюсь, понять, что же это. Не понимаю и начинаю раздражаться. Героиня постоянно заставляет себя шевелиться. Один хороший режиссер говорил мне: «Никогда не замирай в кадре! Если актер замирает в кадре и при этом он не в гробу — это плохой актер». В жизни мы не замираем, даже во сне. Но когда актер двигается только, чтобы двигаться, как будто боится, что зрители в кинозале станут показывать на него пальцами и шушукать: «О, смотрите-ка, он не шевелится, какой плохой актер! Или, может, он уже умер?» — это сразу бросается в глаза. При виде такого актера на экране мне представляется волшебник-шарлатан, пытающийся оживить куклу…
От главного героя меня тошнит. От его вычурной глубокомысленности и самовлюбленности. Такое впечатление, что десятилетия актерского нарциссизма убили в нем мужчину. Осталась только мужественная оболочка, сквозь которую наружу рвется женственность. Превращение актера в женщину — это настоящая трагедия, достойная глубокого художественного исследования. Но, к сожалению, не она в центре внимания. А некий умозрительный поиск идеальной женщины. Которой нет. Как нет ничего идеального. Если бы в финале фильма герой нашел эту идеальную женщину в себе, вот, тогда фильм был бы гениален!
Главный герой — режиссер. Судя по всему, Альтер эго самого Антониони. Находится в творческом поиске. Но выглядит настолько сытым, спокойным и самодовольным, что всем своим видом утверждает полную творческую импотенцию.
А еще они задолбали курить! Курят везде, в каждом кадре! Кажется, дым валит с экрана в комнату! Ну, просто нечем дышать… Удушливый Антониони!
Только одно место мне понравилась. «Ты летал когда-нибудь на дельтаплане? — говорит герой. — Я хотел бы при общении с женщиной испытывать те же ощущения, что и при полете на дельтаплане. <…> Я хотел бы с женщиной молчать. Но мне приходится разговаривать…» Мне понравился этот монолог, потому что я тоже хотел бы с женщиной разговаривать как можно меньше — как с морем, небом, огнем… Но для этого она должна быть, как море, как небо и как огонь — она должна быть частью моей природы, моего мира, моей вселенной… Мы должны друг друга слышать, не размыкая губ, а порой даже не глядя в глаза, а лишь взявшись за руки… Только тогда я поверю, что в мире есть моя половинка и я ее нашел… Я не знаю, возможно ли это, но я готов ждать, сколько потребуется. И я готов не дождаться… И я больше не хочу обманываться, лишь бы кто-то был рядом, кто-то был… Мне больше не нужен КТО-ТО, лишь бы кто…
А еще запомнился кадр в конце фильма, в отеле в Венеции. Герои объясняются у арочных стеклянных дверей. За стеклом кружатся взволнованные чайки, солнце отражается в зеленой воде канала, его золотые струны превращают темную гостиную в подобие арфы… Как кинематографист, я понимаю — сложно было добиться, чтобы чайки всю сцену, все дубли летали и беспокоились. Для эффекта золотых струн надо было постоянно дымить в гостиной и следить, чтобы дым не клубился, то есть был незаметен. Гондола должна была выплывать точно на определенных репликах, чтобы потом смонтировалось… Я представляю, сколько времени потребовалось режиссеру, чтобы оживить и снять все эти подробности! Но само объяснение героев лживо, напыщенно, претенциозно. Слова-пустоцветы, не проникающие в сердце, не трогающие душу.
У актрисы, исполняющей роль Иды, огромный, непропорциональный лоб. Все время, пока она на экране, я слежу за этим лбом, думаю только о нем, и ничего не могу с этим поделать. И вот, в сцене в лодке в венецианской лагуне, герой гладит ее лоб, а она говорит:
— У меня слишком большой лоб, да?
Ужас!
Совсем другое дело — фильм 1973-го года «Какими мы были» Сидни Поллака.
«Он был слишком похож на страну, в которой жил — все давалось ему слишком легко…» — говорится об одном из героев.
Я сразу переделал эту фразу: «Родион Сидорский был слишком похож на страну, в которой жил — он приносил окружающим много страдания. И самому ему все давалось слишком трудно…» Мы похожи на то место, где родились и где живем.
Барбара Стрейзанд и Роберт Редфорд играют гениально, они живые! То, что они придумывают, не навязчиво, в этом нет претензии. Например, воздушная сценка в кафе, когда она отдает ему второй ключ от своей квартиры, чтобы он мог приходить туда без нее. Она незаметно прячет ключ в один из кулачков и протягивает, чтобы он нашел. А он выбирает не тот кулачок. Тогда она мгновенно скрещивает руки, меняя кулачки, чтобы ключ все равно попал к нему. А он вдруг берет солонку, солил этот ключ, бросает в рот и делает вид, что жует. И вся эта сценка длится не больше десяти секунд…
Когда они серьезно поссорились, он возвращает ей ключ. Они не могут быть вместе, потому, что очень разные. Он легкий, а она все время давит, не дает ему жить и радоваться жизни, хочет, чтобы он становился лучше…
— Кэтти, ты так многого ждешь, — с упреком говорит он.
— Да, но посмотри, как много у меня есть! — отвечает она.
Кажется, мой Родион для меня сейчас, как эта Кэтти для героя Редфорда. Только более хитрый. Как я…
…Проститутка Яна встает с постели, пишет на зеркале губной помадой номер мобильного. Через минуту пойду в душ, а она подсунет в карман моего пиджака пакетик с героином.
Лежу в кровати, прикрывшись простыней. Жду команды.
— Ты в трусах? — кричит Вознесенский от мониторов.
— Ну, да, вроде…
— А на самом деле должен быть голый.
Володя всегда очень подробен, не упускает ни одной детали.
«Я всегда голый, Володя, — мысленно кричу в ответ. — Такая у меня профессия». А вслух:
— Не вопрос, могу раздеться, хорошо, что напомнил!
— Не надо, но, когда будешь выходить, прикрывайся простыней. А заходить будешь уже без простыни, как будто в ванной трусы надел.
Делаю все по правде. Выхожу без трусов, прикрываясь простыней, а в туалете надеваю трусы — я тоже стараюсь быть подробным артистом, даже в такой мелочи, как трусы.
Сняли в сторону окна, переставляют на обратку. И когда снимают в спину, оказываюсь в кадре голой задницей.
— Это ты придумал хорошо, но мы не сможем взять в монтаж? — кричит Володя.
— Почему?
— Ну, как? Все-таки канал, цензура…
— Да, ты что, Володя! Ты давно включал телевизор? Там на каждом канале через каждые пять минут, то голые сиськи, то попа! Удивляюсь, как до сих пор не придумали Новости с дикторами в плавках и купальниках… Подумаешь немного голой мужской попы! Я же не просто так, я показываю ее со смыслом и художественно, это еще одна маленькая подробность к образу Родиона Сидорского…
